РАННИЕ ОБРАЗЫ РЫБЫ, ВИШАПА, ДРАКОНА И ЗМЕИ

В АРМЯНСКОМ НАСКАЛЬНОМ ИСКУССТВЕ

VII -V тыс. до н.э.

 

Ваганян В.Г., Ваганян Г.А., профессор

 

Посвящается памяти Валерия Брюсова

 

«Первая форма трансформации древнейших армянских скульптурных памятников - это найденные в Гегамских горах огромные каменные изваяния рыб, "вишапы", высеченные за четыре-пять тысячелетий до Рождества Христова. Вторая форма - плоские колонны или стелы ванских царей. Третья резные колонны с изображениями раннехристианского периода, вплоть до IX века. И после всего этого, наконец, он - хачкар - это – четвертая форма» (Марр Н., 1925).

 

Вместо введения

 

Марр Н., а вслед за ним Брюсов В. (1917) справедливо считали, что древнейший Кавказ был теснейшим образом связан с другими культурными центрами современного ему мира. «...О том, что в этот круг входил и Кавказ, с его разнообразным населением, свидетельствуют открытие археологами памятники 2-го тысячелетия до Р.Х., которые показывают сходство техники и единство стилей с памятниками других стран, прежде всего Египта, Эгейи и хеттов, но также Этрурии, Двуречья, отчасти даже - Китая и Мексики», - подчеркивает Брюсов В. (1917). Он отмечает, что ...«Не так давно, в Закавказье, обратили на себя внимание ученых огромные каменные рыбы-чудовища, так называемые "вишапы", находимые и в области Вана. Совершенно таких же рыб-драконов выделывали скульпторы древнейшего Египта. Армянин, увидя в музее эти создания искусства далекого юга, возникшие под знойным небом Нильской долины и на благоуханных берегах Эгейского моря, непременно воскликнет: "да это - наши вишапы!"

И Рамсес Великий, и Тигран Великий одинаково должны были считать этих рыб-чудовищ созданием своих предков. Рядом с "вишапами" часто находят оригинальные каменные плиты с изображением перекинутой и распластанной шкуры быка; аналогичные плиты встречаются в искусстве Египта 3-го тысячелетия до Р. Х., эпохи Нар-ме-Ра. Так называемые "могилы великанов" на Алагезе (Арагаце) во многом заставляют вспомнить о эгейских гробницах. И если поныне не открыли на Кавказе, в древней Армении, подлинных сфинксов, то это, может быть, простая случайность, так как подобные сфинксам изображения довольно обычны у оснований колонн в искусстве хеттов, к которому столь близко стоит художество древнейшего Кавказа»...

«Вместе с языческими богами армянский народ в качестве наследия получил от яфетической семьи и свою удивительную мифологию, к сожалению, дошедшую до нас лишь в разрозненных фрагментах, как, например, космического характера отрывок, посвященный "вишапам" и, увы, лишь несколькими строчками приведенный у Хоренаци. Просто сказка, легенда, не так ли? Но эти вишапы и их потомки из народных преданий, с осуждением упоминаемые армянским историком, получают в двадцатом веке совершенно иную оценку с тех пор, как в Гегамских горах были обнаружены "вишапы".

"Вишап", являющийся формой множественного числа яфетического бога "веш" или "виш", имел в Армении множество мест поклонения, в том числе и Ошакан, оставшийся таковым и в христианские времена. Многочисленные пережиточные предания о вишапах со времен Ванского царства до наших дней предоставляют неисчерпаемый материал для изучения Армении, Грузии, всего Кавказа и земель далеко к северу от них» (Марр Н., 1925).

«Представителем поклоняющегося вишапу племени является один из трех братьев-героев, о строительной деятельности которых ценную легенду приводит Зеноб Глак. Три брата-героя - Куар, Миле и Хореан на месте города Вишап в Тароне строят город Куарс. Легенда эта рождена скифской традицией. Вариант этой же легенды русские приспособили к основанию своего древнейшего города, Киева. Мы имеем в виду включенную в русскую летопись легенду о братьях Кие, Щеке и Хориве. Исконно яфетическое племя скифов, растворившееся среди армян и русских, оставило каждому из них в наследство по варианту своего древнего предания. Обратите внимание и на то, что от скифской культуры дошли до нас наиболее значительные памятники, что подтверждают и раскопки в южной России» (Марр Н.,1925).

 

Вишапы

 

Эти гладко обтесанные глыбы длиной до четырех с лишним метров - грандиозные каменные стелы, изображающие рыб - "вишапы", отождествляются с драконами мифологии и волшебных сказок (Абегян М., 1941). Нередко на их поверхности были помещены рельефные изображения птиц, шкур и голов баранов, а также клинописные тексты (см. "Каменные вишапы и рыбы", таблица 2). По предположению Марра Н. (1931), первым обнаружившего вишапы в Гегамских горах и изучившего их, эти памятники устанавливались вертикально у истоков рек, питающих пастбища, у искусственных водоемов и каналов. Рыбы-вишапы (см. таблицу) имеются не только в Армении, но и в Грузии, в армяно-населенном регионе Джавахк, а изображения, отдаленно напоминающие их, - "вишапоиды" - найдены также на Северном Кавказе и в Монголии. Датировкой вишапов занимались историки (Аракелян Б., Арутюнян Н., 1966).

Рассмотрим термины «вишап» и «дракон». В Большой Советской Энциклопедии (http://slovari.yandex.ru/dict/bse/article/00014/00600.htm) говорится, что «вишапы (слово иранского происхождения), каменные изваяния (до 5 м высотой), изображающие рыб или столбы с растянутой на них шкурой быка. Время их изготовления не установлено; вероятнее всего, вишапы относятся ко 2-му тысячелетию до н. э. Впервые открыты в 1909г. в Армении, в районе Гегамского хребта. Вишапы находились около русел древних каналов и озёр, использовавшихся для водопоя скота. В древности эти статуи, видимо, были связаны с культом божеств плодородия и воды. Позже армяне считали эти колоссальные статуи изображениями злых духов и называли их вишапами, т. е. драконами, змиями. Вишапы обнаружены также в Грузии, на Северном Кавказе и в Монголии (Мещанинов И., 1925).

В Википедии (http://ru.wikipedia.org) отмечается, что слово дракон от греч. δράκων — одно из наиболее распространённых мифологических существ — крылатый змей, представлявший однако сочетания элементов других животных, обычно головы (часто нескольких голов) и туловища пресмыкающегося (змеи, ящера, крокодила) и крыльев птицы или наподобие летучей мыши; иногда образ включал также элементы льва, пантеры, волка, собаки, рыбы, козла и др. Наиболее частыми признаками дракона, однако является способность к полету и змеевидная форма тела, такие же известные признаки, как наличие нескольких голов, огненное дыхание и разумность встречаются у меньшинства драконов. Более подробно о вишапах можно прочитать в приложении.

Множество теорий пытается интерпретировать значение камней вишапов (Петросян А., Диланян С.). Эти памятники представляли мифологических драконов, охраняющих источники вод (Пиотровский Б.). Индоевропейский "основной миф", восстановленный Ивановым В. и Топоровым В., говорит об истории сражении бога грома и его противника змеи. Победа бога приводит к происхождению космических вод (дождь, реки). Определенные мотивы камней дракона показывают их связи с "основным мифом". В этом контексте, очевидно, что огромная рыба представила бы водную змею (змеи дракона иногда задумывались в форме рыбы; в то время как бык - символ бога грома во многих древних ближневосточных и индоевропейских традициях. Орнаментального характера волнистые линии (меандр) ниже головы быка на камне могут интерпретироваться как дождевые воды, вызванные сражением между богом и змеей. Кожа быка часто вырезается на "камнях дракона" (см. таблицу 2) на вершине стелы. Это возможно имитирует ритуал бычьей жертвы (Петросян А.). Таким образом, бык (как символ бога грома), пожертвован гигантской рыбе (как символу змеи, ср. с примерами трансформации данного образа (таблица 1) с рельефными изображениями сцен борьбы с драконом, змеей и жертвоприношения рыбе-вишап на церкви Сурб Хач,  Ахтамар, 915-921гг.).

Мы предлагаем асимметричную версию. Статуя "вишапу" ставилась в честь победы над «чудовищем – врагом, противником». Петросян А. на основе лингвистического анализа приходит к выводу, что древнеармянское наименование дракона (в отличие от индоевропейского «веш») - «гех» (ср. с Гехама или Гегардские горы). На наш взгляд, «веш» следует рассматривать как сложное, комбинированного типа понятие, состоящее из двух основ – «в - ве - вей» и "эш" ("эш"на армянском означает «осел»). Слово "греш" (огнедышащее чудовище) состоит из "гр" (огонь, пламя) и "эш" – осел. Таким образом, грештак - это ангел, буквально чудовище, которое находится внизу, под героем ("так"). Такой подход по интерпретации терминов подсказывает нам дальнейший путь прояснения значения слова «веш».

«Веш» - это гордое сильное, могучее существо, похожее на «ослоподобное чудовище» ("вей", ср. с русским «вий»). В данном контексте армянское слово "вешап" трансформированное в вишап, имплементируещее чудовище, которое живет на берегу моря, реки, озера или водоема (по-армянски "ап"). Вишап является также синонимом морского, плавающего чудовища – «рыбы».

К сожалению, Марр Н. и другие исследователи не были знакомы с артефактами наскального искусства, обнаруженными позднее в Гегамских и Варденисских горах, в Сюнике и Арагаце и в других регионах Армении (Калантар А., Сардарян С., Караханян Г., Мартиросян А., Сафян П., Исраелян А., Петросян С., Аракелян Б., Мурадян Ф., Хечоян А., Гаспарян Б.) и естественно не могли рассматривать их в качестве основного источника происхождения мотивов каменных изваяний рыб и "вишапов", "высеченных за четыре-пять тысячелетий до Рождества Христова". Наскальные рисунки, вишапы, змеи и рыбы были не просто свидетелями исчезнувших страниц древней истории. Oни оставили в национальной культуре глубокий и прочный след.

Главный вывод к которому пришли авторы – это то, что самыe ранние архетипы известных мотивов и образов драконов - «вишапов», козерогов и змей, используемых в мифах и легендах различных народов и культур, созданы на территории Армении в VII - V тыс. до н.э. (см. наскальные рисунки таблицы 1 и таблицы 2, выведенные из компьютерной базы «Каредаран», www.iatp.am).

 

Символы и мотивы

 

Символы, обнаруженные на рыбах и вишапах, к сожалению, не систематизированы и не интерпретированы, однако известно, что на них часто изображались кресты и свастики, которые были обычны не только в ранней армянской религиозной иконографии, но и в армянском наскальном искусстве (VII-V тыс. до н.э.). Свастики как символы вечной жизни, выступали в качестве образов универсальной власти, вечной несокрушимой энергии, мощи. Самым распространенным и значимым символом было изображение солнца, которое на камнях вишапах представлялось в виде циркулирующего диска.

Айвазян С. (2008) высказал идею об использовании подобных каменных стел (вишапов) в качестве гномонов – инструментов для измерения времени, дня, месяца и года, нечто подобного солнечным часам. Зарождение символов солнца и луны, самые ранние священные символы, самые распространенные знаки в наскальном искусстве Армении восходят ко времени палеолита (20000-12000 до н.э). Другие священные символы, найденные на каменных стелах, вишапах, рыбах и гномонах, а также на более поздних обелисках, напоминают знаки Зодиака, некоторые специалисты относят к III-у тысячелетию до н.э.

К урартийскому периоду (9-ый век до н.э.) относятся обелиски, которые стояли на каменных колонках и были покрыты клинописными текстами. Их традиционно считают прямыми предками искусства хачкаров. Обелиски включают также и универсальный символ хачкара, дерево жизни.

Дерево жизни упомянуто в Библии, однако его символика использовалась до христианской иконографии в наскальной живописи по крайней мере с V - IV тыс. до н.э. Это символ универсального характера использовался в Ближнем Востоке как символ вечности и возрождения, жизни и плодородия. В Урарту, дерево жизни было изображено с двумя сторонами наборами из восьми ветвей, коронуемых тремя короткими ветвями в пике. Богоподобный царь стоял на одной стороне дерева с вечными фруктами (плодами).

Среди каменных памятников, развитых в искусстве рельефной скульптуры, известны пограничные камни, которые использовались в Армении для отметки территории. Они содержали надписи, которые носили различные, в том числе,  религиозные значения. Известно, что пограничные (бортовые) камни использовались в период  господства Арташеса (2-ой век до н.э). О них писал историк Маштоц (IV век).

В результате системотехнической классификации и сравнительного анализа наскальных рисунков авторами выявлен ряд архетипов, которые служили в качестве символов солнца, древа жизни и креста, героев и врагов, добра и зла, сфинксов и других фантастических животных. Они использовались для иллюстрации сюжетов мифов и легенд в культурах различных народов. Они свидетельствуют в целом о достоверности идей Брюсова В. (1917).

«Создание культуры вишапов и рыб, а также каменных стел восходит к древней истории армянской цивилизации, которая оставила удивительные культурные следы» ... и еще более ранние «исторические документы» в форме артефактов наскального искусства.

Среди каменных памятников следует отличать памятники, изображающие рыб с памятниками, изображающими драконов (вишапов). Армянские наскальные рисунки с изображениями рыб и вишапов, козерогов, змей и быков сгруппированы в специальную таблицу для изучения. Полученные результаты позволили ответить на вопрос, кто был создателем "камней дракона" – хурри-урартийцы или индоевропейские племена?

Первыми дизайнерами наскальных рисунков и петроглифов, владеющими развитой речью и мышлением, в том числе, образным, первыми архитекторами и скульпторами каменных рыб, драконов - змей, вишапов, стел и гномонов, менгиров, солнечных часов и пограничных камней на территории Армянского нагорья являются не хурро-урартийцы и не индоевропейские племена, а далекие предки армян, родственные и соседствующие друг с другом племена охотников, собирателей, ранних скотоводов и земледельцев задолго до возникновения и миграции индоевропейской цивилизации, задолго до нашествия отсталых в культурном отношении семитских племен.

 

Мифы, язык и дело

 

Сопряжения в едином контексте древнеармянских мифов и легенд о прародителе армян Айке и его сражении с исполином и тираном, единовластным Белом в сравнении с мифологией и традициями египетской, хурро-урартийской, а также семитской, более того, с индоевропейской культурой позволило авторам выдвинуть и обосновать идею о том, что армянские наскальные рисунки и их основные графические элементы описываются архетипами не только древнего, но и современного армянского языка.

Этот вывод имплементирует выводы академика Марра Н. (1925) о том, «...Сохранив в себе особенности языка первобытного человечества (имеется в виду армянский язык), он доказывает нам, что язык это сумма не только слов, но и дел; язык, как это понимает яфетология, - не одни лишь слова. Не зря в армянском ban (бан) означает не только слово, как и в греческом "логос" значит одновременно дело или предмет. И это обстоятельство явственно отражает ашхарабар - современный армянский язык - через такие выражения, как инч бан – «что за дело», бантох - "бездеятельный", банвор - "рабочий" и другие. Яфетология уже раскрыла происхождение этого слова, оно означает и "глаголить", и "совершать деяние", и "созидать".

И естественно, что армянское культурное строительство, армянская культура одновременно есть и строительство армянского языка - и не только армянского, но и всех тех, что имели с ним тесные творческие контакты. Следовательно, данная проблема имеет не только чисто армянское национальное значение. Разумеется, ни одна культура не может быть понята без воздействия нации на нацию и обратных взаимных влияний, но армянская культура занимает в этом вопросе особое место. Находясь в самом центре узла мировых межнациональных отношений не только современного, живого мира, но и ныне мертвых культурных народов древности, армяне были первыми, кто еще в средние века понял все значение общечеловеческих интересов и осознал идею всемирной истории»...

Основной родительский или системообразующий мотив в образах армянского наскального искусства выражает инвариантную идеологию развития культуры цивилизации в виде архетипов вечной «борьбы» или «единства», сражения «добра со злом», «света и тьмы», «порядка и хаоса». Данный мотив «союза», «единства противоположностей» первоначально был использован в наскальных образах, которые трансформировались в различные формы выражения союза двух составных элементов целого: «солнца и луны», «мужа и жены», «мужчины и женщины», героя и чудовища - вишапа или быка, орла, сокола, змеи или льва, друга и врага. Затем эти формы стали трансформироваться в языческую символику, в символику зороастризма и иудаизма, а также христианства. Появились символы «богоматери», «отца, сына и святого духа», Георгия драконоборца и др.

В связи с развитием экономических и социальных отношений, в результате синергии межкультурных коммуникаций, с переходом охотников и скотоводов в земледельческий уклад хозяйства, их смешение с представителями менее развитых культур, произошло разделение цельной идеологии на составные элементы.  Ценности культуры были расщеплены. Но были и исключения. Например, источник жизни - «союз», единство составных элементов целого или дерево жизни стали основным символом жизни фактически для всех народов и культур.

На первом этапе трансформации изменению подверглась форма, но не само идейное содержание, например, у одних народов главным божеством стало солнце, для других – луна. То есть единый образ «союз солнца и луны» был расщеплен на две половинки. Одно племя сохранила одну составляющую целого, другое племя – другую составляющую. Для одних народов и племен "святым животным" стал лев (ранний символ солнца), для других - бык (символ солнца, но более поздний). При развитии жизни, экономических отношений возникали молодые культуры, которые отличались от исходной, заимствованной, взращивалась местная элита, которая для самоутверждения и сохранения власти требовала создание и применения собственных символов, легенд, ценностей другой культуры.

Для одних цивилизаций символом солнца стал образ льва, для других символом луны стал образ быка. Для одних народов мотив «союза солнца и луны» стал источником происхождения и содержания символики первой гласной буквы алфавита (айб), для других первая буква алфавита трансформировалась «по образу  и подобию» головы быка (алеф или альфа). Для армянской культуры, что особенно наглядно проявляется в армянской речи и языке, наиболее ценным и значимым является звук и соответственно в письме знак «а» (айб – первая буква в алфавите). Частота «а» составляет примерно 18% от всех звуков речи и знаков письма. Этот факт выделяет армянский язык из многих ныне существующих древних языков. Более того, идеограмма знака первой армянской буквы включает первородный образ союза элементов целого, а именно космический, исходный для земли, первородный, творческий союз «солнца и луны». Эта идея четко прослеживается в дизайне графики данной буквы. Вторая буква «б» (бен) выражает понятие «бан», о котором пишет Марр Н. Оно означает и "глаголить", и "совершать деяние", и "созидать". А третьей буквой армянского алфавита является «г» («гим»), что означает «глух» (голова), знания («гителик»). Такова логическая последовательность и структура троицы основных понятий, трех знаков азбуки («айбенарана»). Кстати, в армянском языке корень «ай» лежит в основе таких информоемких и информативных, ключевых понятий для описания картины мира как: Айк (герой, прародитель армян), hай (армянин), hайр (отец), майр (мать), айрел (сжеть), айрвел (сгореть), айт (этот), айги (сад), пайт (дерево), айц (коза), кайц (искра), кайцак (молния), байц (однако), вай (возглас типа ай, ай) и т.д.

Принцип единства «содержания и формы», принципы познания действительности (непрерывности, соответствия и совместимости), а также принцип отражения играют роль инструментария для построения картины окружающего мира, космоса. Они наглядно выявились не только в дизайне букв армянского алфавита, но и в дизайне словообразования, когнитивного формирования речи и языка. Более подробно об этой чрезвычайно интересной теме авторы остановятся в одной  из последующих работ.

Мифологический мотив сражения героя-драконоборца с драконом или змеем (например, Аполлона-Сауроктона) получил широкое распространение в изобразительном искусстве и в фольклоре, а затем проник и в литературу в виде легенды о святом Георгии, победившем дракона и освободившем пленённую им девушку (см таблицу 2). Литературные обработки этой легенды и соответствующие им изображения характерны для средневекового европейского искусства, а также армянской средневековой рукописной миниатюры (см. разделы «Зарубежные памятники культуры с изображением дракона», а также "Каменные статуи и стелы, прикладное искусство, рукописная миниатюра" таблицы 2).

Архетип сражения «добра со злом» в армянском наскальном искусстве встречается в различных вариациях, например, в противостоянии Айка и Бела, двух противоположных сил, в форме героя – стилизированной формы свастики и быка (рис. 1в., V-IV тыс. до н.э.). Другой, более ранний архетип, идентифицируется в образе сражения Ваагна с драконом (рис.1а и 1б., VII-V тыс. до н.э.). Идейные содержания этих изображений инвариантны, но формы представления различны. Однако генетическая общность, истоки самобытности,  пластичности образов, стремление художноков соблюсти традиции «школы» ранних мастеров не вызывает сомнения.

 

 а б  в

Рис. 1. Различные художественные формы трансформации образов и стилей

инвариантного мотива борьбы героя со злом, с вишапом – змеей (а, б) и с быком (б).

 

Сравнение различных изображений (рис. 1) показывает, как изменяется стиль, образ героя и особенно врага. Нами идентифицированы по крайней мере три стиля: ранняя форма изображения дракона (а), форма стилизированного драконообразного существа (б) и, наконец, форма реалистического образа быка (в). На рисунке 1а в перспективе видим нечто подобное змеи, прототипа образа вишапа, тело которой извивается по строгой закономерности. Образ героя (рис. 1, а, б, в) переходит от исходной натуральной формы изображения человека с мужским знаком (а), типичной для ранних наскальных рисунках охотников, к стилизированной форме (б) и к более совершенной полуабстрактной форме образа «человека - свастики», символу жизни, «солнца», типичному для символики ранних земледельцев (б). По мнению архитектора Петросяна С. на рис. 1а изображен архетип Ваагна-драконоборца из древнего армянского мифа, где герой в поединке с чудовищем «солнцеглотателем», драконом побеждает последнего и освобождает «небесный свет от тьмы», «добро от зла», землю от засухи. В результате этого, «освобожденные из плена» водные потоки льются с неба на землю (ср. с образом Водолея). Ваагн вместе с отцом - главным божеством Арамаздом и матерью богиней Анаит завершают структурирование образа святой «троицы» - триединства сил, взаимосвязанных качеств и свойств компонентов («божеств солнца, луны и земли» в язычестве, «отца сына и святого духа» в христианстве).

 

Рождение Ваагна

«Небеса и Земля были в муках родин,

Морей багрянец был в страданье родин,

Из воды возник алый тростник,

Из горла его дым возник,

Из горла его пламень возник,

Из того огня младенец возник,

И были его власы из огня,

Была у него брада из огня,

И, как солнце, был прекрасен лик»

 

Другой архетип, более сложного типа символ, имплементирующий когнитивный мотив борьбы составных элементов целого, зафиксирован на другом армянском наскальном рисунке (рис. 2), где, с одной стороны, половина целого змеи/вишапа – «небесная», одной головой проглатывает «солнце» (луну), а другой конец тела – «земной», набрасывается на оленя, источника пищи/мяса, молочных продуктов. Эти ценности и символы актуальны для жизнедеятельности охотников и ранних скотоводов.

 

 а                  б

Рис. 2. Уникальный тип архетипa «борьбы змеи/дракона, духовного

и материального», «небесного и земного». Одна голова, половина змеи проглатывает солнце, а другая голова, на оставшейся половине тела набрасывается на оленя (а).

Змея - дракон проглатывает солнце (б).

 

Этот архетип, на наш взгляд, является одним из ранних и сложных образов комбинированного типа, используемой в символике борьбы «небесного и земного», «духовного и материального», «змеи/вишапа и солнца». Среди армянских наскальных рисунков встречается другие основные мотивы древних мифов и легенд, например, сцены сражения героя со скорпионами, которые напали на «священную ящерицу» (Ваганян В., Ваганян Г., 2009). Впечатляет мощь, классическая сила и атлетичность образа героя в поединке с могучим львом (рис.3а, IV-III тыс. до н.э.). На рисунке 3б приведен артефакт из краеведческого музея Гюмри (бронзовая статуэтка 13-12в. н.э.), где герой с щитом держит в руке цепь от привязанной к ней льва,

http://www.shirakmuseum.am/Pics/Links/Link4/04_large.jpg.

 

 

а                       б

 

Рис. 3. Герой торжествует, лев покорен

 

С весьма тонким художественным вкусом, выделены черты и характер непобедимого героя (рис. 3а). Его формообразующая пластика, почти абсолютно гармоничная конструкция мужской фигуры героя является непревзойденным примером воплощения эталонного образа победителя, его неповторимого подвига), в полной гармонии с эмоциями, чувствами, радостью и торжеством момента. Гениальный художник сумел отразить качественно новый союз, синтетический образ сплочения и союз героя и льва. Его огромные передние лапы согнуты в стиле покорности, признания могущества и власти героя. Невероятной длины и размеров шея льва выдвинута вперед, что подчеркивает абсолютную покорность хищного зверя.

Образы древних героев (рис. 1, 2 и 3) можно отнести к шедеврам мирового изобразительного искусства, поскольку удивительно ярким и живым "языком", доступным и наглядным образом описывают познанный древними мир и окружающую действительность, его закономерности, при этом подчеркивая и выделяя определенные черты героя и особенности поведения его противника.

Данные артефакты культуры и знания, приемы отображения действительности не исчезли, а были развиты, переданы из поколения в поколение. В течение тысячелетий они трансформировались в новые образы и стили, нашли применение в других видах искусства, например, стали использоваться в различных формообразующих элементах в рельефной скульптуры. В частности, в рельефе гробницы царей династии Аршакидов в Ахце, относящиеся к середине IV века (рис. 4). Сюжет рельефа, найденного в нижней камере усыпальницы в Ахце, на котором изображена борьба с вепрем (рис. 4), расшифровывается, как история прародителя армян - Айка, превращенного, согласно легенде, после смерти вместе со своими охотничьими собаками в созвездия Ориона и Гончих псов. Фигура обнажена, сам Айк-Орион и вепрь - охотничьи тотемы.

В рельефах гробницы в Ацхе, по мнению Аракеляна Б. (1949, с.78-83), нашли свое отражение два периода истории армян: более ранний, наступивший сразу же после падения государства Урарту период борьбы племен и их объединения, и более поздний - когда формировались космогонические представления и действующие лица реальной истории превращались в существа всесильные, олицетворяя извечные силы природы Такова традиционная трактовка. Но она совершенно игнорирует данные истории астрономии и науки, более того, мифологии и лингвистики, которые однозначно фиксируют наличие древнейшей астрономической культуры и мышления на территории Армении (Мецамор, Караундж, Гегамские горы, Сюник, Апаран и т.д., V-III тыс. до н.э.).

 

© www.flutEric.info     

 

Рис. 4. Борьба с вепрем, IV в. Гробница Аршакидов в селе Ахц

 

Отсутствие эпистемологических исследований истории армянского искусства, систематизации и сравнительного анализа артефактов доисторической культуры привело к развитию ошибочных взглядов, порой просто не корректных выводов, которые не учитывают факт возникновения и развития армянского языка, рассматривая данный феномен как сумма слов, но не как сумма «не только слов, но и дел».

Язык не может существовать вне культуры, а армянский язык без армянской культуры, в частности, на камне и по камню? На каком языке говорили развитые в культурном отношении родственные и соседние племена земледельцев, ранних охотников и скотоводов, жизнедеятельность которых протекала в одном и том же территориальном географическом пространстве? Кто мог сотворить каменные памятники, как синтетические формы когнитивного познания действительности, на высоте в 4 – 3 тыс. м. над уровнем моря? Кто строил циклопические крепости и астрономические обсерватории в горах и выводил петроглифы на скалах? Высокоразвитая цивилизация испарилась, исчезла, не оставив никаких  следов? Но кому же она передала в наследство свой исключительно развитый язык и продвинутую культуру?

Поскольку армянский язык является нематериальным активом, уникальным когнитивным «памятником» культуры и опыта тысячелетий, следовательно носители данного языка являются основным хранителем и сеятелем данной культуры. Материальные наследие нельзя рассматривать в отрыве от нематериального. О тесных, генетических связях материального и нематериального наследия свидетельствуют традиции, сохранившиеся в армянской архитектуре, в книжном искусстве, в декоративно – прикладном и изобразительном искусстве.

На рисунке 5а приведено рельефное изображение  львицы с удивительной по форме крестом, которое украшает одну из сторон церкви в Ани (средневековой столицы Армении). На другом рисунке (рис. 5б) мы видим барельеф, в центре которого дерево жизни,  с двух сторон всадники с копьями, сражаются со змеей – драконом, пытающимся обхватить дерево жизни (Ани, цитадель). Если учесть библейскую традицию о Георгии драконоборце и представить, что один из всадников символизирует его образ, тогда кто же второй всадник? Основной мотив данного произведения культуры – защита дерева жизни. В этом аспекте весьма примечательны по характеру и стилю уникальные рельефные изображения из Эрзрума (Армения, ныне территория Турции), где двуглавый орел возвышается над двуглавой змеей – драконом (рис. 5в), охраняя дерево жизни (в середине). Весьма типичны образы трансформации героев,  покоряющих львов, оленей, затем быков в древних памятниках культуры, которые встречаются в Армении, в Урарту, в Хеттии), см рис. 6 и 7.

 

  а            б          в

 

Рис. 5. Рельефные изображения львицы (а), всадников, дерева жизни и змеи – дракона (б), Ани – цитадель. Уникальная композиция, состоящая из дерева жизни в центре, двуглавого орла и двуглавой змеи - вишапа (в), Эрзрум.

 

 

a б в г д

 

Рис. 6. Божество и  покоренный лев Эребуни, Урарту,  9-8 в. до н.э.(а),

рельефное изображения героя охотника в руках которого лук и стрелы, покоренного короля оленей (музей города Урфа, ныне территория Турции) (б), рельеф бога (с символом власти) (в), божество на быке, Урарту (г), музей Анатолийской цивилизации. Крылатый сфинкс, Эребуни, Урарту (д)

  

На рисунке 7 представлены чрезвычайно интересные рельефные изображения: Божество (с символом власти в виде стилизированной, орнаментированной формы дерева жизни), которое стоит на быке. Одна его нога возвышается над головой быка (Ван,  культура Урарту, рис. 7а), а другое изображение относится к периоду Хеттской державы и отображает союз двух героев, величаво возвышающихся над двумя животными, соответственно над львом и быком (рис. 7б, музей Анатолийской цивилизации, Анкара). Причем первый герой стоит, в руках типичный для армян символ власти, три лепестка (троица), а второй герой сидит на кресле и держит в руках также символ власти, но уже характерный для иной культуры. Возможно, что данный памятник воздвигнут в честь союза двух вождей племен или народов, или цивилизаций, скрепленный под лучами единого божества солнца, которое возвышается над героями. Это событие, отображенное на камне интерпретируется авторами как скрепление союза - мирный договор, заключенный между родственными яфетическими или индоевропейскими племенами.  

  

         а              б

 

Рис. 7. Божество (с символом власти в виде стилизированного образа дерева жизни) стоит на быке, Ван, Урарту (а). Герой (слева) стоит, в руках типичный для армян символ власти, три лепестка (троица), другой герой сидит на кресле и также держит в руках символ власти, но уже характерный для иной культуры, над ними единое божество солнца (б), музей Анатолийской цивилизации, культура Хеттской державы)

 

Следует отметить, что изображение героя, стоящего на телах двух животных (быков или львов) трансформируется в образ героя, находящего под защитой покоренных животных (оленей, быков или львов). Подобные артефакты очень распространенны в Хеттской державе. Например, на монете (печати) из музея Урфы герой стоит на двух оленях (рис. 8), фотографии артефактов из музеев Урфа и Анатолийской цивилизации (Анкара) Дика Оссемана, www.pbase.com/dosseman.

 

Şanlıurfa museum 3502.jpg а           б

 

Рис. 8. Монета с изображением героя, по ним два быка, музей города Урфа (а).

Божество на кресле, стоит над двумя львами (б)

 

Весьма ценны памятники, которые характеризуют эволюцию мотива и образа рыбы – вишапа (рис. 9). На рисунке 10 представлены различные примеры трансформации образов змеи (в наскальном рисунке VII-V тыс. до н.э., Ухтасар, Сюник, Армения (а), в керамике из Мецамора, I тыс. до н.э. (б), на рельефе церкви Сурб Хач (Святого Креста, 915-921гг.) на острове Ахтамар (в турецком варианте Акдамар) на юге озера Ван (рис. 9в), в миниатюре «Святой Георгий и дракон» (г), Сюник, хранится в Матенадаране, 14-й век, на фляжке, изготовленная мастером Акопом (д), 1701г. (хранится в Эчмиадзине) и «оцагорге», змеином ковре, 18 век.

Если откорректировать датировку исторических событий и начать вести отсчет с более ранних артефактов, с наскальных рисунков, как документированного источника происхождения и идейного содержания основных архетипов мифов и легенд, то вывод однозначен: идеи Марра следуют соотнести к существенно более раннему периоду истории, а не к более позднему (после Урарту), когда сформировались космогонические представления и действующие лица реальной истории превращались в существа всесильные, олицетворяя извечные силы природы.

 

 а    б     в

 

Рис. 9. Рыба – вишап, базальт, Армения (а), III - II тыс. до н.э. Киликийская миниатюра с рисунком рыбы-вишапа (б), 1286г., хранится в Матенадаране (Ереван). Рельефное изображение процесса жертвоприношения рыбе – вишапу, справа рыбоподобное крылатое чудовище, под ней рыба, церковь Сурб Хач (915-921гг.), Ахтамар (в)

 

 

а    б    в

 

.   г                       д                      е

 

Рис. 10. Изображения двуглавой змеи в наскальном рисунке VII-V тыс. до н.э., Ухтасар, Сюник, Армения (а), на керамике из Мецамора, I тыс. до н.э. (б). Змея-вишап на  фрагменте рельефа церкви Сурб Хач (915-921гг.), Ахтамар (в),  в миниатюре «Святой Георгий и дракон», 14-й век, Сюник, хранится в Матенадаране (г),

на фляжке, 1701г. (д), хранится в Эчмиадзине. Орнаментированные

змеи на «оцагорге», змеином ковре, 18 век, Армения (е)

 

Среди иллюстрирующих примеров мотив сражения Айка с Белом (рис.1в и рис. 3.1, где рядом с Тавросом (Тельцом), изображен Гайк (Орион), по Петросяну С. и Туманяну Б., Tracce #12. На капители, найденной в Двине, сохранилась часть изображения святого на коне, попирающем дракона (Кафадарян К., 1957, с.145-146). К концу VI - началу VII века относится один из наиболее известных, украшенных декоративной резьбой, памятников армянской архитектуры - храм в Птгни. В углу бровки южного фасада в Птгни изображена сцена битвы со львом, и по стилю, и в деталях близкая сценам охоты Сасанидских рельефов. Система украшения бровок окон северной и южной стен храма в Птгни отражает черты сходства со многими скульптурными памятниками-стелами, а также с декоративными и сюжетными рельефами этого времени, найденными вне конкретных архитектурных сооружений (Степанян Н., 1989).

Сцены битвы или поединка со львами, а также так называемые "оленьи камни" восходят также к образам армянских наскальных рисунков.

В таблице 1 приведены характерные образцы памятников наскального искусства, культуры средневековой Армении от рукописных миниатюр, рельефных артефактов на стенах церквей и храмов. В ней представлены уникальные творения коврового искусства – вишапагорги (драконовые ковры). Завершает таблицу современная скульптура в честь героя народного эпоса Ваагна – вишапоборца (вишапаках), возвигнутая в городе Ереване.

Другие примеры разнообразных артефактов культуры различных цивилизаций и исторических периодов приведены в таблице 2, которые наглядно и убедительно демонстрируют и аргументируют достоверность выводов и заключений авторов. Следует отметить, что среди наскальных изображений драконов-вишапов встречаются формы крылатых драконов (рис. 2.4 и рис. 4.1, таблице 2).

 

Таблица 1

 

Основные этапы трансформации образов героя и чудовища – дракона

(Армения с VII тыс. до н.э по настоящее время)

 

Наскальный рисунок Змеевидная форма тела «короля» вишапов,

Созвездие дракона

VII – V тыс. до н.э.

Наскальный рисунок Созвездия

Дракона и Цефея

V - IV тыс. до н.э.

Наскальный рисунок Изображение созвездий

(Гегамские горы)

IV – III тыс. до н.э.

Изображение рыбы

Рисунчатое письмо с изображением орла и козерогов

IV – III тыс. до н.э.

Созвездие козерога

III - II тыс. до н.э.

III - II тыс. до н.э.  

III - II тыс. до н.э.  

 

Рыба, базальт

IV- III тыс. до н.э.  


Змеи на наскальном рисунке, Карвачай, Карабах
III - II тыс. до н.э.

Двуглавая змея,

Керамика, Мецамор,

I тыс. до н.э.

Божество над  львом

Эребуни, Урарту,

 9-8 в. до н.э.

 

Борьба с вепрем,

IV в.

 Гробница

Аршакидов

 в селе Ахц

Церковь Сурб Хач, Ахтамар, озеро Ван,

рельеф на церкви

дракон и змея,

915-921гг.

 

Церковь Сурб Хач, Ахтамар, рельеф на церкви,

Жертвоприношение

Рыбе – вишап,

915-921гг.

Erevan, Matenadaran, MS 979, Lectionary of Het'um II, Cilicia, 1286, Jonah spat out by the whale. Photo:

Dickran Kouymjian

Pewter flask by Yakob from Tokat, 1701, Etchmiadzin,

Photo: B. Boghossian

Erevan, Matenadaran, MS 6305, Gospel, Siunik', XIVth century, St. George and the Dragon.

Photo: Ara Güler

Tinned copper plate, 1725, three deacons in primitive style, Paris, private collection.

Photo: Dickran Kouymjian

Вишапагорг – ковер с изображением дракона, 19-ый век

http://nordproc.mskh.am/4_ic_6/2008_09/tert1/nkar/6_clip_image013.jpg
Ваагн драконоборец и крылатый дракон,

Ереван, XX век

 

Вместо заключения

«Всякая вещь существует не потому, что является самодостаточной реальностью, а потому, что хотя бы разумная часть человечества признает ее и, признав, дарует право на существование. Не только все сказанное здесь, но и пути и методы, приводящие к изложенным мной выводам, все еще незнакомы европейской науке. И для такого незнания есть свои причины, ибо вся литература, касающаяся яфетологии, написана только на русском языке.  Наша наука во всей присущей ей новизне подходов выросла из ростка европейского привоя на древе российской науки, в русском Назарете - Петрограде, и даже в эту самую минуту она развивается там благодаря усилиям моих убеленных сединами или юных ученых коллег. Какие нелепые легенды поведал я вам, не правда ли? Что ж, ваше право сетовать. Я занял ваше время легендами, извлеченными из легендарных же времен, а значит, мне ничего не остается больше, как извиниться перед вами: простите, служба!...» (Марр Н., 1925, перевод с армянского на русский язык Алексанян Н., 1990).

К середине 1-го тысячелетия до Р. Х. уже не оставалось на земле ни одной из древнейших культур человечества, - все они были или сокрушены или порабощены варварами завоевателями: эгейцы - эллинами, Египет - персами, яфетиды - фригийцами, этруски - римлянами, далекие майи в Центральной Америке - племенами нагуа (ацтеками). Элементы культуры яфетидов сохранились во вновь сложившейся культуре армянского народа. Выделить эти элементы, выяснить их общемировое значение, указать их связь с другими древнейшими культурами, их роль в позднейших стадиях культурного развития человечества, вплоть до современной европейской цивилизации, - вот благодарная задача для историков армянского народа. Таково «завещание» академика Марра.

Основные выводы

 

Основным источником происхождения, идейного содержания и документированным фактом трансформации архетипов древних легенд и мифов являются артефакты наскального искусства, гравированные или вырезанные/высеченные на скалах и камнях наскальные рисунки и петроглифы (не позднее VII – V тыс. до н.э.), которые органично отражены и развиты в ранних формах армянских скульптурных памятников - камнях рыб и вишапах (V – IV тыс. до н.э.), стел и гномонах, солнечных часах и первых астрономических комплексах – обсерваторий.

При этом в наскальном искусстве Армении различаются следующие типы структур композиций рисунков:  в центре – герой, напротив: а) изображение рыбы; б) изображение вишапа/дракона; г) изображение змеи; д) изображение козерога; е) изображение льва, оленя или быка; и) изображение священной ящерицы; к) изображение скорпиона; л) изображение священного духа, дерева жизни, креста, свастики; м) изображение семьи, о) изображение жилища, строения, храма и т.д.

Главный герой в рассматриваемых примерах ранней формы изобразительного искусства Армении – человек и дерево жизни, солнце и луна, союз двух, затем трех элементов, семья. Образная картина мира в синтезе и взаимосвязях с языковой картиной мира представляется посредством основных этапов формирования способов и инструментов борьбы за жизненное пространство, за развитие, прогресс, через познание окружающей действительности, через развитие качеств человека, его стремление к единению, союзу, гармонии с природой и красоте, к построению и дизайну среды проживания «по образу и подобию».

 

***

 

Ранние зачатки строительной традиции, опыт зарождения архитектурной школы и мастерства, первые шаги по планировке жилищ, работа с камнем и на камне авторы рассмотрят в одной из последующих статей.

Более подробную информацию о мотивах истории героя, «царя скорпиона», «священной ящерицы», «небесного духа», крылатых драконов и змей, об их связях с египетским искусством можно найти в работе «Мотивы Сокола, царя Скорпиона и «священной ящерицы» рождены в Армении в V-IV тыс. до н.э.», 2009, http://www.iatp.am/vahanyan/scorpion_new.htm.

Ранние языковые архетипы и идеограммы, письменные знаки и символы, а также орнаментика рассматривается  в работе «Камни заговорили, открытие армянских ученых», 2009, http://www.iatp.am/vahanyan/articles/discovery.htm.

Языковая картина мира, когнитивные лингвистические артефакты и архетипы армянского «каменного языка» описываются в монографии «Каменная летопись цивилизации, Ереван, 2006, http://www.iatp.am/vahanyan/kamlet/index.html.

 

Использованные источники приводятся в списке литературы.

 

В приложении даны некоторые дополнительные сведения, отрывки статей из энциклопедий и других материалов, для ознакомления и дальнейшего самостоятельного изучения. 

 

Таблица 2

 

МОТИВЫ И ОБРАЗЫ ВИШАПОВ, ДРАКОНОВ, ЗМЕЙ И КОЗЕРОГОВ

 

N

Изображения вишапов и козерогов в наскальных рисунках

Армения, 7-5 тыс. до н.э.

1

Змеевидная форма тела «короля» вишапов

Схватка Ваагна с драконом

Гегамские горы

Созвездия Дракона

и Цефея

2

 
Борьба Тавроса

(Телец), с Гайком (Орион)

Образы мотива борьбы героя со скорпионами, внизу слева – крылатый дракон 

3

Изображение созвездий (Гегамские горы)

4

В центре композиции крылатый дракон

5

Джермаджур, Сюник

Козерог, Ухтасар

6


 Ухтасар

7

 

8

Рисунчатое письмо с изображением орла и козерогов

изображение рыбы в центре композиции

 

9

Семья «добрых» драконов, под защитой божества солнца, в виде креста

 

Фантастические драконообразные существа

10

 

 

Змееподобные вишапы

11

12

 

33

 

13

Ухтасар

14

Ухтасар

Ухтасар

Камень с изображениями змей, Навасар

 

Таблицы драконообразных существ по А. Мартиросяну

15

ax-XXXIIIa

 

Наука начинается с первобытности.

«Советакан грох»,

Ереван, 1978

 

 

 

Каменные вишапы и рыбы

http://www.projectdiscovery.net/Journal%20of%20Armenian%20Archaeology/museum_photos.htm

16

17

18

Файл:Vishap04.jpg

 

Часть вишапа № 5,

Аждаха-юрт

 

Файл:Vishap03.jpg

Вишап № 6, Аждаха-юрт. Установлен перед Государственным Музеем  Этнографии, Армавир

Файл:Vishap05.jpg

 

Вишап № 1 (Аждаха-юрт), содержащий более поздние армянские символы

19

 

Типы рельефных изображений на стелах- вишапах The earliest višap  "višap"  stelae would be dated, probably, from the 18th-16th centuries BC; an Urartian inscription in a višap from Garni testifies that they were created in pre-Urartian times (before the 8th century BC).

А. Петросян

Вишап, Аяджак

20

21

 

Стелы Мецамора

 

 

 

Рыба, Базальт

Норкский массив Ереван

Рыба, Базальт

Норкский массив

Ереван

Вишап, Стела

Норкский массив

Ереван

22

Рыба

А. Айвазян, Нахиджеван

фото А. Пономаревой

22 а

© www.flutEric.info

Эчмиадзин

Vishapak'ar, "Dragon Stone," ca. 1200 B.C., found on Mt. Gegham, Sardarapat Museum. Photo: Dickran Kouymjian

 

Випапагорг - ковер с изображением дракона

23

Вишапагорг – ковер с изображением дракона

18в.

Rug, 270x115, 1886, Shoushi, Karabagh

 

http://www.armsite.com

Dragon carpet, XVIIth century, Lisbon, Calouste Gulbenkian Museum.

24

Dragon carpet, Artsakh (Karabagh), XIXth century, Erevan, Museum of Folk Art. Photo: Museum of Folk Art

Rug, 150x115, 1869, vill. Parni, Spitak

http://www.armsite.com/rugs/rshow.phtml

Artsakh (Karabagh), dragon carpet, cloudband design, Armenian inscription of 1898. Photo: Arthur Gregorian

Dragon carpet, eagle design Kazak, XIXth century, Erevan, State Historical Museum. Photo: Gulbenkian Foundation Archives

 

Каменные статуи и стелы, произведения прикладного искусства,

Армения

25

Stone head with Armenian tiara, ca. first century A.D., from Dvin, Sardarapat Museum. Photo: Dickran Kouymjian

Boundry Marker of Artashés I, IInd century B.C., found near Lake Sevan, Erevan, State Historical Museum. Photo: Dickran Kouymjian

Four sided pedestal for a stele, Virgin and Child with Angels, precincts of the church of Talin, Vth century. Photo: Dickran Kouymjian

26

Jar with ornamental frieze, VII-th century

King Levon I, Silver, Reverse, Erevan, Erevan, State Historical Museum, 1198-1219.

Photo: State Historical Museum, Erevan

 

 

Созвездия на армянских наскальных рисунках (V-III тыс. до н.э.)

в сравнении с рисунками звездного атласа польского астронома Яна Гевелия, 1690 г.

27

 

 

В средние века и в начале Нового времени Дракон был таким же важным созвездием для астрономов, как Малая Медведица. Северный полюс эклиптики находится внутри четырехугольника звезд ζ, δ, χ и ξ Дракона. Южный полюс эклиптики располагается в созвездии Золотая Рыба.

 

           Click to enlarge
Capricornus Constellation (Созвездие Козерога)

28

Back to the paper
Созвездия Дракона и Цефея

Back to the paper
Haik and Taurus Constellations (Созвездие Айка и Тельца)

29

 

Созвездия: I — Цефей; 2 — Лее; 3 — Большая Медведица; 4 — Дракон;

5 — Геркулес (Цербер, Ваагн); 6 — Корона; 7 — Телец; 8— Кит; 9 — Лира; 10 — Лебедь; 11 — Лисички; 12 — Дельфин; 13 — Рыба; 14 — Пегас.

 

Памятники культуры и искусства различных стран мира

с мотивами истории героя и его поединка с драконом, http://www.varvar.ru/

30

Бой Ясона с драконом

Бой Ясона с драконом Миниатюры из Лицевого летописного свода. ГИМ, Муз. собрание, № 358

Чудо Георгия о змие. Средник житийной иконы собора Рождества Богородицы. Северное письмо. Устюжна. Вторая половина 16 века

Чудо Георгия о змие. Средник иконы собора Рождества Богородицы. 16в.

 

Битва Александра Великого с трёхрогим драконом
Битва Александра Великого с трёхрогим драконом. 13 век. Брюссельская библиотека

 

Дракон перед женщиной. Francais 155 fol 198v. Парижская Национальная Библиотека

Дракон перед женщиной.

Парижская Нац. Библиотека,

31

Святой Георгий и дракон
Учелло.Святой Георгий и дракон. 1456. Лондон. Национальная галерея

Хендрик Гольциус. Кадм и дракон. 1615

 

Хендрик Гольциус. Кадм и дракон. 1615

Александр Македонский сражается с чудовищами. Французская миниатюра. 15 век
Ал. Македонский сражается с чудовищами. Франц. миниатюра. 15 век

Битва святого Георгия с драконом
Битва святого Георгия с драконом. 1458-1460. Париж. Musee Jacquemart-Andre

32

Великолепный часослов герцога Беррийского. Битва Архангела Михаила с драконом над аббатством Мон-Сен-Мишель

Битва Архангела Михаила с драконом над аббатством Мон-Сен-Мишель (Гора Святого Михаила), Нормандия. Фрагмент. Около 1414-1416 гг. Шантийи

Битва льва и дракона
Леонардо да Винчи.

Битва льва и дракона.

Уффици

Персей и Андромеда
Пьеро ди Козимо. Персей и Андромеда

 

Пизанелло. Мадонна с младенцем, Антоний Великий и святой Георгий. 1445. Лондон. Национальная галерея

Пизанелло. Мадонна с младенцем, Антоний Великий и святой Георгий. 1445. Лондон. Национальная галерея

33

Солнце - Трёхглавый дракон – Salomon Trismosin, Splendor solis (1582 ?)

Солнце - Трёхглавый дракон – Salomon Trismosin, Splendor solis (1582 ?)

Святой Георгий и дракон

Ван дер Вейден. Святой Георгий и дракон

Рафаэль. Архангел Михаил поражает дьявола. 1505

Рафаэль. Архангнел Михаил поражает дьявола. 1505, Лувр

Битва святого Георгия с драконом

Рафаэль.Битва святого Георгия с драконом. 1504-1506. Вашингтон. Национальная галерея

34

Святой Георгий и Дракон

Тинторетто. Святой Георгий и Дракон. Лондон. Национальная галерея

 

Святой Георгий и дракон

Рубенс. Святой Георгий и дракон. 1606-1607, Прадо

 

El Greco. Иоанн Богослов
Эль Греко. Иоанн Богослов

Дюрер. Архангел Михаил побеждает дракона

Дюрер. "Апокалипсис"

Архангел Михаил побеждает дракона

35

Святой Георгий
(эмалевая миниатюра, Грузия, XV век)

Герб города Москвы - изображение на щите развернутого вправо от зрителя всадника — Святого Георгия Победоносца в доспехах и голубой мантии (плаще), на коне, поражающего золотым копьем черного Змия

 

«Чудо Георгия

о змие»

икона,

конец XIV века

 

 

 

Паоло Уччелло

«Битва Св. Георгия

со змием»

 

 

 

36

A draco from Trajan's Column.
A draco from Trajan's Column

Another draco from Trajan's Column.
Another draco from Trajan's Column

Several dracos on the Arch of Galerius (311AD), carried by infantry as well as cavalry.
Several dracos on the Arch of Galerius (311AD), carried by infantry as well as cavalry

4-5th-c. Coptic wall painting from Kharga Oasis, Egypt, showing Sassanid dracos.
4-5th-c. Coptic wall painting from Kharga Oasis, Egypt, showing Sassanid dracos

37

The funeral stele from Chester.
The funeral stele from Chester.

Reconstruction of the stele from Chester.
Reconstruction of the stele from Chester.

King Arthur in combat, brandishing a draco. From L'Histoire de Merlin by Robert de Boron (14th C.).
King Arthur in combat, brandishing a draco. From L'Histoire de Merlin by Robert de Boron (14th C.)

38

Reconstruction drawing by Gerry Embleton, showing a Sarmatian in Roman service, based on the Chester stele as well as the 'dog' draco from Trajans Column.
Reconstruction drawing by Gerry Embleton, showing a Sarmatian in Roman service, based on the Chester stele as well as the 'dog' draco from Trajans Column

Anoter view of the Niederbieber original.

Another view of the Niederbieber original

 


The Draco found in Niederbieber, Germany.

The Draco found in Niederbieber, Germany

Reconstruction drawing by Richard Hook, with windsock.

Reconstruction drawing by Eiden. The head is about 30 cm long, 12cm high (with comb 17 cm), and 12 cm wide

39

Добрыня Никитич и поверженный им змей


Скульптура западного дракона в Любляне, Словения

 

Рисунок дракона

Китайский дракон

Дракон
Татуировка дракона

 

Уроборос. Дракон, проглатывающий собственный хвост

40

Рисунок дракона

Татуровка китайского дракона

Китайский дракон

Красный дракон
Китайская татуировка драконов

Рисунок дракона
Китайская татуировка драконов

Фотографии артефактов из музеев Урфа и Анатолийской цивилизации (Анкара) Дика Оссемана.

 

Литература

 

1.      Anati E. Introducing the World Archives of Rock Art (WARA): 50.000 years of visual arts. Centro Camuno di Studi Preistorici, XXI Valcamonica Symposium 2004 "Prehistoric and Tribal Art: New Discoveries, New Interpretations, New Research Methods", Darfo Boario Terme (BS), September 08-14, 2004, Italy.

2.      Vahanyan G. Rock Art in the Frame of the Cultural Heritage of Humankind, XXII Valcamonica Symposium, Darfo Boario Terme (BS), 18 – 24 May, 2007, Italy.

3.      Vahanyan G., Petrosyan S. "Karedaran" - The Database of Armenian Rock Art, Tracce #12, Online Bulletin by Footsteps of Man, Italy, http://www.rupestre.net.

4.      Vahanyan G., Stepanyan A. Prehistoric art in Armenia: new discoveries, new interpretations and new methods of research, XXI Valcamonica Symposium 2004 "Prehistoric and Tribal Art: New Discoveries, New Interpretations, New Research Methods", Darfo Boario Terme (BS), September 08-14, 2004, Italy.

5.      Vahanyan V.  Universal Archetypes of Rock Arts, Ideograms, Ornamental Arts and New Ideas Writer. Yerevan Acadeny of Fine Arts. Degree & Profession – Virtual Expo and International Awards, Florence-Expo (2008 edition), http://www.florence-expo.com.

6.      Амфитеатров А. Армения и Рим. Пгд. 1916.

7.      Аракелян Б., Арутюнян Н. Находка урартской надписи в Гарни. ИФЖС АН Арм. ССР, 1966, N 2.

8.      Айвазян С., Петросян С. Разделившие небо на созвездия. Журнал "Вокруг света", январь 1971.

9.      Брюсов В. Сфинксы и вишапы. Горц. 1917.

10.  Брюсов В. Летопись исторических судеб армянского народа. АрмФАН, Ереван. 1940.

11.  Ваганян В. Ваганян Г., Мотивы Сокола, царя Скорпиона и «священной ящерицы» рождены в Армении в V-IV тыс. до н.э. «ArCaler», 2009, http://www.iatp.am/vahanyan/scorpion_new.htm.

12. Ваганян В., Ваганян Г. Aрмянское орнаментальное искусство, «ArCaler», 2007, Ереван, http://www.iatp.am/news/armenian_design.pdf.

13. Ваганян Г.  Камни заговорили, открытие армянских ученых, «ArCaler», 2009, http://www.iatp.am/vahanyan/articles/discovery.htm.

14. Ваганян Г. Араратские горы и армянский язык  - колыбель и хранилище протознаний 50000 - летнего культурного наследия, «ArCaler», 2007, http://www.iatp.am/vahanyan/articles/history.doc.

15. Ваганян Г., Блеян В., Кочарян Л., Ваганян В. Наскальные рисунки Армянского нагорья. Сборник докладов международной конференции "Мир наскального искусства". Институт Археологии и этнографии РАН, Москва, 2005.

16. Ваганян Г., Ваганян В. Каменная летопись цивилизации. Ереван, Нжар, 2006, 256 стр., http://www.iatp.am/vahanyan/kamlet/kmlt-e-h.htm

17.  Ваганян Г., Степанян А. Поиски протоцивилизации (наскальные рисунки, процессы познания и мышления). Сборник докладов международной конференции "Мир наскального искусства". Институт Археологии и этнографии РАН, Москва, 2005.

18.  Караханян Г., Сафян П. Наскальные изображения Сюника. АН Арм. ССР, Ереван, 1970.

19.  Кафадарян К. Город Двин и его раскопки. АН Арм. ССР, Ереван, 1957.

20.  Марр Н. Кавказский культурный мир. «Журнал М. Н. П.», 1915.

21.  Марр Н. Армянская культура. (Ее корни и доисторические связи по данным языкознания). Предисл. проф. Ганаланяна О., пер. с армянского (1925) Алексаняна Н., Ереван, "Айастан", 1990.

22.  Марр Н. Смирнов Я. Вишапы, Л., 1931.

23.  Марр Н. Астрономические и этнические значения двух племенных названий армян. Записки восточного отделения археологического общества, 1921, XXV.

24.  Мартиросян А. Исраелян А. Наскальные изображения Гегамских гор. АН Арм. ССР, Ереван, 1971.

25.  Мартиросян А. Наука начинается с первобытности. «Советакан грох», Ереван, 1978.

26.  Мартиросян А. Наскальные изображения Гегамских гор. АН Арм. ССР Ереван, 1982.

27.  Мещанинов И. Каменные статуи рыб-випапов на Кавказе и в северной Монголии. В кн. Записки коллегии адвокатов. Л., 1925, т.1.

28.  Мифы народов мира. Энциклопедия в двух томах. Москва, 1991.

29.  Мосенкис Ю. Первая письменная фиксация армянского язука за 2500 лет до М. Маштоца.

30.  Петросян С. Древнейшие петроглифы Армении. Промышленность, строительство и архитектура Армении, N9, 1987.

31.  Петросян С., Саркисян Э., Туманян Б., Саакян С. The Book of Stars. Tracce #12, Online Bulletin by Footsteps of Man, Italy, http://www.rupestre.net.

32.  Пиотровский Б. Вишапы. Каменные статуи в горах Армении, Л., 1939.

33.  Хоренаци М. История Армении. В трех частях, рассказанная Мовсесом Хоренаци по просьбе Сахака Багратуни,  http://www.armeniaonline.ru/armenia/movses_xorenaci.php.

 

 

18.04.2009

© ArcaLer-HaykNet

 

Приложение

 

Сфинксы и вишапы (Некоторые черты культуры древнейшего Кавказа), В. Я. Брюсов

Vishap Stones, Armen Petrosyan, Ph.D.

Вишапы, материал из Википедии — свободной энциклопедии

Арагац

Дракон

Звезды

К вопросу о классификации европейских драконов, Святослав Логинов

Описание расы

Родственники?

Вишапы

Классификация драконов

Like the Celtic cross

Дракон, Вишапы

Дракон Рассвета, Демон

Дракон: метафора внешнего мира

Вишап (мифология)

Рыба

Армянская мифология

Храмы и культовые места

Боги древних армян

Ваагн (Вахагн) - Вишапаках

Герои и Легендарные Монархи

Духи и мифические существа

Истоки армянской поэзии

Праздники и обряды

Погребальные обряды

Календарь и письменность

Баал

Армянская культура, Н.Марр

Ковры

Аштишат

Аждахак

Астроном Ян Гевелий

Ахтамар

 

 

Приложение

 

...Автор серьезно говорит о "филологических гипотезах" Шопена, который в своей книге

обсуждает, например, вопрос, не есть ли армянский язык тот,

на котором говорил Ной до потопа.

В.Я. Брюсов "О книге А.В. Амфитеатрова

"Армения и Рим""

 

СФИНКСЫ И ВИШАПЫ
(Некоторые черты культуры древнейшего Кавказа)
В. Я. БРЮСОВ

Среди исторических работ последнего времени совершенно особое место занимают выводы акад. Н.Я.Марра, "открывшего" культуру яфетидов на Кавказе и в области древнего Вана. Это открытие, знакомящее нас с целым культурным миром, о котором наука ранее едва подозревала, изменяет в значительной степени нашу концепцию всемирной истории. Дальнейшее развитие соображений Н.Я.Марра должно повести к коренному пересмотру всех представлений о характере и происхождении древнейших культур Передней Азии и Южной Европы, а следовательно, и современной цивилизации, выросшей, через посредство Рима и Эллады, из элементов Египта, Эгейи и Месопотамии. Пока, разумеется, идет только накопление материалов, окончательные выводы из которых предстоит сделать лишь в будущем. Но отдельные факты, ставшие достоянием науки лишь недавно, уже проливают ясный свет на некоторые основные черты древнейшей культуры Кавказа и ее отношений к другим, современным ей, цивилизациям. Полагаем, что такие факты представляют интерес для широких кругов читателей, не обращающихся к специальным историческим и археологическим изданиям, где помещаются отчеты о новейших научных открытиях.

Тот существенный вывод, к которому приводят нас эти факты, может быть формулирован в одном положении: древнейший Кавказ был теснейшим образом связан с другими культурными центрами современного ему мира. Во 2-м тысячелетии до Р.Х. на земле уже существовал целый ряд таких культурных центров, и они вовсе не были (как долгое время думали историки) обособлены друг от друга, а напротив, были связаны между собой как постоянными сношениями, так и взаимодействием идей. В сферу этих отношений входили и культурные народы, населявшие в те века обе стороны Кавказского хребта и области древней Армении.

Правда, один из таких культурных центров, в 3-м тысячелетии до Р.Х., уже был бесповоротно отрезан от других: это - культурные царства Центральной Америки, где в ту эпоху заканчивали свое блестящее развитие и гибли, под нашестивием "северных варваров" (будущих ацтеков), - царства народа майев. В стороне от общей жизни стоял, во 2-м тысячелетии, и Китай, хотя новейшие исследования выяснили, что "тихоокеанская" культура не всегда была отгорожена от остального мира "китайской стеной", и не только находилась в общении со "средиземноморской", в частности "микенской", но, быть может, оказала на нее могущественное влияние. Зато другие культурные центры, XX-X веков до Р.Х., представляли собою как бы одно целое, систему государств и семью народов, подобные тому единству, какое являют в наши дни страны, объединенные общеевропейской культурой, Египет, Эгейя, месопотамские царства, держава хеттов, этруски в Италии, Кавказ, - все эти "миры" непрерывно общались между собой, вступали в союзы один с другим или вели войны, поддерживали постоянные торговые сношения, так что продукты и изделия одной страны распространялись по всем другим, посылали к соседям посольства, - вообще интересовались друг другом, что вело к обмену идеями, политическими, религиозными, научными, художественными, к заимствованию техники производств, к подражаниям в ремеслах и в искусстве, к смешению языков, к нивелировке бытовых особенностей, по крайней мере в высших слоях общества и т. д. О том, что в этот круг входил и Кавказ, с его разнообразным населением, свидетельствуют открытие археологами памятники 2-го тысячелетия до Р.Х., которые показывают сходство техники и единство стилей с памятниками других стран, прежде всего Египта, Эгейи и хеттов, но также Этрурии, Двуречья, отчасти даже - Китая и Мексики.

К числу археологических находок последнего десятилетия, говорящих особенно красноречиво, принадлежат бронзовые обивки поясов, в большом количестве найденные при раскопке могильников в Елисаветпольской губернии (близ Калакента и Калабека), но также и в других местностях Кавказа, близ Майкопа, в области Вана и т.д.. По-видимому, такие пояса были широко распространены по всему Кавказу, а ряд соображений (характер стиля, род предметов, найденных одновременно, и т.п.) заставляет относить время их изготовления именно ко 2-му тысячелетию до Р.Х. и началу 1-го тысячелетия (до VII века). Сделанные из бронзы (что также указывает на эпоху "бронзового" века), эти обивки покрыты богатым орнаментом (гравированным), характер которого по стилю, по мотивам, по трактовке отдельных фигур, связывает искусство Кавказа с художеством других стран. Самая форма поясов - та самая, какую мы видим на статуэтках так называемой "позднеминойской" (микенской, эгейской) культуры. На Кавказе носили такие же пояса, какие были в моде у щеголей в критских лабиринтах и во дворцах Микен и Тиринфа. Вероятно, в сходных поясах гуляли и сыновья Троянского Приама, и, может быть, именно так был подпоясан Парис, когда он похищал Прекрасную Елену из дворца отсутствующего Менелая. Совершенно такой же пояс находим мы и на статуе, изображающей одного хеттского царя (X в. до Р.Х.).

Орнамент, покрывающий пояса, ближе всего напоминает работы египетские, эгейские и хеттов. Между прочим, в этот орнамент часто входит спираль, мотив, который, кажется, от них же перешел и к египтянам. Рядом со спиралью встречаются розетки и фесоны, также излюбленные эгейцами, и, наконец, характерный крест с загнутыми концами (так называемая свастика), который, кроме Египта, Эгейи и искусства хеттов, мы наблюдаем на изделиях майев в Центральной Америке, - где он привел в величайшее изумление испанцев-конквистадоров, не понимавших, как попал символ христианства к народу, не ведающему о Христе. Но украшения поясов состоят далеко не из одних геометрических форм, разного рода кривых линий, зубцов, крестов и т. п.: в орнамент введены элементы растительного и животного мира, и эти элементы дают свидетельства еще более поразительные. На поясах нередко изображаются лошади, покрытые особой попоной-панцырем, с металлическими чешуйками и бляхами; точно такие боевые панцыри на лошадях изображаются на рисунках хеттов и египтян. В орнаменте поясов обычны мотивы быков и птиц; те же мотивы повторены на вазах с острова Кипра, где процветала "позднемикенская" культура. На саркофагах того же Кипра встречается мотив сопоставления льва и змеи; тот же мотив повторен и на поясах. Можно думать, что кавказские художники того времени соперничали с кипрскими, и жители Кипра, напр., XII века до Р. Х., приезжая к подножию Арарата, или в долину Куры, не чувствовали себя оторванными от привычной обстановки.

Всего интереснее на кавказских поясах - изображения фантастических животных. Так, кавказские художники изображали то зверя с двумя головами на двух концах тела, хвост которого заканчивался треугольными листиками или змеиной головой, то еще зверя, у которого концы ног были не с когтями и не с копытами, а с головами грифонов и т. п. Но совершенно такие же звери изображены на некоторых памятниках доисторического Египта, а очень на них похожие - на цилиндрах хеттов, на изделиях эгейцев и, наконец, в искусстве этрусков. Трудно допустить, чтобы только "игра воображения" привела художников, на разных концах земли, к одним и тем же фантастическим образам. Гораздо вероятнее, что мастера одной страны подражали своим иноземным товарищам; или кавказские художники посещали долину Нила и Грецию, любовались роскошью Мемфиса и прелестью "золотых Микен", уносили с собой к подножью Эльбруса воспоминание о причудливых созданиях египетского и эгейского вкуса; или художественные произведения чужих стран попадали на Кавказ, стояли в местных храмах и дворцах и здесь служили образцами для самостоятельного творчества. А всего вероятнее - происходило и то и другое.

Не так давно, в Закавказье, обратили на себя внимание ученых огромные каменные рыбы-чудовища, так называемые "вишапы", находимые и в области Вана. Совершенно таких же рыб-драконов выделывали скульпторы древнейшего Египта. Армянин, увидя в музее эти создания искусства далекого юга, возникшие под знойным небом Нильской долины и на благоуханных берегах Эгейского моря, непременно воскликнет: "да это - наши вишапы!". И Рамсес Великий, и Тигран Великий одинаково должны были считать этих рыб-чудовищ созданием своих предков. Рядом с "вишапами" часто находят оригинальные каменные плиты с изображением перекинутой и распластанной шкуры быка; аналогичные плиты встречаются в искусстве Египта 3-го тысячелетия до Р. Х., эпохи Нар-ме-Ра. Так называемые "могилы великанов" на Алагезе во многом заставляют вспомнить о эгейских гробницах. И если поныне не открыли на Кавказе, в древней Армении, подлинных сфинксов, то это, может быть, простая случайность, так как подобные сфинксам изображения довольно обычны у оснований колонн в искусстве хеттов, к которому столь близко стоит художество древнейшего Кавказа...

Тесная связь искусства Закавказья с искусством Вана подтверждается целым рядом свидетельств. В 1912 г. было сделано в этом отношении две интересных находки. В Елисаветпольской губернии был найден один из красивейших поясов с орнаментом из ромбов, образованных спиралевидными линиями. А около Вана, на возвышенности Топрак-кале, были собраны обломки фриза (или цоколя) какого-то, нам неизвестного, храма или дворца, и этот фриз также покрыт орнаментом из ромбов, образованных спиралевидными линиями. Точно такой орнамент крайне характерен для эгейского искусства. Добавим, что на фризе, материалом для которого послужил красный мрамор, представлены еще фигуры быков, виноградные гроздья и листья, деревья, пальметки и, наконец, цветы лотоса. Лотос - обычный цветок в Египте и в египетском искусстве, но мог появиться в создании кавказского художника только как результат подражания иноземному образцу. По разным данным, фриз относится к VII в. до Р. Х.

В заключение нашего, весьма неполного, перечня, упомянем, что при раскопках в Майкопе, т. е. уже по сю сторону Кавказских гор, была найдена ваза, относящаяся ко 2-му тысячелетию до Р. Х., на которой схематично изображена горная цепь. Некоторые исследователи видят в этой схеме - изображение основного Кавказского хребта, с Эльбрусом и Казбеком, другие - изображение Арарата и Алагеза, с протекающим между ними Араксом. Как бы то ни было, какой-то кавказский царь давних времен пожелал иметь перед собой постоянно, на своей любимой чаше, изображение родных горных вершин, с которыми расстался, поселившись в низких предгорьях у начала Кубанской степи, и чаша эта была положена вместе с телом царя в могилу. Видимо и в те, далекие от наших дни, образ Эльбруса или Арарата глубоко западал в душу людей, родившихся у их подножий.

Древнейшая кавказская культура, царства урартийцев в Ване, Наири и другие, погибли около VII в. до Р. Х., завоеванные пришлыми фригийцами. Исследования акад. Н. Я. Марра показали, что в армянских наречиях, сложившихся из двух языков: побежденных яфетидов и победителей арийцев, - уцелели многие элементы первого из них. Н. Я. Марр выясняет, что в древнейших армянских наречиях яфетидского происхождения - слова, относящиеся к религиозному культу: названия жертвенных животных (бык, овца), отвлеченные понятия, связанные с дыханием (дух, душа), также слова, относящиеся к обработке металлов (золото, серебро, медь); наконец, слова, относящиеся к земледелию и родовому быту. Это доказывает, что побежденные яфетиды обладали высокоразвитой религией, большим мастерством в технике изделий и долгое время вели жизнь мирную, способствующую процветанию художества. Во всех этих отношениях победители подчинились влиянию побежденного племени, приняв его термины в свой язык. Такие факты служат лишним подтверждением тому, что культурный мир древнейшего Кавказа далеко опередил в цивилизации полудикие греческие племена того времени и жил общей жизнью с высоко просвещенным Востоком эпохи фараонов и вавилонских царств. Может быть, в библийском рассказе о ноевом ковчеге, остановившемся на Арарате, скрыто зерно исторической истины: это - воспоминание о тей исключительной роли, какую играли "царства Араратские" (тоже библейский термин) в культурной жизни прежних тысячелетий (2-го и 3-го до Р. Х.). По представлению Библии весь род человеческий вновь разошелся по земле с Арарата и, следовательно, оттуда разлилась вся земная цивилизация. Еврейские повествователи, так видеоизменявшие халдейское предание о всемирном потопе, должны были вспоминать, что когда-то с Арарата лился к ним свет знаний, что оттуда ждали они откровений науки и искуства и уроков утонченной жизни. Народы, основавшиеся вокруг Арарата, представлялись древнейшим евреям, как самые просвещенные среди всех других.

Будущие исследования, конечно, осветят для науки жизнь и быт древнейшего Кавказа. Но и теперь мы уже вправе представлять эту жизнь сложной и утонченной. Кавказ дышал единым дыханием с окружавшими его культурными народами. В те дни, когда Агамемнон, разграбивший богатства древних Микен, вел дикие полчища ахейцев на Трою, этот последний оплот эгейцев, - жители Ванского царства должны были с горестной тревогой ловить известия об этой беспощадной борьбе, которая грозила гибелью целой родственной культуре... Позднее, когда царства яфетидов падали под ударами фригийцев, египетские жрецы, в тиши своих тысячелетних храмов, должны были со страхом видеть в несчастной судьбе родной страны, которое и исполнилось в близком будущем: Египет тоже пал, сокрушенный персами.

 

 

 

VISHAP STONES, Armen Petrosyan, Ph.D.

 

The unique monuments of prehistoric Armenia, "višap" vishaps (Arm. višap ‘serpent, dragon’ an Iranian borrwing) or "dragon stones" are spread in many provinces of historical Armenia – Gegharkunik, Aragatsotn, Javakhk, Tayk, etc. They are cigar-shaped huge stones, 10-20 feet tall, usually situated in the mountains, near the sources of rivers and lakes. Many of them are in the shape of fish; they have a bull’s skin (complete with head and feet) carved into them; there is also a stream of water flowing from the mouth of the bull’s skin and some vishaps have images of water birds carved below the bull’s head. The earliest višap "višap" stelae would be dated, probably, from the 18th-16th centuries BC; an Urartian inscription in a višap from Garni testifies that they were created in pre-Urartian times (before the 8th century BC).  

A number of theories try to interpret the meaning of these stones. One theory holds that these monuments represented mythological dragons guarding the sources of the waters (B. Piotrovski). Another two trace back, respectively, to Astghik, the goddess of fertility and love (M. Abeghian) and Ara Geghecik ‘Ara the Handsome,’ the "dying and rising god" of Armenian tradition (G. Ghapantsyan). The present author has his own interpretation of these stalae, which may be represented as follows.

      The Indo-European "basic myth," reconstructed by V.V. Ivanov and V.N. Toporov, tells the story of the battle of the thunder god and his adversary the serpent. The victory of the god results in origination of cosmic waters (rain, rivers). Certain aspects of the dragon stones reveal their links with the "basic myth." In this context, it is evident that the huge fish would represent the water serpent (the dragon-serpents were sometimes conceived in the shape of fish; e.g. in Oppian’s Halieutika the dragon Typhon is represented as a fish), while the bull is the symbol of the thunder god in many ancient Near Eastern and Indo-European traditions (Hurrian, Hittite, Indian, Greek, and Armenian). The wavy lines below the bull’s head may be interpreted as rainy waters triggered by the battle between the god and the serpent.

The name of the serpent in the "basic myth" is derived from the Indo-European stem *wel-. According to the rules of the Armenian language, the Indo-European *wel- would have developed into geł- (New Eastern Armenian pronunciation: gegh-). In this context it is characteristic that the višap stones are concentrated mainly in the Gełam province, Gełakuni district, on the Gełamay Mountains to the east of Sevan Lake (modern Gegharkunik province of Armenia). The two largest groups of them are located, respectively, on Mt. Geł, at the source of the river Azat, and near the Gełi fortress. Characteristically, the mountain beside Geł, the highest of the Gełamay range, is called Azhdahak from the name of the dragon of ancient Iranian tradition "Aždahak".

It may be reasonably inferred that the aforementioned place names from the stem geł- < *wel- "*wel-" would have been derived from the name of the Indo-European mythic serpent. Moreover, the dragon stones themselves probably would have been called *geł- < *wel- before the Iranian loanword višap  "višap"  replaced their original Indo-European name.[1]

According to Armenian tradition, the Gełam province was founded by Gełam, the first patriarch of the eastern provinces of Greater Armenia (Xorenac‘i I, 12). The Armenian place-names with the first element geł- are concentrated in the province of Gełam. Significantly,   "Gełam" Gełakuni is attested as Uelikuni/ Uelikuhi (to read: Weliku-ni/hi) among the local pre-Urartian "kingdoms" occupied in the 8th century by the kings of Urartu, which shows that those interconnected toponyms are derived from the protoform *wel-  "*wel-" .

On the other hand, the name of the district of the "dragon stones" Ueliku "Ueliku" -(ni/hi), in the context of mythological traditions of the ancient peoples of the Armenian Highland is comparable to that of the stone giant Ullikummi, the famous adversary of the thunder and storm god Teshub "Ullikummi" . In the Hurrian myth, attested in the 2th millennium BC, Kumarbi "Kumarbi" , the father and adversary of Teshub, plots to overthrow him. Kumarbi impregnates a great rock in the "Cold Spring" and it bears Ullikummi. The gods battle the monster, but it has grown so big that they are unable to harm it. The end of the myth is not preserved but probably contained the final victory of the weather god.

Ni and hi in Ueliku "Ueliku" -ni/hi are alternative Urartian suffixes (common formants in place-names), while mmi is a Hurrian suffix. Thus, Weliku-(ni/hi) of the pre-Urartian population of the Lake Sevan region and the Hurrian Ullikummi "Ullikummi" may have been derived from the Indo-European name of the serpent (a derivative of *wel-).[2]

There is an interesting word Gełni, var. Gełnik, Głni ‘Armenian,’ that survived only in the Armenian medieval dictionary of Eremia Meghretsi. There are no other data on this interesting term, but it may be considered in the context of Armenian and Indo-European onomastics. Since in folk tradition the two other Armenian ethnonyms, Hay and Armen, were connected to the names of the patriarchs of the ethnogonic myth Hayk and Aram, it is fair to assume that Gełni would have been linked with the consonant names of that myth—Gełam "Gełam"  and Ara Gełec‘ik. Numerous Indo-European tribal and place names comparable to *wel- "*wel-"  have been considered in the context of the "basic myth" (cf. Celtic Volcae, Illirian Velsounas, Italic Volski, etc.).

This theory poses some intriguing questions. The bull’s skin is frequently carved on the "dragon stones" as if the skin were thrown on the mouth of the fish (on the top of the stela). This cannot be interpreted otherwise than as an imitation of the bull sacrifice ritual. That is, the bull, symbol of the thunder god, appears to have been sacrificed to the giant fish, symbol of the serpent. Why imitate the ritual instead of performing a real sacrifice?

The Hurrian and Urartian languages represent two branches of the Hurro-Urartaian language family, while Armenian is an Indo-European language. The name Ulikummi, as we have seen, may well be borrowed from Indo-European, yet scholars regard the Ullikummi myth as entirely Hurrian, not Indo-European. The question, then, is who were the creators of the "dragon stones"—the Hurro-Urartian or Indo-European tribes?


[1] Georgian *gwel- ‘snake,’ which is borrowed from the intermediate Proto-Armenian stage of IE *wel- (> *gwel- > geł-), corroborates this reconstruction. Notably, the Georgian composite gwel-wešapi ‘snake-dragon’ combines these two names of the serpent.

 [2] The interpretation of Ullikummi as ‘the destroyer of the sacred city of Kummi’ is a folk etymology. The name may be etymologized as Ulliku + mmi (Hurrian suffix).

See Additional Photographs: Courtesy of the State History Museum of Armenia

Вишапы, материал из Википедии — свободной энциклопедии

Вишапы (арм. վիշապներ, Вешапы, Аждахаки) — высокие каменные изваяния (менгиры), встречающиеся в странах Закавказья, главным образом в Армении и на её исторических территориях, включая восточную часть современной территории Турции. Вишапы вытёсывались из камня, высотой до пяти метров и, как правило, имели форму рыб, реже — форму растянутой на кольях шкуры быка. Вишапы были воздвигнуты не позднее начала I тысячелетия до н.э. и, вероятно, связаны с древними культами воды и плодородия. Название «вишап» (иранского происхождения) памятники, вероятно, получили значительно позже, не ранее конца I тысячелетия до н.э.

Текущая версия (не проверялась)

Вишап № 6, Аждаха-юрт

Содержание


История открытия

В 1909 году Н.Я. Марр и Я.И. Смирнов во время проведения археологических раскопок в Гарни в Армении слышали от местных жителей о каменных «вишапах», лежащих высоко в горах, на летних кочевьях. Учёные предприняли поездку в горы Гегамского хребта, чтобы установить основу слухов и проверить представляет ли она научных интерес. Учёные действительно обнаружили мегалитические каменные изваяния на высокогорной кочёвке (яйле), которую армяне называли «Вишапнер», а местные курды «Аждаха-юрт». Большинство изваяний имели форму рыб. Самый крупный из обнаруженных вишапов достигал 4,75 метров при ширине 0,55 метров. Все вишапы к 1909 году были повалены на землю, некоторые из них пришлось откапывать. В скором времени вишапы удалось обнаружить на других высокогорных стоянках Токмаган-гёль и Гёль-юрт. К 1910 году Н.Я. Марр и Я.И. Смирнов обнаружили 27 идентичных памятников-вишапов на стоянках Гегамского хребта. Вскоре аналогичные памятники были обнаружены в южной Грузии и в восточной Турции, а также в других районах Армении, в частности, вблизи озера Севан, у подножья горы Арагац.

Первые вишапы, исследованные учёными
Экспедиция Н.Я. Марра и Я.И. Смирнова 1909 года, Аждаха-юрт, Гегамский хребет

 

Часть вишапа № 5, Аждаха-юрт

 

Вишап № 6, Аждаха-юрт. Ныне установлен перед Государственным Музеем Этнографии Армении (Этнографическим Музеем «Сардарапат») в городе Армавир.

Датировка вишапов

 

Вишап № 1 (Аждаха-юрт), содержащий более поздние армянские символы

Точная датировка мегалитических сооружений, как правило, представляет определённые трудности. Вблизи вишапов не было обнаружено остатков древних поселений, костров или других органических остатков, к которым мог быть применён радиоуглеродный анализ. Однако, обнаруженный в Аждаха-юрте вишап № 1 содержал более поздние рисунки крестов и армянскую надпись, датируемую XIII веком нашей эры. На основании этой находки учёные первоначально предположили, что вишапы были воздвигнуты в I тысячелетии нашей эры[1]. Расположение крестов и текста свидетельствовало о том, что в XIII веке вишап № 1 ещё находился в вертикальном положении. Через несколько десятилетий, в 1963 году в Гарни был открыт вишап, на котором оказалась более поздняя урартская клинописная надпись урартского царя Аргишти I. Эта находка позволяет датировать вишапы доурартским временем, т.е. по крайней мере, началом I тысячелетия до н.э., а скорей всего II тысячелетием до н.э.[2].

Формы вишапов

 

Вишап в форме рыбы (Вишап № 2 стоянки Имирзек Гегамского хребта)

Все обнаруженные вишапы высечены из цельного камня. Высота вишапов колеблется от трёх до пяти метров. Часть вишапов имело форму рыбы, чаще напоминающую сома. Туловище рыбы проработано лишь частично, но обычно изображены глаза, рот, хвост и жабры. Часть вишапов представляют из себя изображения копытного животного (быка или барана), вероятно приносимого в жертву. Иногда изображена лишь шкура животного, растянутая на кольях. Кроме этого, многие вишапы содержат другие рельефные изображения, высеченные в центральной части. К таким изображениям относятся шкуры копытных животных (быков, баранов); волнистые линии, изображающие струи воды, иногда изливающиеся изо рта быков; длинноногие птицы (журавли или аисты); реже змеи.

Вишапы и древние каналы

Почти все находки вишапов в Армении связаны с горными источниками (Аждаха-юрт) или даже с остатками древних ирригационных сооружений. Остатки таких сооружений были обнаружены рядом с вишапами на стоянках Токмакаган-гёль и Имирзек Гегамского хребта, у Артанышского залива озера Севан, на левом берегу реки Архашан на южном склоне горы Арагац. Хотя ирригационные сооружения не могут быть датированы точно, и сохраняется возможность, что они были построены уже во времена средневековья, несомненна связь вишапов с источниками воды, которые питали каналы, возможно сооружённые позднее. На основании этих данных, а также в сочетании с повторяющимися изображениями воды на вишапах, учёные связывают вишапов с древними культами плодородия и воды[1][3].

Вишапы в мифологии

Учёные предполагают, что первоначальное значение вишапа с течением времени и под влиянием христианства трансформировалось, и вишап из божества плодородия превратился в демона, дракона[1][3]. В современном армянском языке слово «вишап» (арм. վիշապ) означает «дракон». Вероятно, что это слово было заимствовано из иранских языков во время нашествия мидийцев или Ахеменидов. К этому времени первоначальное значение вишапов было забыто местным населением, и вишапы, вероятно, отождествлялись с захватчиками. Армянский и грузинский фольклор сохранил сказания о «вешапе-змее», о вишапе-чудище, живущем в горах. Некоторые легенды, приводимые армянским историком Моисеем Хоренским, содержат упоминание о вишапах-чудищах, фигурирующих под названием «вишапы» — чудища, живущие на горе Арарат и под названием «каджи» (от курдского слова «Аждаха», тождественного армянскому «вишап»). Исследователи также отмечают, что следы древнего культа воды и плодородия сохранились во многих сказаниях. Так, например, Н.Я. Марр собрал несколько примеров сказок и легенд о вишапах, когда после убийства чудища положительными героями из живота вишапа начинает литься целебная вода. В курдском фольклоре также есть упоминания магической рыбы «Аждахак». Кроме этого, в некоторых армянских сказках вишап фигурирует в виде «морской бури», а также словом «вишап» переводится слово «кит» в древнеармянском и древнегрузинском переводах Библии[3]. Ещё одним примером позднего мифологического напластования служат рассказы местных жителей о вишапах, расположенных на склонах горы Арагац. Эти рассказы были собраны Н.Я. Марром в 1910 году. В рассказах вишапы называются «могилами огузов» (великанов) — местные жители принимали вишапов за надгробья. Проведенные раскопки не выявили никаких следов древнего кладбища, однако, выявили следы древних каналов.

Схожие мегалитические сооружения

Учёные отмечают связь вишапов Армении со сходными менгирами, установленными на Северном Кавказе и на территории северной Монголии. Хотя стилистически вишапы Закавказья сильно отличаются и явно выполнены другими племенами, исследователи отмечают интересную взаимосвязь между памятниками, созданными разными народами в сходных ситуациях[1][4]. Возможно также, что армянские Хачкары связаны с традицией вишапов.

Ссылки

Литература

Примечания

  1. 1 2 3 4 Пиотровский Б.Б. Вишапы. Каменные статуи в горах Армении, Издание Армянского филиала АН СССР, Ленинград, 1939
  2. Аракелян Б.Н., Арутюнян Н.В. Находка урартской надписи в Гарни // Историко-филологический журнал Армянской ССР, № 2, 1966
  3. 1 2 3 Марр Н.Я., Смирнов Я.И. Вишапы // Труды Государственной Академии Истории Материальной Культуры, т. I, Ленинград, 1931
  4. Мещанинов И.И. Каменные статуи рыб — вишапы на Кавказе и в Северной Монголии // Записки Коллегии Востоковедов, I, Ленинград, 1926

Арагац

Арагац (арм. Արագած) — горный массив на западе Армении, четвёртый по высоте в Армянском нагорье и самый высокий в Армении. Имеет 4 вершины, самая высокая — северная (4094 м), высота западной — 4007 м, восточной — 3916 м, южной — 3879 м. Представляет собой конус периметром до 200 км. Между вершинами расположен вулканический кратер глубиной 350 м и шириной 2.5 км. На юго-восточном склоне расположена Бюраканская обсерватория, на северо-западном — Манташское водохранилище. На склоне горы на высоте 2300 метров находится замок Амберд.

Дракон

Содержание

Корни образа

По гипотезе некоторых учёных (А. Леруа-Гурана, В. Я. Проппа) формирование гибридного мифологического образа драконa относится примерно к тому же периоду, когда более ранние мифологические символы животных как таковыe уступили место богам, соединяющим в себе черты человека и животного. Соединение разных животных в одном мифологическом символе приводит к такому же устранению возможности отождествления мифологического символа с реальным животным. Предполагается также, что в образе драконa соединяются образы животных, первоначально воплощавших два противоположных и отличных от земного мира — верхний (птицы) и нижний (змеи), поэтому первоначально мифологический образ драконa был одним из способов представления той же пары противоположных мифологических символов, которые известны в мифе о поединке или сражении мифологических змей и птиц (индийские наги и гаруды и др.). Тем не менее дракон может считаться дальнейшим развитием образа мифологического змея — основные признаки и мифологические мотивы, связывавшиеся с драконом, в главных чертах совпадают с теми, которые характеризовали змея (ср. например Змей Горыныч).

Распространение

Образ драконa характерен для относительно поздней стадии развития мифологии, но представлен также в мифологиях Шумера, Египта, Угарита, Индии, Греции, Китая, Японии и Мексики), в большинстве которых хозяйство было основано на искусственном орошении (так наз. ирригационные, или гидравлические общества), благодаря чему особое значение приобретал унаследованный от более ранних времён культ водоёмов, связывавшийся с драконом.

Дальнейшее использование фантастического образа драконa (в частности, в мифологиях Восточной и Юго-Восточной Азии, а также в позднейшей европейской культуре) было связано и с собственно эстетической ролью этого символа в искусстве. Остаётся открытым вопрос о том, является ли образ драконa в мифологиях ранних государств Западной, Южной и Восточной Азии, доколумбовой Америки, результатом независимого параллельного развития или связан с культурными взаимовлияниями (ср. прослеживающееся в более позднюю эпоху влияние древнеближневосточных мифов о драконe на греческий миф о Пифоне, использование китайского символа драконa в мифологиях Японии и других сопредельных стран, а также индийской макары в мифологиях и искусстве многих стран Юго-Восточной Азии). Во Вьетнаме эволюция образа дракона как символа императорской власти явилась отражением периодов расцвета и упадка вьетнамского общества. Согласно традициям феодальной культуры, во Вьетнаме дракон символизировал нравственное совершенство.

Дракон — покровитель плодородия

Как и змей, дракон связывался обычно с плодородием и водной стихией, в качестве хозяина которой он выступал.

Связь дракона с водой, урожаем и плодородием иногда вторично осмысляется таким образом, что дракон выступал как воплощение положительного начала, как помощник, дающий людям воду и богатства: в древнекитайской мифологии крылатый дракон помогает культурному герою Юю — основателю династии Ся, волоча по земле свой хвост и тем самым определяя пути, по которым нужно прорыть каналы для водоснабжения. Исторически дракон-помощник в таких мифах возводится к мифу о змее, укрощённом героями, которые впрягают его в плугвавилонской мифологии; ср. также славянский миф о двух божественных кузнецах, которые впрягли усмирённого ими змея в плуг и с его помощью прорыли русло Днепра, или легенду о Никите Кожемяке). Дракон, осмысляемый как помощник, может приносить людям сокровища (в славянских мифах о драконe—летающем змее, в типологически сходных с ними африканских легендах и т. п.). Но несмотря на то, что дракон был также образом водной стихии, он часто представлялся огнедышащим (соединение противоположных символов воды и огня).

Дракон-хранитель сокровищ

Дракон считался также покровителем сокровищ, получить которые можно было только убив его (в германском мифе о Сигурде или Зигфриде и др.). Общим для всех мифологий, в которых дракон выступает в качестве отдельного персонажа, является миф о его убийстве героем (или божеством), который тем самым освобождает проглоченную драконом воду, охраняемое сокровище или похищенных людей (чаще всего девушку). Широко распространённый мотив похищения драконом девушки восходит к обряду, во время которого девушку приносили в жертву духу вод (в Китае самую красивую девушку венчали с Хуанхэ, бросая её в воду, в Древнем Египте перед посевом бросали в Нил девушку, также наряженную в свадебные одежды, чтобы обеспечить разлив Нила, без которого не был возможен урожай, у индейцев майя девушек бросали в священный водоём Чичен-Ицы). Миф, соответствующий этому обряду, обычно выступает в форме рассказа о драконе, требующем себе девушек в качестве ежегодной дани. В хеттской мифологии бог грозы убивает дракона, опьяневшего во время пира (Иллуянка, ср. японский миф о герое Сусаноо, убивающем восьмиглавого и восьмихвостого змея Ямата-но ороти). Мифологический мотив сражения героя-змееборца с драконом (змеем, ср. например Аполлона-Сауроктона) получил в дальнейшем широкое распространение в фольклоре, а затем проник и в литературу в виде легенды о святом Георгии, победившем дракона и освободившем пленённую им девушку (литературные обработки этой легенды и соответствующие им изображения характерны для средневекового европейского искусства).

Альтернативные точки зрения

Писатель Святослав Логинов в конце двадцатого века провёл исследование источников сведений о драконах (http://www.rusf.ru/loginov/books/story03.htm) и пришёл к выводу, что драконы вполне могли быть не рептилиями, а реликтовыми видами гигантских насекомых. Также в своём труде он объясняет чёткое разделение поведения европейских и азиатских драконов.

Драконы в литературе

В фантастической и сказочной литературе, в особенности в фэнтези, драконы стали постоянными фигурантами приключений героев и персонажами. Наиболее значительную роль драконы играют в сериях: Энн Маккефри «Всадники Перна» Маргарет Уэйс и Трейси Хикмен «Сага о Копье» Паолини, Кристофер «Наследие» Питер Дикинсон «Полет драконов».

Русскоязычная литература: Юрий Никитин «Куявия». Сергей Лукьяненко, Ник Перумов «Не время для драконов». Джордж Локхард "Диктаторы" (цикл). Павел Шумил "Слово о драконе" (цикл).

Литература

Драко́н (лат. Draco), околополярное созвездие Северного полушария неба. Занимает на небе площадь в 1083 квадратных градуса и содержит 210 звёзд, видимых невооружённым глазом, из них — 80 звёзд ярче 6m. В Драконе находится северный полюс эклиптики с экваториальными координатами: R.A.=18h00m, Dec=+66°33'.

Звезды

Содержание

Звезды

Тубан (α Dra) была звездой, ближайшей к северному полюсу Мира, в период с 3700 до 1500 до н. э. Благодаря прецессии она снова станет таковой в 21 000 г. н. э. Хотя по нотации Байера Тубан — α Дракона, самой яркой звездой созвездия является Этамин, γ Dra, 2,23 визуальной звёздной величины. Систематическое определение координат этой звезды привело английского астронома Джеймса Брадлея к открытию в 1725 г. явления аберрации света. В Драконе есть несколько двойных звёзд. Кума (ν Дракона) — оптическая двойная звезда, компоненты которой (4,9m) расположены на расстоянии 62″ друг от друга и хорошо различимы в бинокль. Ещё одна примечательная двойная звезда — Арракис (μ Дракона).

Астеризмы

Голова дракона (или Ромб) — неправильный четырёхугольник, состоящий из звёзд β (Растабан), γ (Этамин), ν и ξ Дракона. Соответствует части традиционной фигуры созвездия. Арабы выделяли в созвездии два астеризма.

Верблюдицы — четыре звезды, образующие кольцо, сответствующее классическому астеризму Голова дракона, представляют верблюдиц, защищающих верблюжат — мелкие звёзды внутри четырёхугольника. Звезда μ Дракона — пятая верблюдица, спешащая на помощь.

Гиены — звёзды ι, θ, η (Альдибаин) и ζ Дракона — четыре гиены, нападающие на караван верблюдов с севера.

Примечательные объекты

В созвездии Дракона, в четырёхугольнике звёзд ζ, δ, χ и ξ находится северный полюс эклиптики. Вокруг него с периодом 25 770 лет движется полюс мира, который сейчас находится вблизи Полярной звезды. Почти в полюсе эклиптики, между звёздами ξ и χ Дракона, находится зеленовато-голубая планетарная туманность NGC 6543 (туманность Кошачий Глаз). В ноябре 2007 года астрономы обнаружили, что звезда HIP 56948 − практически точная копия нашего Солнца. Одна из галактик в Драконе — линзообразная галактика NGC 5866 (галактика Веретено).

Происхождение названия

Древнее созвездие. Включено в каталог звёздного неба Клавдия Птолемея «Альмагест». Греческий миф гласит, что это дракон Ладон, которого Гера поместила в саду Гесперид для охраны дерева с золотыми яблоками; добывая эти яблоки, Геракл убил дракона. Другой миф отсылает к походу аргонавтов: дракон Колхис, прототип созвездия, охранял золотое руно (см. также Овен), которое должен был добыть Ясон. Также есть версия, что этим драконом был Пифон.

Поиск на небе

Созвездие видно на всей территории России круглый год. Наилучшие условия для наблюдения — в марте—мае. Это длинное созвездие охватывает Малую Медведицу с трёх сторон и тянется от Большой Медведицы до Цефея. Между ковшом Малой Медведицы и Вегой можно различить небольшой неправильный четырёхугольник звёзд — астеризм Голова Дракона с яркой звездой Этамин, а рядом с ней Растабан (соответственно γ и β Дракона). По диагонали от γ расположена ν Дракона (Кума). Завершает четырёхугольник звезда ξ — Грумиум (Нижняя Челюсть Дракона). От Головы Дракона можно проследить за остальными звёздами созвездия.

 

К ВОПРОСУ О КЛАССИФИКАЦИИ ЕВРОПЕЙСКИХ ДРАКОHОВ, Святослав Логинов.

Драконы давно и прочно обосновались в европейской мифологии. Об этих странных существах знали ещё древние греки, а в Средние века драконы были столь обычным явлением, что их, по-видимому, даже удавалось приручать и использовать в качестве домашнего животного. Во всяком случае, если слоны Ганибалла произвели неизгладимое впечатление на римских легионеров, то крестоносцы подобным вещам уже не удивлялись, поскольку в их собственном войске имелись верховые драконы. И лишь впоследствии, когда драконы были практически истреблены, слово "драгун", первоначально означавшее "наездник на драконе", стало относиться к обычным кавалеристам. К сожалению, античность и Средние века оставили лишь несколько легенд о таинственных чудовищах. Hатуралисты древности обошли своим вниманием редкого зверя, и лишь начиная с эпохи Возрождения мы получаем о драконах сколько-нибудь ясное представление.

Исследователь, всерьёз занявшийся драконологией, прежде всего сталкивается с проблемой классификации драконов. Дракон европейский решительно отличается от восточно-азиатского. Китайские и японские драконы это либо духи дождя -- безобидные существа, напоминающие лягушек, живущие в какой-нибудь луже и терпящие издевательства от всякого проходимца; либо нечто виртуальное, наподобие белого дракона, которого невозможно даже представить. Дракон европейский всегда реален, крайне опасен и отличается дурным нравом. По прочим параметрам европейские драконы представляют самый обширный спектр свойств, что вынуждает вводить дополнительную классификацию.

Дракон западноевропейский -- тот, что испытывает неодолимую тягу к золоту и прекрасным девушкам. В отличие от своего восточноевропейского коллеги, он не умеет дышать огнём и... не летает. То есть, конечно, известно, что он откуда-то ПРИЛЕТЕЛ, порой у него даже есть крылья, однако, он ими практически не пользуется, а битва с драконом ВСЕГДА происходит на земле. Более того, если верить Барбаре Хембли, то убить дракона можно лишь бросившись на него сверху. Отметим, что странное явление летающе-нелетающего дракона никем и никогда не исследовалось.

Вторая странность, отличающая западноевропейского дракона: они не едят и не размножаются. То есть, никто и никогда не видел новорожденного драконыша, и никто не застал дракона за едой. Всё свободное от похищения принцесс время дракон проводит, охраняя или приумножая свои сокровища, а девиц похищает или вымогает для каких-то ритуальных целей, ибо они с редкостным постоянством остаются живы-здоровы. Отметим также, что западноевропейский дракон не слишком велик, он не может закрыть собой полнеба, его явление опасно, но не апокалиптично. Георгий Победоносец (типичный образчик рыцаря) прободил дракона, сидя верхом на коне, ударом опущенного копья, то есть зверь был не более полутора метров в холке. Возможно, святому попался не слишком крупный экземпляр, но вряд ли даже самый огромный западноевропейский дракон превышал в холке два с половиной метра.

Дракон восточноевропейский куда основательней и менее фантастичен, нежели его западный собрат. Это вполне конкретная зверюга, летающая, плюющаяся огнём и весьма прожорливая. Если франкский рыцарь сам атакует дракона, лежащего на земле, то славянский богатырь вынужден отбивать наскоки змеи поганой, которая находится в воздухе. ПолОн, который змея поганая захватывает в русских землях, нужен ей исключительно в пищевых целях. В том, что человечина заготавливается в живом виде, нет ничего удивительного, аналогично поступают некоторые виды ос, парализующие, но не убивающие пойманных гусениц.

Что касается многоголовости, часто встречающейся в славянских легендах, то ещё пан Станислав Лем доказал, что многоголовый дракон реально существовать не может по причинам скорее психологического, нежели физиологического характера. Откуда же тогда взялись бесконечные упоминания о трёх-, семи- и такдалееголовых драконах? Объяснений подобному феномену существует несколько. Во-первых, очевидцы, описывающие внешний вид змеи поганой, могут принять за голову какой-либо другой орган, головой не являющийся. В частности, известно, что у змеи имеются такие конечности, как хобот ("А уж я тебя, Добрыню, в хобота возьму..."). Если на конце этого "хобота" наличествует хотя бы незначительное разрастание, его уже легко принять за голову. Любопытно отметить, что хоботА присутствуют у змеи во множественном числе, так что это явно не разросшаяся верхняя губа, как у слонов, а нечто вроде подвижных щупалец. Из наземных животных такими обладает, скажем, медведка или некоторые виды пауков.

Другое возможное объяснение феномену многоголовости заключается в том, что наблюдатель видит не одного, а несколько драконов. Как известно, дракон восточноевропейский прекрасно размножается. Приезжий богатырь возле логова змеи первым делом топчет малых змеёнышей и лишь затем начинает битву с драконом. (В том, что новорожденные дракончики ещё не умеют летать, нет ничего удивительного.) Довольно большое количество живых существ (те же пауки или клоп-водомерка) не бросают подрастающее поколение на произвол судьбы, а носят его на собственной спине. Если на спине у восточноевропейского дракона будет сидеть штук шесть его детёнышей, то стоящий на земле наблюдатель увидит нечто с семью головами. Думаю, что у него не найдётся ни времени, ни желания рассматривать картину более подробно. Драконоборец, конечно, мог бы определить, что его противник не один, но, по-видимому, змея поганая, нагруженная детьми, не склонна ввязываться в сомнительные битвы, а ведь именно ей принадлежит инициатива сражения.

Заманчиво было бы основать классификацию драконов по цвету и свойствам крови. Кровь дракона восточноевропейского всегда чёрная. Она неядовита (герой иногда трое суток стоит по горло в змеиной крови), а также не смешивается с водой (Мать-сыра-земля не впитывает кровь, и та, в конце концов утекает в трещину, пробитую копьём). Кровь западноевропейского дракона в лучшем случае причиняет ожоги, а чаще вызывает скорую и мучительную смерть. Согласно одним источникам, эта кровь зелёная, другие авторы утверждают, что она жёлто-оранжевая. Следует особо отметить, что драконья кровь никогда не бывает голубой. Таким образом можно сразу отбросить предположение, что драконы находятся в генетическом родстве с головоногими.

Итак, у нас набралось достаточно много фактов, чтобы самим начать выдвигать гипотезы. Я предлагаю вниманию просвещённейшей публики следующее положение, которое собираюсь доказать: Все предложенные классификации европейских драконов глубоко ложны, поскольку европейский дракон представляет собой один вид и, следовательно, дальнейшей видовой классификации не подлежит. Различия между драконами, которые мы находим в литературе, фактически являются лишь половыми признаками. Hетрудно заметить, что в этой системе дракон западноевропейский является самцом, а восточноевропейский -- самкой. Данное предположение объясняет все странности драконов и обладает предсказательной силой, что в естественно-научных дисциплинах является критерием правильности выдвинутой гипотезы.

Сразу становится понятным отсутствие детёнышей у западного дракона и наличие их у восточного. Легко объяснима и разница в пищевой базе. Самка, которой надо выносить и вырастить большое количество детей, обязана питаться высококалорийной белковой пищей, в то время как самец, исполнивший свою функцию, может быть травоядным (подобно самцу комара) или вовсе лишённым органов питания (некоторые пауки, падёнки и т.д.). Любопытно отметить, что самка комара обладает хоботком, вернее, семью (!) хоботками, которых полностью лишён её супруг. Таким образом, перед нами вырисовывается следующая картина: Где-то в области Карпатских гор происходит весеннее роение драконов. Оплодотворённые самки улетают на восток и там, в районе Дикого Поля, устраивают гнездовья и выводят детёнышей, выкармливая их кочевниками и людьми, захваченными в русских городах. Кстати, похищение княжеской дочери, которое часто встречается в былинах, представляет собой классический ответ самки, у которой погибли детёныши.

Обессиленные любовью самцы откочёвывают на запад (оставаться возле подруг опасно, могут и сожрать), где становятся лёгкой добычей рыцарей. Так же, как трутни или самцы муравья, западноевропейские драконы после брачного полёта не теряют крыльев, но уже не используют их по назначению. Именно так и объясняется нелетание казалось бы крылатых драконов. Вполне разумно было бы предположить, что драконов-самцов гораздо больше, нежели самок. Такое предположение находится в согласии и с основными биологическими теориями, и с мифами разных народов. В таком случае, значительное количество западноевропейских драконов не могут удовлетворить свой половой инстинкт. У многих живых существ при этом меняется половая ориентация. Сексуально неудовлетворённый дракон начинает воровать или вымогать женщин. Различия в анатомии людей и драконов столь велики, что пленницы оказываются для похитителя совершенно бесполезными, однако неумолимый инстинкт диктует своё, приближая тем самым гибель несчастного животного.

Hемалым препятствием на пути побеноносного шествия новой теории оказывается неизученный вопрос о драконьей крови. В самом деле, у биологически совместимых существ кровь должна быть одинакова. Однако это возражение легко снимается, если мы предположим, что жидкость, изливающаяся из раны, не обязательно является кровью. В конце концов, даже у Иисуса Христа из раны "изыди кровь и ВОДА". Если предположить, что самцы драконов были травоядны, то "зелёная кровь" вполне может оказаться полупереваренным содержимым желудка, отрыгнутым в минуту опасности. Именно так поступают некоторые виды кузнечиков, оплёвывающие себя собственным желудочным соком. Конечно, чуть выше было сказано, что не сохранилось ни одного упоминания о том, что едят западноевропейские драконы, но если вдуматься, то ни малейшего противоречия здесь нет. Пасущийся дракон! -- что может быть нелепее? Какой нормальный рыцарь станет рассказывать о таком, даже если он наблюдал эту картину собственными глазами? В крайнем случае, он соврёт, описывая ужасного хищника. Много ли славы в том, чтобы завалить даже очень большую корову? Ведь библейский гиппопотам потерял всё своё обаяние в ту минуту, как европейцы увидели его пасущимся (Кстати, описание гиппопотама в Библиии гораздо больше напоминает дракона, нежели бегемота).

Ядовитая жёлто-оранжевая кровь может быть как реальной кровью, так и иной физиологической жидкостью. В конце концов, жёлто-оранжевая (и ядовитая!) кровь имеется у вполне обычных божьих коровок. Отдельного разговора заслуживает ядовитость драконьей крови, ибо она проливает свет на многие странности в поведении дракона-самца. Из литературных источников известно, что не только кровь дракона ядовита, но смертельно опасно и его дыхание (помним, что у восточноевропейского дракона дыхание огненное). Подобный феномен может наблюдаться, только если яд в крови дракона неорганического происхождения. Возможна ещё синильная кислота, но она пахнет горьким миндалём, а этот запах слишком хорошо известен европейцам, чтобы о нём не упомянули летописцы. Да и зловонным запах горького миндаля назвать трудно, а все авторы без исключения сходятся на том, что дыхание чудовища зловонно. Таким образом, ядовитым началом в крови западноевропейского дракона могут быть лишь соединения серы -- сероводород и меркаптаны, либо мышьяка -- арсин и его производные. Здесь мы сталкиваемся с новым затруднением: в растительной пище чрезвычайно мало серы и практически вовсе нет мышьяка. Следовательно, дракон, испытывающий нужду в этих минералах, начнёт их искать.

Основными геологическими породами, содержащими серу, являются пирит и халькопирит, мышьяк встречается почти исключительно в виде аурипигмента. Отличительной особенностью всех трёх минералов является ярко-жёлтый металлический блеск. Аурипигмент в переводе на русский язык, означает -- золотая краска. Пирит и халькопирит русские рудознатцы называли лягушачьим золотом. Hеудивительно, что огромный подслеповатый зверь, рыскающий по ущельям и пропастям в поисках вкусных камушков, нередко ошибался. Вернувшись в логово и попробовав находку на вкус, он убеждался, что вместо вожделенного халькопирита ему попался кусок золота. Брошенные слитки и самородки постепенно устилали дно пещеры, порождая множество слухов и побуждая алчных человечишек к охоте на одинокого зверя. Таким образом, мы объяснили все прежде необъяснимые странности в поведении западноевропейского дракона. Теперь перейдём к дракону восточноевропейскому, которому народная мудрость правильно дала женское имя: змея поганая.

Если всмотреться в свойства змеепоганской крови, то легко заметить удивительный факт: она необычайно похожа на нефть. Она чёрная, густая, неядовита и не смешивается с водой. Однако нефть явно не может быть кровью, то есть переносчиком кислорода. Скорее всего, у самки дракона такая же жёлто-оранжевая кровь, что и у самца, просто во время битвы её невозможно заметить под толстым слоем нефти. К тому же следует учесть, что кровь быстро впитывается во влажную землю. Вероятно, кровь драконьей самки менее ядовита, чем у самца, поскольку змее поганой некогда рыскать в поисках минерального сырья, тем более, что огненное дыхание оказывается достаточно хорошей защитой.

Hетрудно догадаться, зачем организму дракона нужна нефть, и где драконы пополняли её запасы. С древнейших времён в районе Апшерона источники нефти выходили на поверхность. Hефть скапливалась в лужах и озерцах, и драконихи из задонских степей слетались туда на нефтепой. Осторожно втягивали чёрную жидкость, сыто отдувались, стараясь не рыгнуть пламенем, не поджечь ненароком драгоценный источник. Затем расправляли крылья, делали над побережьем Каспия прощальный круг и брали курс на север. В раздувшемся зобу утробно урчала огнедышащая железа, ровным пламенем сгорала в ней нефть, горячий воздух наполнял пустоты огромного драконьего тела, позволяя ему держаться в воздухе.

Возможно, эта картина слишком поэтична, но будь иначе, драконы просто не могли бы летать. А так они сутками парили в воздухе наподобие первых монгольфьеров. Защитная функция огнедышащей железы оказывалась, таким образом, вторичной, хотя её значение от этого ничуть не уменьшалось. В нужную минуту гладкая мускулатура нефтяного резервуара выбрасывала сквозь форсунку горла воздушно-капельную смесь, огнедышащая железа срабатывала вместо запальника и змея превращалась в живой огнемёт. Струя пламени, вероятно, достигала сотни метров и эффект от неё был потрясающий. Впрочем, всякий специалист по вооружению авторитетно скажет, что сама по себе горящая нефть не столь уж и опасна. Её действие будет куда страшней, если добавить загуститель, обратив нефть в разновидность напалма. К сожалению, в наших краях не растёт ни гевея, ни кок-сагыз -- из всех каучуконосов можно отыскать лишь одуванчик, а это слишком ничтожное растение, чтобы его принимать в расчёт. Однако, и здесь пронырливая эволюция нашла выход.

Старинные хроники донесли нам рассказы об ужасном оружии византийцев -- греческом огне. По всем свойствам это варварское оружие напоминало напалм. Принято считать, что секрет греческого огня утерян. Это не так, просто секрет оказался слишком чудовищен, чтобы громко говорить о нём. В качестве загустителя в греческом огне использовался человеческий жир. Эта субстанция не даёт нефти растекаться тонким слоем по воде, она очень сильно горит и безусловно прилипает к человеческой коже, в результате чего становится невозможно сбить пламя. Этот же, с позволения сказать, "загуститель" использовали для генерации огня драконы. Вот почему змея поганая не удовлетворялась стадами сайгаков и джейранов, а с редкостным упорством продолжала летать на русские города, предпочитая, кстати, худосочным чернавкам жирномясую Забаву Путятичну. Кстати, основной причиной практически полного исчезновения драконов стала вовсе не деятельность рыцарей, отстреливавших отработанный массив самцов, а техническая революция, в результате которой около двух веков назад исчезли открытые нефтяные месторождения. Драконы были вынуждены грабить керосиновые лавки, а это, прямо скажем, не способствует увеличению популяции.

Hекоторым неискушённым в биологии читателям может показаться сомнительной "схема работы огнедышащей железы". Слишком уж она напоминает машину: термостойкая камера с постоянно горящим запальником, форсунки, газо-капельная смесь... Однако, биолог с лёгкостью докажет, что в природе встречаются куда более изощрённые системы. Взять, хотя бы, жука-бомбардира. В его теле также имеется реакционная камера и целых ДВЕ железы. Одна вырабатывает гидрохинон, другая раствор перекиси водорода. Активные жидкости смешиваются в реакционной камере, немедленно начинается экзотермическая реакция, температура смеси поднимается до ста десяти градусов, и вскипевшая вода выбрасывает смесь из тела жука за мгновение до неизбежного взрыва. Казалось бы, надёжность такой системы близка к нулю, однако, ещё не было случая, чтобы жук дал осечку или погиб от преждевременной вспышки. Огнедышащая железа дракона по сравнению с этой системой кажется детской игрушкой. Таким образом, нами раскрыты все тайны жизни драконов, а также тайна их гибели. Однако возможности настоящей теории не ограничиваются объяснением известных фактов. Гипотеза становится теорией, только если она обладает предстказательной силой.

Вспомним, что тема работы сформулирована следующим образом: "К вопросу о классификации европейских драконов". Мы же покуда сумели доказать, что европейские драконы относятся к одному виду, и ни слова не сказали о том, к какому отряду, семейству и классу может относиться этот вид. В первую минуту вопрос кажется несущественным, а ответ на него очевидным. С древних времён драконы считались рептилиями. Остаётся вспомнить, что китообразные с тех же самых времён считались рыбами, и очевидность ответа рассеется дымом. Итак, к какому же классу живых существ следует отнести драконов? В качестве примеров, доказывающих принципиальную правильность наших умозаключений, были упомянуты осы, медведка, пауки, водомерка, комары, пчёлы, муравьи, кузнечики, божья коровка, жук-бомбардир... Что же получается? Дракон -- насекомое? Правда, ещё был упомянут Иисус Христос... Автор далёк от мысли считать Христа насекомым, а вот о принадлежности драконов к классу членистоногих поговорить следует.

 

Описание расы

*         Теория происхождения

*         Общее строение

*         Скелет

*         Чешуя

*         Крылья

*         Чувства

*         Воспроизводство

*         Огненное дыхание

*         Использование человеком

*         Родственники?

В статье использованы материалы с сайта © Jennifer Walker 1996,  http://www.draconian.com


«В мифологических образах Дракона (или Великого Змия) поражает не только отсутствие реального живого прототипа в современной фауне, но и множественные черты сходства Дракона с давно вымершими динозаврами. Прежде всего — чисто внешнее сходство: крупные размеры тела со змеевидными чертами; длинный хвост; чешуйчатая шкура или сегментный панцирь с множественными шипами и выростами; крупные челюсти с острыми зубами; мощные ноги с когтями; иногда — перепончатые крылья. Все это нам знакомо по реконструированным образам хищных динозавров. Имеет место сходство и по эволюционным параметрам. Так, по древним космогониям, человекоподобные боги появились позже Змея-Дракона. Но и гуманоиды, по крайней мере, в истории Земли произошли на свет значительно позже динозавров. С точки зрения эволюции, динозавры следуют за земноводными и являются первыми в цепи животных сугубо сухопутными, окончательно оторвавшимися от водной среды. Упоминание об этом, только уже в отношении Змея-Дракона, можно найти и в мифологии.

…из первичного праокеана Нун выделился бог вечности Атум. Его изображали в облике крылатого змея (Ю.В.Мизун, Ю.Г.Мизун, Тайны богов и религий). Может ли существовать столь тесная связь образа Змея-Дракона древних мифов с динозаврами?.. Вопрос не так тривиален, как может показаться…

Скажем, по одной из самых распространенных официальных версий, мифологический Змей-Дракон обязан своим происхождением реальным находкам нашими предками ископаемых останков динозавров. Вроде бы просто и ясно… Но более внимательный анализ этой версии выявляет целый ряд ее недостатков. Во-первых, мифы о Змее-Драконе распространены повсеместно, а легкодоступные останки динозавров находятся лишь в пустынных районах Центральной Азии (в других регионах ископаемые останки чаще всего обнаруживаются лишь под мощными слоями осадков — вряд ли древние люди так глубоко копали).

Во-вторых, очень близкое сходство различных образов Змея-Дракона в разных мифах имеет место на фоне чрезвычайного разнообразия ископаемых останков. Конечно, останки именно хищных динозавров с огромными зубами производят наибольшее впечатление на воображение человека, но ведь хищников в природе намного меньше, чем травоядных. Почему же в таком случае абсолютно нигде (!) в мифах нам не встречается образа Змея-Дракона как мирного вегетарианца?…И, в-третьих, реконструкция первоначального образа по ископаемым останкам является не таким уж простым делом даже для современных палеонтологов. Как же тогда наши далекие предки с их зачаточными знаниями естественных наук смогли не только довольно близко воспроизвести в образе Змея-Дракона облик динозавра, но и уверенно классифицировать его как пресмыкающегося?..»

© А.Скляров. Введение в «Драконографию»

Также, согласно теории ученого Э. Даке, указание на когда-то реально существовавших «драконов» при первом приближении представляется малоубедительным (как о динозаврах в мезозойскую эру), поскольку они никогда не были современниками человека, который появился на Земле спустя 100 миллионов лет после их вымирания. Поэтому на передний план выступает правоспоминание, проникающее на значительно большие глубины в историю рода человеческого, в котором якобы законсервировалось изображение динозавра. Таким образом, вопрос о происхождении Драконов остается открытым.

А.Скляров предлагает теорию внеземного происхождения Драконов.

Общее строение

Драконы по большей части имеют гигантские размеры, они почти всегда рогаты, многоглавы и к тому же полиморфны. Составные их части бывают различны. Например, Леонардо да Винчи предлагал изображать дракона так: «Голова дога, кошачьи глаза, уши филина, нос борзой, брови льва, виски петуха и шея водяной черепахи». Вероятно, великий художник имел в виду изображение западноевропейского дракона, потому что дракон восточный, по свидетельству древней китайской рукописи, выглядел немного иначе: «Дракон обладает способностью принимать различные облики, которые, однако, для нас непостижимы. Обычно его представляют с головой лошади, хвостом змеи, большими крыльями по бокам и четырьмя лапами, каждая — с четырьмя когтями.

В одном старинном трактате, который цитирует в своей книге Юань Кэ, облик луна (китайского дракона) описан через его девять подобий: «Голова, как у верблюда, рога, как у оленя, глаза, как у зайца, уши, как у коровы, шея, как у змеи, живот, как у морского зверя, чешуя, как у карпа, когти, как у ястреба, лапы, как у тигра…». У некоторых экземпляров нет ушей, и они слушают рогами. В большинстве случаев они изображаются имеющими львиную гриву вокруг шеи, на подбородке и на каждом локте. Есть мнение, что драконы обладают способностью к левитации, это позволяет летать как маленьким дракончикам, так и тем видам драконов, у которых вообще нет крыльев.

Единство с силами природы было главным в жизни азиатских драконов. Правда, нельзя поспорить с тем, что китайские и японские драконы могли принимать человеческое или звериное обличье, а порой люди держали их в неволе, пленив или приручив. Исторгнутые из родной стихии драконы теряли, однако же, значительную часть своего естества, и жизнь их ограничивалась узким кругом не внушающих никакого почтения привычек, вроде как у шелковистых собачек, которых придворные дамы носили в рукаве платья.

Однако природа драконов, обитающих в своем родном, недоступном пониманию людей мире, была куда сложнее, чем у животных или человека. Чтобы изменять форму, драконам требуется особая концентрация, поэтому новорожденные драконы, спящие, рассерженные, а также драконы в период брачных игр не могут изменять свою форму. Есть легенда, в которой рассказано о том, что один дракон превратился в красивую женщину, от которой пошла династия Hsia. И про нее ходили слухи, что она поедала своих поклонников.

Восточный дракон ЛунДругие предания говорят, что драконы могли только изменять цвет своей чешуи, подобно хамелеону. Встречаются драконы различных цветов.

Восточные драконы сильно отличаются от западных по своему строению. У них длинное змееподобное тело и у них обычно нет крыльев. Исключение составляют Императорские драконы. Несмотря на это, драконы могут летать, а также плавать. Чаще всего они изображаются с четырьмя лапами. У китайского дракона на лапах — 5 пальцев, у корейского — 4, а у японского — всего лишь 3. Пять пальцев на лапах дракона — это символ его мощи.

Есть предание, что драконы появились в Китае и всегда имели пять пальцев. Дракон — дружелюбное существо, любящее попутешествовать. Но, однако, чем дальше уходит дракон от Китая, тем больше пальцев он теряет. Так, когда он добрался до Кореи, у него уже оставалось четыре пальца, а когда он, наконец, добрался до Японии, он потерял еще один палец, и у него осталось только три. Это также объясняет, почему драконы так и не добрались до Европы и Америки — у них просто не хватило пальцев зайти так далеко. В Японии относительно драконов думают примерно то же, что и в Китае. Но японцы абсолютно уверены, что дракон родом из Японии. Они согласны с тем, что дракон — животное, любящее путешествовать. С той разницей лишь, что чем дальше путешествует дракон, тем больше пальцев у него вырастает. И поэтому, когда он добрался до Кореи, у него уже было четыре пальца, а когда он пришел в Китай, у него вырос пятый палец. Понятно, что дракон не пошел дальше Китая — новые и новые пальцы мешали ему двигаться. В Корее бытует аналогичная версия о происхождении драконов. Конечно же, корейцы точно знают, что драконы впервые появились в Корее. Вероятно, просто потому, что и каратэ появилось в Корее. И у дракона изначально было четыре пальца. Но всякий раз, когда дракон двигается на север или восток — он теряет пальцы, а когда на юг или запад — приобретает. Если бы он отправился на запад, в Европу, у него выросло бы столько пальцев, что он не смог бы двигаться. Если бы он направился на восток, в Америку, то он очень скоро потерял бы все пальцы и, опять же, не смог ходить.

Теперь, в следующий раз, когда вы увидите восточного дракона, обратите особое внимание на его когти, и вы всегда сможете точно сказать, откуда он родом. В отличие от восточных, западные драконы имеют крылья, похожие на крылья летучей мыши, толстое, длинное тело, чешуйчатую кожу, четыре (или две) мощных лапы, голову в форме клина, гребень или рога на голове, длинную шею. Обычно изображаются огнедышащими. Питаются раз в месяц, съедая овцу или вола, или даже человека.

Пол дракона может быть определен в большинстве случаев с первого взгляда. Во всех трех странах (Китай, Япония, Корея), определение основывается в одинаковых показателях. Разница — в форме хвоста. Мужской дракон имеет заостренный хвост, с костяным наконечником лопатообразной или треугольной формы, поэтому дракон может использовать его для ударов во время боя. Мужские драконы имеют волнообразные, вогнутые и крутые рога. Женские драконы имеют прямые носы, волнистые гривы, тонкую чешую и прочный хвост. Женский дракон имеет толстый хвост. Единственная проблема — вы не всегда можете увидеть хвост дракона и определить пол по особенностям строения хвоста. Но в этом случае, если вы не другой дракон, то вам это и не очень нужно знать.

Скелет

Западный дракон имеет прочную скелетную структуру:

Скелет западного дракона. 181 Kb. ©Jennifer Walker 1996, http://www.draconian.com  Мускулатура западного дракона. 269 Kb ©Jennifer Walker 1996, http://www.draconian.com  Западный дракон. 263 Kb.©Jennifer Walker 1996, http://www.draconian.com

Иллюстрации любезно предоставлены автором Eugene Arenhaus

Большая голова, длинная шея, широкие плечи, толстые лапы, сильный, прочный хвост и очень большие крылья. Кости дракона очень прочны, но полые и легкие, как у птиц. Челюсть у дракона большая и снабжена прочнейшими мускулами. Дракон в состоянии вывихнуть свою челюсть так же, как это делают некоторые змеи, чтобы заглатывать большие объекты. Дракон имеет два типа зубов, что подразумевает всеядность — он может есть как мясную, так и растительную пищу. Клыки и резцы очень длинные и острые, как бритва, а коренные зубы предназначены для того, чтобы жевать пищу, а не проглатывать ее целыми кусками. Кости плеча прочны, чтобы обеспечивать необходимую поддержку и опору для больших крыльев в полете. Кости «пальца» крыла очень длинные, чтобы туго натягивать тонкую полетную мембрану во время полета и управлять крылом.

Скелет западного дракона

Восточный дракон имеет чрезвычайно длинную, тонкую скелетную структуру.

Скелет восточного дракона

©Jennifer Walker 1996, http://www.draconian.com


Восточный драконУ него голова средних размеров, очень длинная шея, короткие ноги, небольшие бедра и длинный хвост. Этот скелет предполагает очень высокую маневренность из-за своего строения, как, например, у длинной змеи. Дракон может скручивать и поворачивать свое тело во все стороны. Этот тип дракона не имеет полых костей, и скелет дракона тонок, поскольку ему не нужна дополнительная мышечная масса в виде мощных полетных мускулов. Этот дракон не имеет крыльев, так как он летает с помощью магии (предполагается левитация).

Дракон может быть огромным существом, в зависимости от породы. Здесь изображен дракон приблизительно 20 футов длиной и с размахом крыльев 35 футов. Этот тип дракона имеет очень небольшие уши, большие глаза, позвоночник, прогнутый вниз и костяное лопатообразное утолщение на конце хвоста. Все породы драконов отличаются друг от друга строением своего тела: у некоторых длинные уши и нет утолщений на кончике хвоста, у других утолщение на хвосте в виде треугольника. Этот тип дракона также не имеет чешуи, у него прочный кожаный покров. Но большинство драконов имеет чешую, которая покрывает дракона с ног до головы, за исключением крыльев.

Чешуя

Чешуя (а также когти и рога) дракона состоят из плотно расположенных клеток кератина, волокнистого белка. У новорожденных драконов чешуя мягкая, как бумага или ткань, и постепенно твердеет, пока дракончик растет. Постепенно железо из крови жертв или растений поглощается потоком крови дракона и смешивается с кератином. В результате образуется чешуя стальной прочности. Процесс затвердевания чешуи продолжается в течение года после вылупления дракончика из яйца. Цвет чешуи предопределен генами родителей-драконов. Обычно драконы соединяются с драконами такого же цвета, скажем, красные с красными. Но если спаривание произошло между золотым и зеленым драконом, результатом может быть бронзовый окрас детеныша. Чешуя дракона никогда не бывает одного оттенка цвета. Если дракон синий, то его чешуя будет сиять всеми оттенками синего — от самого светлого до иссиня-черного. Спина обычно окрашена в темные тона, подбрюшье и внутренняя сторона крыльев — в более светлые. У здорового дракона чешуя сияет и лоснится, а стоит ему заболеть — сразу становится тусклой и блеклой. Дракону, в зависимости от цвета , присущи те или иные черты характера.

Расцветка и структура чешуи

Взрослые драконы некоторых пород могут изменять цвет своей чешуи, как, например, хамелеон. Сделать это им позволяет пигмент хроматофор, содержащийся в клетках чешуи. Изменение цвета — это, как правило, реакция организма, вызванная сильными эмоциями — гневом, радостью и т.п. Если дракон разгневан, он может изменить свой исходный цвет на более яркий, свирепый цвет, например красный, чтобы выглядеть более угрожающе. Во время брачных ритуалов драконы изменяют свои цвета переливчато, чтобы привлечь других драконов. Некоторые драконы могут изменять цвет произвольно, т.е. по своему желанию, это связано с их интеллектуальными способностями. Дракон, к примеру, может выбрать цвет, точно соответствующий окружающему фону, чтобы стать почти незаметным (что, согласитесь, актуально для существа таких размеров). В результате можно запросто пройти мимо 65-футового дракона, замаскировавшегося под цвет песка и ставшего похожим на большую песчаную кучу.

Крыло дракона

 

 

 

Основная функция чешуи — защита мягкой кожи дракона. Взрослый дракон может легко выдержать удар меча рыцаря, лишь слегка вздрогнув при этом. Чешуя взрослых драконов образована чешуйками длиной 7-9 дюйма и шириной 4-6 дюймов в форме капли. Плоские чешуйки перекрывают друг друга наподобие черепицы и равномерным слоем покрывают все тело дракона. В области грудной клетки чешуйки самые большие — часто достигают футовой ширины, и при этом образуют три плоскости — маховые плоскости. Они сформированы иначе, чем основная чешуя по всему туловищу. Чешуйки из этих областей имеют более прямоугольную форму и имеют другое направление — от горла, по животу и до конца хвоста. Под подбородком у дракона чешуи располагаются в противоположном большинству прочих направлений. Они выступают на двенадцать дюймов и способны насмерть поразить человека. Чешуйки скользят и трутся друг о друга при любом движении, и при этом раздается характерный шелестящий звук. Перекрывающиеся чешуйки делают дракона практически неуязвимым. Интересно, что дракон может «вздыбить» свою чешую, скажем, для промывки. У разгневанного дракона чешуя также дыбится, в результате он кажется намного больше, чем на самом деле. Дракон поднимает чешую и тогда, когда ему жарко — вздыбленная чешуя позволяет лучше отдавать тепло, и дракон охлаждается намного быстрее. Любимое занятие некоторых драконов — зайти с поднятой чешуей в воду, чтобы она протекала между чешуйками и попадала на чувствительную кожу.

Крылья

Крылья — это то, что отличает дракона от других разумных существ и дает ему столь многие преимущества. Крылья дракона огромны, они гораздо больше тела дракона, ведь им необходимо создать подъемную силу, достаточную для того, чтобы поднять дракона в воздух, а потом обеспечить быстрый и маневренный полет. Если посмотреть на строение крыла, то видно, что крыло дракона — это удлиненная версия руки. Две толстые кости, растущие из тела, к ним крепятся основные, и самые мощные, управляющие крылом. Эти две кости соединены в локтевом сгибе хрящом. Три, четыре или пять удлиненных «пальцев», каждый из которых оканчивается бритвенно-острым когтем. На «пальцы» натянута полетная мембрана.

Как же они летают?

Принципы полета драконов аналогичны полету птиц, с учетом разницы в размерах. Подъем и перемещение воздушным потоком напрямую зависит от размера крыла и выражается отношением квадрата скорости к площади крыла. Подъемная сила должна уравновешивать вес животного. Пользуясь специальными мышцами, предназначенными для изменения угла наклона крыла, летающие существа во время активного полета, энергично взмахивая, поворачивают крылья под углом к направлению движения воздуха, создавая тем самым дополнительную тягу. При пассивном полете крыло, подобно крылу самолета, просто режет воздух, но не использует силу встречного потока воздуха. Крыло служит для планирования. Крупные существа не могут взлетать неожиданно. Большие птицы испытывают затруднения при взлете с ровного места, им приходится либо подпрыгивать, либо спрыгивать с возвышения и пытаться при этом захватить крыльями восходящий поток воздуха. Если воздух неподвижен, то полет превращается в простое планирование. С подобными трудностями не знакомы мелкие птицы, летучие мыши и насекомые, т.к. масса их тела достаточно мала.

Фактически, полет обеспечивается подъемной силой мощных крыльев, выталкивающей дракона вверх. Молодые драконы не имеют достаточно сил, чтобы взлететь в вертикальном прыжке с плоской земли, поэтому молодые драконы держатся поблизости скал или высоких уступов и, прыгнув со скалы, стараются поймать восходящий теплый поток воздуха, чтобы парить, подобно тому, как на протяжении многих часов могут парить орлы. Нужно несколько лет полетов, чтобы молодой дракон достаточно натренировал и развил свои полетные мышцы. Крылья молодых драконов выглядят недостаточно большими, чтобы обеспечивать полет, но все драконы имею врожденную способность к левитации, и эта способность помогает им удерживаться в воздухе. Но ни один дракон не может использовать только свою способность к левитации, чтобы держаться в воздухе, так как это бы истощило все его силы. Поэтому взрослые драконы левитируют время от времени только во время очень длинных полетов, чтобы дать отдых крыльям. Драконы могут использовать свои крылья в качестве оружия, но только в самом крайнем случае. Мембрана крыла, в отличие от остального тела, очень уязвима и легко повреждается. Если крыло повредить, то дракону понадобится очень длительное время, чтобы восстановить его, и нет полной уверенности, что оно срастется правильно и дракон по-прежнему будет летать. Будучи атакованным на земле, дракон стремится прыгнуть в любом направлении и взлететь, избегая нападения. Но если возможности взлететь нет, тогда дракон плотно прижмет свои крылья к туловищу и будет обороняться когтями и своим огненным дыханием. Если дракону все же придется использовать свои крылья, то движением снизу вверх он может нанести удар своими острыми, как бритва, когтями, чтобы поранив, лишить нападающего маневренности, а самому взлететь.

Чувства

Драконы имеют те же чувства, как и люди: зрение, слух, обоняние, осязание и вкусовые ощущения. Обычные чувства драконов намного превосходят аналогичные у других существ. Так, обоняние в сто раз превосходит обоняние собаки-ищейки, дракон может уловить запах человека или животного за пару миль. Драконы имеют отличное зрение — могут разглядеть травинку за 100 миль. Но насчет их слуха мнения расходятся — драконов наделяют как и столь же впечатляющим слухом, так и полной глухотой в звуковом диапазоне. Кроме основных пяти, драконы имеют шестое чувство — умение «читать» чувства и эмоции другого существа. Любое сильное чувство человека или животного, будь то страх, гнев или радость, сразу будет обнаружено драконом, даже если внешне оно никак не проявляется. Эта же способность дракона определяет так называемый «страх дракона». Дракон вызывает у любого существа, которое его увидит, страх, вызывающий временный паралич, неспособность двигаться вообще. Они чародеи. Они гипнотизируют птицу своим взглядом, и даже сам человек очень часто не может противостоять их очаровывающему влиянию… Драконы иногда пользуются этой своей способностью, чтобы одолеть противника, особенно рыцарей. Только самый смелый (или очень умный) противник может не поддаться этим чарам. Но обычно «страх дракона» могут навевать только злые драконы.

По наблюдениям, китайские драконы боялись множества разнообразных вещей, например, железа, пчелиного воска, сороконожек, тигров и даже выкрашенных в пять цветов шелковых нитей.

Воспроизводство

Взять, например, такой вопрос, как размножение драконов. Наибольшее распространение тут получила гипотеза о том, что драконы совокуплялись в обличии небольших змей. Затем самка откладывала на речном берегу яйца, внешне походившие на крупные камни, иногда — драгоценные. Период развития зародыша в яйце, как и процесс взросления вылупившейся особи охватывал целые столетия. Некоторые считали даже, что инкубация драконьих яиц занимала ровно тысячу лет. Наконец наступал день, когда драконыши должны были вылупиться. Из похожих на камни яиц начинала струиться вода, а драконы-родители издавали громкие крики, попеременно то поднимая, то успокаивая ветер. И вот под небесную музыку грома, посреди полыхания молний и изливающегося с небес дождя скорлупа яиц трескалась, и юные драконы выбирались наружу в виде маленьких змеек. Прежде чем они смогут подняться в небо, их истинный дом, им предстоял долгий период роста и метаморфоз. Полторы тысячи лет требовалось дракону, чтобы достичь полного роста, еще пятьсот лет, чтобы у него выросли рога, и еще тысяча, чтобы совершенно развились крылья. В конце концов он превращался в существо, во многом похожее на западных драконов, разве что следили за его развитием с куда большей заботой и вниманием.

 

Тим Аппензеллер. «Драконы»

Огненное дыхание

Огонь — это то, что делает дракона наиболее устрашающим. Эта адская отрыжка пламени запросто превращает плоть и кости в пепел. И все же, не все драконы умеют дышать огнем. Некоторые выдыхают жестокий холод, другие — кислотное облако, а есть и такие, которые не используют свое дыхание в качестве оружия совсем! Красные и Огненные драконы дышат огнем всегда.

Как дыхание становится огненным? Этот процесс начинается в тот момент, когда дракон ловит и съедает жертву. Переваривание пищи происходит в постоянном желудке, а затем пища перемещается во второй желудок, где процесс пищеварения продолжается. После того как пища усвоится максимально, из остатков пищи под воздействием кислоты выделяется водород, как побочный продукт пищеварительного процесса. Дракон может скапливать водород в специальных железах своего тела и может извлекать их оттуда по своему усмотрению. При необходимости дыхнуть огнем, железы выталкивают водород в специальную полость, и он, смешиваясь с кислородом воздуха, загорается чрезвычайно быстро и очень горячим пламенем. Обычно запасов водорода дракону хватает на три огненных выдоха, но запасы водорода у красных драконов могут быть более значительными. Особенностями пищеварения можно также объяснить и другие типы дыхания драконов. Их тела просто переваривают пищу несколько иным образом.

Подтверждением подобному объяснению может служит тот факт, что в природе встречаются подобные системы. Взять хотя бы жука-бомбардира. В его теле также имеется реакционная камера и целых ДВЕ железы. Одна вырабатывает гидрохинон, другая — раствор перекиси водорода. Активные жидкости смешиваются в реакционной камере, немедленно начинается экзотермическая реакция, температура смеси поднимается до ста десяти градусов, и вскипевшая вода выбрасывает смесь из тела жука за мгновение до неизбежного взрыва. Казалось бы, надежность такой системы близка к нулю, однако еще не было случая, чтобы жук дал осечку или погиб от преждевременной вспышки. Огнедышащая железа дракона, по сравнению с этой системой, кажется детской игрушкой.

Использование человеком

Есть поверье, что тот, кто съест сердце дракона, обретет знание птичьего языка, тот, кто съесть язык дракона, сможет победить в любом споре, кровь дракона, втертая в кожу, защищает от ран и любого оружия.

«Могу я и другое порассказать о нем.
Он страшного дракона убил своим мечом,
В крови его омылся и весь ороговел.
С тех пор чем ни рази его, он остается цел.»

«Песнь о Нибелунгах»

Можно также вспомнить, что в древности магия считалась одним из самых главных способов практики врачевания, в символах которой мы опять обнаруживаем Змея-Дракона, дошедшего до нас в своем примитивном виде на главной эмблеме всех медиков мира — чаше с обвивающей ее змеей. Древние статуи часто изображают бога (Эскулапа) держащим чашу, вокруг которой обвивается священная змея. Но ассоциирование змеи с врачеванием — очень древняя традиция; и стоит отметить, что и по сей день символом профессии врача является змея, обвившаяся вокруг чаши, хотя это и связано скорее с лечением магией, а не с научными средствами медицины (А.Элфорд, Боги нового тысячелетия). Целый раздел у Плиния посвящен лекарствам, изготовляемым из органов дракона. Мы узнаем, что из его глаз, высушенных и растолченных с медом, готовится мазь, помогающая от ночных кошмаров. Жир драконова сердца, обернутый в шкуру газели и привязанный к руке оленьими сухожилиями, приносит успех в тяжбе; зубы дракона, также хранящиеся на теле, обеспечивают благосклонность господ и милость царей. С долей скептицизма Плиний приводит рецепт снадобья, делающего человека непобедимым. Его изготовляют из шкуры льва, из львиного костного мозга, из пены коня, только что победившего в скачках, из когтей собаки и из хвоста и головы дракона.

В минералогии карбункул — от латинского carbuncuhls, «уголек», — это рубин, что ж до карбункула у древних, то, по предположениям, так называли гранат. Исидор Севильский писал в своей «Этимологии» следующее: «Его добывают из головы дракона, однако он твердеет, становясь драгоценным камнем, лишь тогда, когда голова отсечена у живого чудовища; по сей причине колдуны отрубают голову у дракона спящего. Храбрецы, желающие проникнуть в логово дракона, берут с собою зерна, которые нагоняют на этих чудищ сон, и, когда драконы уснут, отсекают им головы и вынимают самоцветы». Здесь можно вспомнить шекспировскую жабу («Как вам это понравится», II, 1), которая, хотя «уродлива и ядовита. Но ценный камень в голове таит…».

По всей видимости, тела некоторых восточных драконов после смерти возвращались на землю, причем они обладали поистине чудодейственными свойствами даже вне родной облачной или огненной среды. Древнекитайские медицинские энциклопедии изобилуют рецептами различных снадобий, в которых предлагается использовать эти реликвии. Растертые в порошок драконьи кости, особенно позвонки, могли применяться для лечения желчных камней, жара у детей, паралича ног и различных болезней беременных женщин, зубы — для пользования душевнобольных и страдающих головной болью, а мозг и печень особо рекомендовались при дизентерии. Драконьи туши служили людям и в других, не медицинских областях. Кожа их, по утверждению многих, светилась в темноте, а жир горел так ярко, что свет был виден за сотни километров. Мудрецы говорили также, что, коснувшись земли, драконья кровь превращается в драгоценный янтарь. Слюна драконов использовалась в качестве основы для редчайших духов и самых стойких красок. Говорили, например, что один император из династии Сун изготовил из слюны пурпурного дракона чернила, которыми начертал затем имена наиболее ценимых им министров и мудрецов на табличках из нефрита, золота и хрусталя. А чтобы всегда иметь под рукой запас таких чудесных чернил, он поселил дракона прямо во дворце (слюну зверь выделял в основном, когда завидит блюда с жареными ласточками, любимым лакомством драконов).

Родственники?

*         Дракон. Статья из «КП» Галерея варанов и комодосских драконов

*         Криптозоология - наука, которая верит в сказки и легенды

Bosc's monitor, V. exanthematicus — одно из семейств ящериц, составляющих род Varanus в семействе Varanidae (около 30 видов), которые имеют сходство с драконами. Встречаются в полупустынях Сахары в Африке, в Азии, Индонезии, Новой Гвинее и Австралии.

Размеры Мониторов варьируются от самого маленького в семействе монитора V. brevicauda, который может быть 20 см длиной и весом 20 г, до KOMODO DRAGON, V. komodoensis, который вырастает до 3 м длиной и вес его достигает 135 кг.

Мониторы характеризуются небольшой неперекрывающейся бусинковой чешуей, конической головой, тонкой шеей, хвостом, длина которого равна длине тела, четырьмя хорошо сформированными лапами, каждая с пятью острыми царапающими пальцами, и — что уникально среди ящериц — способностью существенно увеличивать размер полости рта, при этом как бы «вывихивая» нижнюю челюсть (так, как это делают змеи). Мониторы — дневные хищники, питающиеся почти любым животным подходящего размера. Все мониторы являются яйцекладущими, и монитор Nile V. niloticus кладет свои яйца на бугры термита, которые смягчаются в течение дождливого сезона и обеспечивают идеальные инкубаторы. Монитор earless, Lanthanotus borneensis, единственный известный член семейства Lanthanotidae, крупночешуйчатая, полуводная ящерица родом с Борнео и имеющая отношение к истинным мониторам.

Dragon Komodo

Самая большая из живущих ящериц, Dragon Komodo, Varanus komodoensis, достигает общей длины вплоть до 3м и средний вес 135 кг. Эти гигантские ящерицы живут только в Индонезии, например, на островах Комодо, Ринка, Флерес и других соседних островках.

Подобно другим мониторам, Dragon Komodo являются хищниками и питаются животными достаточно большими, как, например, небольшой олень или кустарниковая свинья. Они поедают меньших соплеменников, а иногда и взрослых своего собственного вида и также разоряют кладки яиц.

Их длинные, острые когти позволяют им потрошить больших животных, а острые зубы помогают им в разделке их жертв. Dragon Komodo, подобно другим большим мониторам, могут быть ужасными соперниками, даже для людей, если эти ящерицы поставлены в действительно безвыходное положение. Молодые драконы Komodo лазают по деревьям, но взрослые — слишком велики, чтобы быть древесными — копают норы или проводят жаркие дневные под кустарником, появляясь утром и вечером. Подобно некоторым другим мониторам, Dragon Komodo хорошо плавает, иногда переплывая на небольшие островки, находящиеся в полукилометре от берега, чтобы поохотиться на живущих там козлов. Эти рептилии поставлены под угрозу уничтожения и находятся под строгой защитой правительства Индонезии. Остров Комодо превращен в национальный парк, в котором обитают эти рептилии. Dragon Komodo есть в Зоопарке Бронкса, в Нью-Йорке.

Некоторые называют драконами игуану и василиска. Летающий дракон Draco из юго-восточной Азии — небольшая ящерка, использующая крылоподобные взмахи кожными листами, может скользить по воздуху от дерева до дерева. Ящерицы, вероятно, возникли из ранних рептилий, особенно такого вида, как Prolacerta, которые жили в течение раннего Триасового Периода, около 220 миллионов лет тому назад. Ископаемые ящерицы обнаружены в Европе в месторождениях Триасового возраста. Несколько вымерших форм (Kuehneosaurus, Icarosaurus) имеют сходство с Летающим драконом, Draco, который все еще обнаруживается в юго-восточной Азии. В течение Мелового Периода, около 100 миллион лет тому назад, некоторые ящерицы переселились в море и выросли до гигантских пропорций, некоторые виды достигали 9 м или более в длину. Это были MOSASAUR, которые приобрели характеристики, подобные тем, что есть у китов: ноздря наверху черепа и веслообразные конечности. Морские рептилии, как, например, ichthyosaurs и рlesiosaurs, может быть, также развились из форм первородной ящерицы, но это не доказано.

Морские дракончики, морские драконы (Trachinus), род морских рыб отряда окунеобразных. Тело удлинённое (до 40 см), уплощённое с боков. Первый спинной плавник несёт колючие шипы; на каждой жаберной крышке — также по шипу; у основания шипов — ядовитые железы. Укол колючками очень болезнен; известны случаи смерти человека от уколов этих рыб. Один род, включающий 4 (или 5) видов. Икра пелагическая. Питаются М. д. мелкой рыбой и ракообразными. Добычу подстерегают в засаде. Распространены в Средиземном море и восточной части Атлантического океана; в СССР 1 вид — морской дракончик, или змейка (Т. draco), в Чёрном море. Объект местного промысла. БСЭ

Эти рыбки достаточно знаменитые и весьма неприятные при поимке. Охотясь, они предпочитают зарываться в придонный ил, так, что выступают только верхняя часть головы, рот, глаза и шипы спинного плавника, хорошо заметные на расстоя- нии для чужаков своей породы и крупных неприятелей. Эти шипы и принесли рыбке весьма сомнительную славу. Когда рыба раздражена, жаберные крышки растопыриваются, плавник поднимается и разворачивается, что служит прямым предупреж- дением и угрозой для хищника. Дракончик и сам может мгновено выскочить из своего укрытия и точно вонзить в намеченный предмет отравленный шип жаберной крышки. Крупные рыбы его избегают и в их желудках зоологи дракон- чиков не находят. Дракончик скрытен, но агрессивен и напада- ет часто сам, как на купающихся пляжников, так и на неосто- рожных рыболовов.

От дракончиков чаще всего страдают рыбаки и ловцы креве- ток, поскольку рассмотреть лежащего дракончика в массе рыбы далеко не просто. Яд же дракончика очень силен. Вознкает непрерывно длящаяся жгучая боль, настолько сильная, что уко- лотый шипом отчаянно кричит, хаотически мечется и способен даже выброситься за борт. Опасен даже мертвый дракончик, при уколе шипом наступят те же последствия. Даже при благополуч- ном исходе для полного же излечения иногда требуется нес- колько месяцев. Далее возможны потеря сознания, сбой сердечного ритма, бред, судороги, рвота, остановка дыхания и смерть. Тем не менее мясо их вполне съедобно и вкусно. В рыбных ресторнаха Парижа их по сей день используют в большом количестве. Ловят дракончиков и на Черном море.

Вишапы

В верховьях реки Азат, выше Гехардского монастыря, среди аулканических глыб разбросаны необычные каменные изваяния рыб, которым местное население дало название «вишапов» (драконов). На теле вишапа видна рыбья чешуя, на голове – жабры, глаза, ноздри, рот. Встречаются также вишапы в виде сидячего быка, голова которого покоится между передними ногами. Вишапы были найдены также на склонах Арагаца (близ крепости Амберд) и в районе Ахалкалака. Один вишап доставлен в Ереван и лежит в саду напротив Драматического театра.

Полагают, что вишапы сделаны во II тысячелетии до нашей эры. Это подтверждается тем, что на одном из вишапов, найденным близ села Гарни, обнаружена урартская клинообразная надпись. Вишапы, по-видимому, были божествами воды, плодородия и пастбищ, так как они находятся исключительно у родников, в верховьях рек и каналов. О принадлежности к культу воды говорит и рыбный «облик» вишапов. Вишапы в облике быка имеют то же значение, что и рыбы, и также связаны с культом воды, ибо согласно древней армянской легенде бык своими рогами разрывает облака и вызывает дожди. Гром – это рев быка.

Классификация драконов

В древней Армении о вишапах знали многие и много; был даже город Вишап у озера Ван, существовал монастырь, носивший имя Вишап-адзор (Вишапово ущелье). Ни город, ни монастырь не сохранились, но остались древние предания и леген-ды, из которых можно узнать, кто же они такие — вишапы. Армянский вишап (как и грузинский вешап) был страшным драконом. Считалось, будто он растет всю жизнь и через тысячу лет может стать таким огромным, что пожрет весь мир. К счастью, до такого почтенного возраста ни один вишап не дожил. Но и от более молодых вишапов жди неприятностей. В старину думали, что, когда дракон стрелой взлетает в небо, начинаются разрушительные ураганы. Голодный вишап может проглотить солнце, и наступит затмение. Некоторые вишапы живут в тучах и вызывают грозы. Другие — в подводных дворцах. Но в любом случае водная стихия подвластна виша-пам, и используют они свою власть не на пользу людям. 
Однажды, давным-давно, говорит армянская сказка, два богатыря, Сансар и Багдасар, отправились в Зеленый город, славившийся своим богатством и благоденствием. Но, к великому удивлению, нашли на его месте выжженный и безводный край. Попросили они у встречной старухи попить и услышали в ответ: «Да, тут были вода и зелень, потому и город назвали Зеленым, и теперь на горе еще есть ключ, да к нему вишап подошел, ключ запрудил, не дает во-де к городу течь. Мы боимся его, не смеем туда за водою ходить и в неделю раз на корм ему девушку отдаем, чтобы за это воды хоть немного давал». 
              Когда настал черед следующей девушке идти в горы к вишапу, Санасар и Багдасар отправились вместе с ней и стали поджидать дракона. 
«И внезапно услышали: гром прогрохотал в горах. Посмотрели — огромный подходит дракон, буйволу вровень его высота, и длиною в пять буйволов он. Еще издали их увидел вишап — на съедение трое к нему пришли. Обрадовался дракон, зубами залязгал, хвостом завертел, разинул пасть, зашипел, к лакомой девушке тихо пополз». 
            Бросились богатыри на вишапа и убили его.

«А вишап окровавленный повернулся и сдох, и открылся потока исток, и родник потек, и все тек и тек, люди шли за водой, и каждый вдоволь брать ее мог».

            Кроме вишапов-драконов есть и другие. В горах Армении до сих пор находят громные, достигающие нескольких метров, каменные изображения рыб, созданные очень давно, в У—Ш тысячелетиях до нашей эры. Их тоже называют вишапами. 

 

Like the Celtic cross

Like the Celtic cross, which was inherited from earlier pagan stone monuments, the Armenian Khachkar can be traced to prehistoric monuments. Its earliest roots may be menhirs which dot the Neolithic, Copper and Bronze Age landscape. One menhir form is the obelisk, which appeared beginning around 4000 BC. At MokhraBlur near Yerevan the largest obelisk in Armenia can be found, a massive polished black stone weighing in at 10 tons. Looking eerily like the great obelisk floating in space at the beginning of "2001, Space Odyssey", these early monuments are all the more mysterious for their massive clean shape, and the fact they were hauled by hand from stone quarries miles away. At MokhraBlur, the great obelisk is the only stone element in that 4th millennium BC city of 25,000. Another source is also a startling new discovery, which is causing international sensation as it is swept up in controversy over its proposed dating. The stone monuments at Karahundj (see "Armenia's Stonehenge?" in this same issue) were both part of an astronomical observatory and an outdoor sun worship temple. The overall shapes of the stones bear a striking likeness to the earliest Khachkars, though they don't contain engravings, and are rough cut except for their telescopic holes. The Vishaps are perhaps the earliest direct link to Khachkars. Vishaps (Dragon Stones) can be traced back to the 5th millennium BC, where large fish-like monuments were placed at the sources of springs and rivers and which became related to the worship of Astghik, the goddess of water. Vishaps can still be found on the sides of Mt. Aragats, Arayr and especially on the Geghama mountain range that separates the Ararat valley from Lake Sevan. A few are kept in museums, and several lie in the center of Yerevan.

Those made of tuf have lost many of their features over thousands of years of exposure, but some retain their intricate, fearsome features, later adorned with astronomical and animal-human designs. The symbols used on Vishaps the fish, the cross and the sacred swastika were common to early Armenian religious iconography, symbols of life, redemption and universal power. The most powerful symbol was the sun, which is depicted on Vishaps as a swirling disc. The sun symbol is also the earliest sacred symbol in Armenia, dating back to the Paleolithic period (20,000-12,000 BC). Other sacred symbols found on menhirs, Vishaps and later obelisks are signs of the zodiac, dating back to the 3rd millennium BC. Boundary stones (some of the oldest in Armenia are the boundary stones of the Babylonian king Nemruth, also known as Bel in the legend of Haik) were used to mark territories, and contained inscriptions of both royal and religious meanings. The boundary stones used during the reign of Artashes I (2nd c. BC) show examples of pre-Mashtots Armenian script.

By the Urartian period, obelisks which were built from stone columns covered in cuneiform are considered direct ancestors to the Khachkar. The obelisks incorporate a universal Khachkar symbol, the tree of life. The tree of life is mentioned in Genesis in the Bible, but its use in Ancestral Armenian iconography goes back to the Metsamorian period, 5000 BC. It was universally used in the Near East as a symbol of eternity and resurrection. In Urartu, the tree of life was depicted with two side long sets of eight branches crowned by three short branches at the peak. A god-like king stood on one side of the tree, reaching for the eternal fruit. The obelisk tradition continued in Armenia's Hellenistic and Imperial Age, with contemporary historic sources remarking they held a prominent place in Armenian cities, as well as along the roads that linked them. These monuments continued to be used in the early Christian period (4th-5th cc.) and were models for column-like monuments bearing the sign of the cross. Examples of this transitional form can be found at Talin and Artik. These Christian obelisks were along with wooden crosses the earliest forms of Khachkars.

 

 

 

 

 

http://www.tacentral.com/khachkars/tree2.html

 

 

Дракон

Дракон, крылатый (летучий) змей, мифологическое существо, представлявшееся в виде сочетания элементов разных животных, обычно головы (часто нескольких голов) и туловища пресмыкающегося (змеи, ящера, крокодила) и крыльев птицы; иногда в состав такого комбинированного образа входили и части тела других животных (рыбы, пантеры, льва, козла, собаки, волка и др.). См. рис. 1.

 

Дракон

 Рис. 1  Скультура крылатого дракона.    4 в. до н.э.

Дракон может считаться дальнейшим развитием образа змея: основные признаки и мифологические мотивы, связывавшиеся с драконом, в главных чертах совпадают с теми, которые характеризовали мифологического змея. Как и змей, дракон связывался обычно с плодородием и водной стихией, в качестве хозяина которой он выступал. Дракон считался также покровителем сокровищ, получить которые можно было только после убийства дракона (в германском мифе о Сигурде или Зигфриде и др.).

Образ дракона характерен для относительно поздней стадии развития мифологии: он представлен главным образом в мифологиях ранних государств (Шумера, Египта, Угарита, Индии, Греции, Китая, Японии, Мексики), в большинстве которых хозяйство было основано на искусственном орошении (т. н. ирригационные, или гидравлические, общества), благодаря чему особое значение приобретал унаследованный от более ранних времён культ водоёмов, связывавшийся с драконом Предполагается, что в образе дракона соединяются образы животных, первоначально воплощавших два противоположных и отличных от земного мира - верхний (птицы) и нижний (змеи или другие пресмыкающиеся). Поэтому первоначально мифологический образ дракона был одним из способов представления той же пары противоположных мифологических символов, которые известны в мифе о поединке (или сражении) мифологических змей и птиц (индийские наги и гаруды и др.); Дракон - образ водной стихии - представлялся часто огнедышащим (соединение противоположных символов воды и огня). По гипотезе ряда учёных (А. Леруа-Гуран, В. Я. Пропп), формирование гибридного мифологического образа дракона относится примерно к тому же периоду, когда более ранние мифологические символы животных как таковых уступают место богам, соединяющим в себе черты человека и животного. Соединение разных животных в одном мифологическом символе приводит к такому же устранению возможности отождествления мифологического символа с реальным животным.

 

Общим для всех мифологий, в которых дракон выступает в качестве отдельного персонажа, является миф об убийстве дракона героем (или божеством), который тем самым освобождает проглоченную Д. воду, охраняемое сокровище и похищенных людей (чаще всего девушку). Широко распространённый мотив похищения драконом девушки восходит к обряду, во время которого девушку приносили в жертву духу вод (в Китае самую красивую девушку венчали с Хуанхэ, бросая в воду; в Древнем Египте перед посевом бросали в Нил девушку, наряженную в свадебные одежды, чтобы обеспечить разлив Нила, без которого не был возможен урожай; у майя девушек бросали в священный водоём Чичен-Ицы) Миф, соответствующий этому обряду, обычно выступает в форме рассказа о драконе, требующем себе девушек в качестве ежегодной дани. В хеттской мифологии бог грозы убивает опьяневшего во время пира дракона (см. Иллуянка); ср. японский миф с герое Сусаноо, убивающем восьмиглавого и восьмихвостого змея - Ямата-но ороти. Мифологический мотив сражения героя-змееборца с драконом (змеем) получил в дальнейшем широкое распространение в фольклоре, а затем проник и в литературу в виде легенды о святом Георгии, победившем дракона и освободившем пленённую им девушку (литературные обработки этой легенды и соответствующие им изображения характерны для средневекового европейского искусства). 

Связь дракона с водой, урожаем и плодородием иногда вторично осмысляется таким образом, что дракон выступал как воплощение положительного начала, как помощник, дающий людям воду и богатства: в древнекитайской мифологии крылатый дракон помогает культурному герою (Юю - основателю династии Ся) - дракон тащит по земле свой хвост и тем самым определяет пути, по которым нужно прорыть каналы для водоснабжения; исторически дракон - помощник в таких мифах возводится к мифу о змее, укрощённом героями, которые впрягают его в плуг (в вавилонской мифологии; ср. также славянский миф о двух божественных кузнецах, которые впрягли усмирённого ими змея в плуг и с его помощью прорыли русло Днепра).

Дракон

 Рис. 2  Орнаментальный круг с изображением дракона и птицы. Музей гробницы правителя Наньюэ. Провинция Гуандун.    2 в. до н.э.


     

Дракон

 Рис. 3  Повседневное платье императора с изображением драконов.    17-19 в.


     

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

дракона, осмысляемый как помощник, может приносить людям сокровища (в славянских мифах о драконе - летающем змее, в типологически сходных с ними африканских легендах и т.п.).

      Дальнейшее использование фантастического образа дракона (в частности, в мифологиях Восточной и Юго-Восточной Азии, а также в позднейшей европейской культуре) было связано и с собственно эстетической ролью этого символа в искусстве (см. рис. 2). Остаётся открытым вопрос о том, является ли образ дракона в мифологиях ранних государств Западной, Южной и Восточной Азии, доколумбовой Америки результатом независимого параллельного развития или связан с культурными взаимовлияниями (ср. прослеживающееся в более позднюю эпоху влияние древнеближневосточных мифов о драконе на греческий миф о Пифоне, использование китайского символа дракона в мифологиях Японии и других сопредельных стран, а также индийской макары в мифологиях и искусстве многих стран Юго-Восточной Азии). См. рис. 3

Лит.: Веселовский А. Н., Разыскания в области русских духовных стихов. II Св. Георгий в легенде, песне и обряде, в кн.: Сборник отделения русского языка и словесности Академии Наук, т. 21, No 2, СПБ, 1880; Иванов В. В., Топоров В. И., Исследования в области славянских древностей, М., 1974; Кирпичников А. И., Св. Георгий и Егорий Храбрый. Исследование литературной истории христианской легенды, СПБ, 1879; Пиотровский Б. Б., Вишапы. Каменные статуи в горах Армении, Л., 1939; Пропп В. Я., Исторические корни волшебной сказки, Л., 1946; Рыстенко А. В., Легенда о Св. Георгии и драконе в византийской и славянорусской литературах, "Записки императорского Новороссийского университета", 1909, т. 112; Bцlsche W., Drachen, Sage und Naturwissenschaft, Stuttg., 1929; Coral-Rйmusat G. de, Animaux fantastiques de lIndochine, de lInsulinde et de la Chine, (Confйrence faite au Musйe Louis Finot le 27 janv, 1936], "Bulletin de lEcole Franзaise dExtrкme-Orient", Hanoi, 1937, t. 36, fasc. 2; Hartland E. S., The legend of Perseus. I-III, L., 1894-1896; Ranke K., Die zwei Brьder, Hels., 1934; Siecke E., Drachenkдmpfe, Lpz., 1907 (Mythologische Bibliothek, Bd l, H. 1); Smith G. E., The evolution of the dragon, Manchester, 1919.

В. В. Иванов

 

Дракон Рассвета:


ДЕМОН  (Δαίμων), в греческой мифологии обобщённое представление о некоей неопределённой и неоформленной божественной силе, злой или (реже) благодетельной, часто определяющей жизненную судьбу человека. Это мгновенно возникающая и мгновенно уходящая страшная роковая сила, которую нельзя назвать по имени, с которой нельзя вступить ни в какое общение. Внезапно нахлынув, он молниеносно производит какое-либо действие и тут же бесследно исчезает. В этом образе очевидны рудименты т. н. внезапного преанимизма (по терминологии Г. Узенера, Д. — не что иное, как «бог данного мгновения»). Иногда олимпийские боги тоже называются Д., но только в обобщённо-неопределённом смысле или в случае, когда бог не проявил себя индивидуально и скрывает своё имя. Д. непосредственно воздействует на человека, готовит беду (Hom. Od. XII 295), прельщает (XVI 194), насылает беды (XIX 512), зловещие сны (XX 87). Д. направляет человека на путь, ведущий к каким-либо событиям, часто катастрофическим (Hom. Od. VI 172; VII 248; П. XXI 92). Д. вызывает неожиданно ту или иную мысль (Ноm. Il. IX 600; Od. III 27). Иной раз Д. действует благодетельно (Od. IX 381), встречается эпитет ολιοδαίμων, «счастливодемонический».

Д. приравнивается к судьбе, все события человеческой жизни находятся под его влиянием (Aeschyl. Pers. 825; Soph. frg. 592; Eur. Andr. 971). Есть Д. рождения (Pind. Ol. XIII 105), Д. добра и зла (Pind. Pyth. III 34), характер человека — его Д. (Heraclit. frg. 119), каждому человеку в жизни достаётся свой Д. (Plat. Phaed. 107 d). Демоны мыслятся также низшими божествами, посредниками между богами и людьми. У Гесиода поколение «золотого века» после своего исчезновения превратилось в «благостных Д.», которые охраняют людей и взирают на правые и неправые дела (Hes. Opp. 121 — 126). В римской мифологии Д. соответствует гений. Раннехристианские представления о Д. связаны с образом злой демонической, бесовской силы (см. Бесы).


Лит.: Лосев А. Ф., Античная мифология в ее историческом развитии, М., 1957, с. 46—60; Н о г s t  P. С. van, Δαίμων, «Mnemosyne», ser. 3, 10, 1940, с. 61—68; N о w a k H., Zur Entwicklungsgeschichte des Begriffes Daimon,  Bonn,   1960.

А.Ф. Лосев.


В описаниях мифологий различных народов Д. — условное обозначение тех сверхъестественных персонажей, которые не являются богами и занимают по сравнению с богами низшее место в иерархии (или находятся на низших уровнях в данной мифологической системе). В более узком и точном смысле Д. — злые духи. Согласно классификации, предложенной Г. Узенером и поддержанной Э. Кассирером, следует различать Д. (духа) как обозначение случайного мифологического образа, создаваемого из любого предмета, попадающего в поле действия мифологической мысли, и гения как обозначение мифологического символа судьбы и личности человека.

Лит.:    U s e n е г G., Gotternamen. Versuch einer Lehre von der religiosen Begriffsbildung, Bonn, 1896; С a s s i r e r E., Philosophic der symbolischen Formen, Bd 2 — Das Mythische  Denken,  В.,   1925. В. И. [Сканировано с : Мифы народов мира (энциклопедия), в 2х томах, Москва, «Советская энциклопедия», 1980].

 

ДРАКОН 


ДРАКОН,
 крылатый (летучий) змей, мифологическое существо, представлявшееся в виде сочетания элементов разных животных, обычно головы (часто нескольких голов) и туловища пресмыкающегося (змеи, ящера, крокодила) и крыльев птицы; иногда в состав такого комбинированного образа входили и части тела других животных (рыбы, пантеры, льва, козла, собаки, волка и др.). Д. может считаться дальнейшим развитием образа змея: основные признаки и мифологические мотивы, связывавшиеся с Д., в главных чертах совпадают с теми, которые характеризовали мифологического змея. Как и змей, Д. связывался обычно с плодородием и водной стихией, в качестве хозяина которой он выступал. Д. считался также покровителем сокровищ, получить которые можно было только после убийства Д. (в германском мифе о Сигурде или Зигфриде и др.).

Образ Д. характерен для относительно поздней стадии развития мифологии: он представлен главным образом в мифологиях ранних государств (Шумера, Египта, Угарита, Индии, Греции, Китая, Японии, Мексики), в большинстве которых хозяйство было основано на искусственном орошении (т. н. ирригационные, или гидравлические, общества), благодаря чему особое значение приобретал унаследованный от более ранних времён культ водоёмов, связывавшийся с Д. Предполагается, что, в образе Д. соединяются образы животных, первоначально воплощавших, два противоположных и отличных от земного мира — верхний (птицы) и нижний (змеи или другие пресмыкающиеся).

Поэтому первоначально мифологический образ Д. был одним из способов представления той же пары противоположных мифологических  символов, которые известны в мифе о поединке (или сражении) мифологических змей и птиц (индийские наги и гаруды и др.); Д. — образ водной стихии — представлялся часто огнедышащим (соединение противоположных символов воды и огня). По гипотезе ряда учёных (А. Леруа-Гуран, В. Я. Пропп), формирование гибридного мифологического образа Д. относится примерно к тому же  периоду, когда более ранние мифологические символы животных как таковых уступают место богам, соединяющим в себе черты человека и животного. Соединение разных животных в одном мифологическом символе приводит к такому же устранению возможности отождествления мифологического символа с реальным животным.

Общим для всех мифологий, в которых Д. выступает в качестве отдельного персонажа, является миф об убийстве Д. героем (или божеством), который тем самым освобождает проглоченную Д. воду, охраняемое сокровище и похищенных людей (чаще всего девушку). Широко распространённый мотив похищения Д. девушки восходит к обряду, во время которого девушку приносили в жертву духу вод (в Китае самую красивую девушку венчали с Хуанхэ, бросая в воду; в Древнем Египте перед посевом бросали в Нил девушку, наряженную в свадебные одежды, чтобы обеспечить разлив Нила, без которого не был возможен урожай; у майя девушек бросали в священный водоём Чичен-Ицы).

Миф, соответствующий этому обряду, обычно выступает в форме рассказа о Д., требующем себе девушек в качестве ежегодной дани. В хеттской мифологии бог грозы убивает опьяневшего во время пира Д. (см. Иллуянка); ср. японский миф о герое Сусаноо, убивающем восьмиглавого и восьмихвостого змея — Ямата-но ороти. Мифологический мотив сражения героя-змееборца с Д. (змеем) получил в дальнейшем широкое распространение в фольклоре, а затем проник и в литературу в виде легенды о святом Георгии, победившем Д. и освободившем пленённую им девушку (литературные обработки этой легенды и соответствующие им изображения характерны для средневекового европейского искусства).


Связь Д. с водой, урожаем и плодородием иногда вторично осмысляется таким образом, что Д. выступал как воплощение положительного начала, как помощник, дающий людям воду и богатства: в древнекитайской мифологии крылатый Д. помогает культурному герою (Юю — основателю династии Ся) — Д. тащит по земле свой хвост и тем самым определяет пути, по которым нужно прорыть каналы для водоснабжения; исторически Д. — помощник в таких мифах возводится к мифу о змее, укрощённом героями, которые впрягают его в плуг (в вавилонской мифологии; ср. также славянский миф о двух божественных кузнецах, которые впрягли усмирённого ими змея в плуг и с его помощью прорыли русло Днепра). Д., осмысляемый как помощник, может приносить людям сокровища (в славянских мифах о Д. — летающем змее, в типологически сходных с ними африканских легендах и т. п.). Дальнейшее использование фантастического образа Д. (в частности, в мифологиях Восточной и Юго-восточной Азии, а также в позднейшей европейской культуре) было связано и с собственно эстетической ролью этого символа в искусстве. Остаётся открытым вопрос о том, является ли образ Д. в мифологиях ранних государств Западной, Южной и Восточной Азии, доколумбовой Америки результатом независимого параллельного развития или связан с культурными взаимовлияниями (ср. прослеживающееся в более позднюю эпоху влияние древнеближневосточных мифов о Д. на греческий миф о Пифоне, использование китайского символа Д. в мифологиях Японии и других сопредельных стран, а также индийской макары в мифологиях и искусстве многих стран Юго-Восточной Азии).


Лит.: Веселовский А. Н., Разыскания в области русских духовных стихов. II Св. Георгий в легенде, песне и обряде, в кн.: Сборник отделения русского языка и словесности Академии Наук, т. 21, № 2, СПБ, 1880; Иванов В. В., Топоров В. Н., Исследования в области славянских древностей, М., 1974; Кирпичников А. И., Св. Георгий и Егорий Храбрый. Исследование литературной истории христианской легенды. СПБ, 1879; Пиотровский Б. Б., Вишапы. Каменные статуи в горах Армении, Л., 1939; Пропп В. Я., Исторические корни волшебной сказки, Л., 1946; Р ы с т е н к о А. В., Легенда о Св. Георгии и драконе в византийской и славянорусской литературах, «Записки императорского Новороссийского университета», 1909, т. 112; В o 1 s с h e W., Drachen, Sage und Naturwhssenschaft, Stuttg., 1929; С о-r a l-R e m u s a t G. de, Animaux fantastiques de I'Indochine, de l'Insulinde et de la Chine, (Conference faite au Musee Louis Finot le 27janv, 1936), «Bulletin de l'Ecole Francaise d'Extreme-Orient, Hanoi, 1937, t. 36, fasc. 2; H a r t 1 a n d E. S., The legend of Perseus. I—III, I…, 1894—1896; Ranke K., Die zwei Bruder, Hels., 1934; S i e с к е Е., Drachenkampfe, Lpz., 1907 (Mythologische Bibliothek, Bd 1, H. I); Smith G. E., The evolution of the dragon, Manchester,   1919.

В. В. Иванов. [Сканировано с : Мифы народов мира (энциклопедия), в 2х томах, Москва, «Советская энциклопедия», 1980].

Дракон: метафора внешнего мира

Источник публикации: Мифы и обряды Восточной и Юго-Восточной Азии. М., 1985

 

Синкретический облик дракона тысячелетиями волновал вооб­ражение людей. Он известен и создателям древнейших цивили­заций, и эскимосам, не знавшим классового общества, и совре­менным развитым народам. Распространение мифа о драконе столь универсально, что известный швейцарский психиатр и историк религии К.-Г. Юнг отнес дракона к системе архетипов человечества — наследственно передающихся схем, эмоционально окрашенных, но априорно формирующих представления 1. В этом случае, если согласиться с Юнгом, человечество сохранило в своей памяти информацию о звероящерах, о жестокой реальности, в которой жили далекие предки людей.

Историкам религии, мифологии и искусства еще трудно про­следить все этапы генезиса образа дракона. Ясно только, что он был избран для символического обозначения разных, но важ­нейших понятий в жизни человека: титанических стихий природы, космических сил, света и тьмы, таинственно возникающей жизни и трагедии смерти, мудрости и косности. Значения, объединяемые в одном образе, очень противоречивы, и это вынуждает нас сделать попытку подойти к рассмотрению образа дракона не только с по­зиций его исторического развития, анализа процесса, т. е. посте­пенного включения в него черт отдельных реальных существ, комбинаций этих черт в разных локальных традициях, но и с точки зрения его концептуального (сущностного) единства, феноменоло­гически выраженного фантастическим сочетанием разнородных черт. Как отдельные черты, составляющие облик дракона, несут свою символику, так и образ в целом выступает как символ нового уровня, символ символов. Раскрыть содержание такого символа невозможно, если идти от его частных составляющих.

Среди всех других синкретических существ: грифонов, васи­лисков, единорогов, химер и т. п. —дракон наиболее популярен. Можно сказать, что он в отличие от своих собратьев всемирно распространен. Есть все основания говорить, что он пришел к нам из глубокой древности. Отличие дракона среди аналогичных созданий заключается также и в его максимально выраженной синкретичности: дракон — не просто единение атрибутов одного хищного зверя и одной птицы, как это имеет место, например, у грифона или у василиска (змея и птица). В китайской традиции дракон объединяет атрибуты минимум девяти существ. У него голова верблюда, шея змеи, когти орла, чешуя карпа, брюхо моллюска, лапы тигра, уши коровы, рога оленя, глаза демона. . . И каждый из органов несет свою функцию.

Уже само по себе объединение в одном существе функцио­нально разных органов-атрибутов говорит о стремлении выразить в нем какие-то сущностные понятия. Перед нами архаический способ выражения, когда «одно» выступает заместителем «дру­гого». На примере античного повествования это соотношение между конкретно-образным и отвлеченно-понятийным было рас­смотрено О. М. Фрейденберг, которая показала, что в основе античных фольклорных и архаических литературных жанров лежит «несамостоятельность образного плана», его зависимость от отвлеченных, смысловых планов. Иносказание на том уровне еще не приняло вида одного образа с двумя смыслами, а было «двучленом» с расположением образа и понятия в одном нерастор­жимом ряду. Так, один мифический герой уподоблялся другому и противопоставлялся ему: «Мысль в ее целом дается через части» 2; «в повествовательном двучлене отвлеченное дается по­средством конкретного» 3. Слитность образа и понятия присуща и нашему предмету исследования — дракону.

Обращаясь теперь к пластическому выражению дракона как синкретическому образу, мы должны рассматривать его не просто в совокупности с другими фантастическими существами, а в един­стве образа и понятия, сопоставив с древними антропоморфными изображениями, в которых подчеркивались функции отдельных органов. Речь идет об изображениях с непропорционально боль­шими органами, наподобие фигур с подчеркнуто развитыми жен­скими или, наоборот, мужскими признаками, высунутым языком или выкатившимися глазами. Такая аналогия вполне правомерна. И за ней кроется глубокая причинная связь.

Генезис антропоморфных образов с деформированными орга­нами уходит в глубь палеолита. Подобные создания человеческого воображения и рук жили и живут своей исторической жизнью, они реальны и одухотворены одновременно. Они — не случайные плоды фантазии, ибо человек всегда испытывал в них потреб­ность, подоплека которой еще до конца не раскрыта. Отмечая определенную концептуальную близость (и общность) синкрети­ческих существ, и прежде всего дракона с палеолитическими антропоморфными образами, мы можем увидеть в них общую тенденцию самоопределения человека в окружающем мире и в космосе. Эта общность раскрывается при обращении к пред­ставителям народов, никогда не знавших земледелия, таких, как охотничьи общества Сибири, у которых животное или растение, имеющие какие-либо аномалии, наделены сверхъестественными качествами, дающими жизнь. Подобные животные приносят удачу, а растения или предметы считаются амулетами 4. В основе этих представлений лежит стремление через частное, т. е. отклонение от нормы, выразить максимально общее — принцип самой жизни. Образ,  внешне  состоящий  из  функционально  и  «генетически» различных частей, воплощает принцип всеобщности жизни в ее единстве.

Естественно, что это единство могло быть только абстрактным, хотя и чувственно воспринимаемым. Иными словами, перед нами — стремление посредством диспропорций выразить некую гармонию, заключающуюся в идее духовного единства, духовной целостности.

Примечательно, что в хорошо известных нам теологических системах позднего времени соотношение единства и множествен­ности трактовалось в плане противопоставления, с одной стороны, единого благого божества, а с другой — сонма злых духов. Харак­терная черта бесов — их множество. В синкретических и непропор­циональных образах ощутима как раз обратная идея — духовное единство   и   целостность,   выраженная   через  единичный   образ.

Выявление такой концептуальной сущности дракона, как ду­ховная цельность, позволяет понять иконографическую пластич­ность образов дракона, их зависимость от космологических пред­ставлений, воздействий со стороны этических идеалов локальных традиций и т. д., т. е. вскрытие сущности дракона дает возмож­ность подойти к этому образу с точки зрения конкретной истории.

Круг идей, в котором формировались палеолитические истоки образа дракона, необходимо расширить до всех пределов произ­водственной и культовой деятельности древнего человека. Расчле­нение туши зверя одновременно давало возможность произволь­ного сочленения его частей. Такая возможность была много­кратно реализована в захоронениях частей животных без голов, в коллекциях черепов «медвежьих пещер», а главное — в прими­тивных составных памятниках. Они возникали в момент «общения» людей с этими архаическими анималистическими символами, когда на природный холмик в пещере надевалась голова медведя с кусками прилегающей шкуры. Следуя реконструкции А. Д. Сто­ляра, в конце мустьерской культуры в начале верхнего палеолита мы находим «натуральный макет» с явными следами обряда: вокруг головы медведя на стене пещеры видны прилепившиеся глиняные шары, которыми, очевидно, «обстреливали» такое изображение медведя 5. Составной «натуральный макет» говорит о древнейшем стремлении к символизации животного, притом хищника. Эта тенденция неотделима от тенденций к символи­зации человеческого тела. Однако изображения самого человека и актов его деятельности, вероятно, более древние и гораздо многообразнее, чем изображения животных. Древнейшими спосо­бами символизации являются графические знаки, часто ритмиче­ски повторяющиеся. Позднее принципы символического изобра­жения, включая синкретическую символику, переносились с чело­века на животное. Иначе говоря, синкретические образы с самого начала были одухотворены человеческим содержанием и разви­вались в русле важнейших представлений об окружающем мире и жизни человека.

„До сих пор речь шла о предыстории канонических изображений дракона, а в концептуально-сущностном аспекте — о перво­начальном этапе развития понятия и образа. Отсутствие зафикси­рованных изображений дракона в палеолите гипотетически можно объяснить тем, что дракон был представлен сценически (в образе) в виде шкуры хищника, надетой на какую-то основу, или в образе переодетого человека».

Одно из древнейших известных канонических изображений дракона {в виде рептилии) доносит до нас оттиск аккадской печати 6. Мы видим на нем эпизод космической битвы бога Мар­дука с женским драконом Тиамат. Последняя решила мстить за убийство своего супруга Апсу, олицетворявшего водную стихию и творца первоначального мира, младшим поколениям богов. Для этой цели она создала себе помощников, которые после победы Мардука вместе с нею стали знаками зодиака. Сама она на печати изображалась как огромная рептилия с чешуйчатым телом и двумя когтистыми лапами. Иногда она была представлена в виде крылатого хищника. Перед битвой противники Мардука напились вина, приготовленного из кунжута, и поели. Мардук же, наполнившись огнем, вошел в нутро Тиамат и расчленил чудовище. Ее сторонников он поймал сетью. Из тела Тиамат он заново сде­лал Небо и Землю, а побежденные боги стали созвездиями. У своих поверженных врагов Мардук отобрал Таблицы судеб и повесил их себе на грудь.

Уже в этом мифе дракон Тиамат имеет разнообразную симво­лику. Как отметил М. Элиаде, Тиамат здесь аккумулирует все черты Хаоса. По его мнению, она представляет собой: 1) перво­начальный Океан; 2) женского дракона; 3) андрогинное существо; 4) чудовище-поглотителя; 5) эмбрион7.

Изложенный сюжет дает предикаты (неразрывно связанные функции и атрибуты} дракона, на которых можно остановиться подробнее. Они, казалось бы, мало связаны и выглядят случай­ными: 1) Тиамат создает божества, ставшие ночными светилами, и сама превращается в созвездие; 2) она и ее сторонники перед битвой напиваются вина и наедаются.

Двойственное начало, выражавшееся в атрибутах света и виде­ния, и связь с опьяняющим напитком, присущи врагу людей в еги­петской мифологии. Оно воплощено в дочери солнечного бога Ра, носящей имена Хатор, Сохмет и Тефнут. Ее изображали с головой львицы. «Бог Ра, правивший когда-то на земле, — говорится в мифе, — состарился, и люди перестали его слушать. Обеспо­коенный их непокорностью, он по совету богов посылает против грешников дочь (свое око) Хатор-Сохмет, которая превращается в львицу. Двигаясь вверх по течению Нила, она истребляет людей с такой яростью, что сам Ра оказывается не в состоянии ее оста­новить и приходит в ужас от мысли, что все человечество погибнет. Чтобы предотвратить кровопролитную бойню, богу Ра приходится прибегнуть к хитрости. По его приказу из красного минерала „диди" изготовляется хмельной напиток, напоминающий по цвету кровь. Этой жидкостью заполняются поля. Богиня-мстительница

напивается этим пивом, воображая, что поглощает кровь людей, пьянеет и успокаивается»8.

Независимо от сложных перипетий и символики египетского мифа, очень подробно изученных Р. Антесом 9, для нас важно в нем то, что космические условия, олицетворенные в солнечном бо­жестве Ра, воздействуют на человеческую жизнь до самого ее конца через хищное, драконообразное женское по своей природе существо, к тому же неравнодушное к пиву. Отметим, что львиный образ египетской Хатор соответствует древнейшему образу китай­ского дракона, который в своем генезисе шел от тигриной маски 10. По-видимому, хищники из семейства кошачьих, обладающие спо­собностью видеть в темноте, повсюду наделялись драконьими чертами.

Древнейшими и универсальными предикатами дракона, вне зависимости от того, где рождался этот образ — на Востоке или на Западе, является свет как таковой, как особая эманация, а также как видение. Убедительные аргументы доставляет лингви­стический материал, уходящий, вне всяких сомнений, далеко за пределы эпохи, которая оставила образ Тиамат.

Этимологический материал выявляет связь между терминами, обозначающими «световую» и «пахучую» природу дракона.

Языковые данные также показывают, что драконьими каче­ствами одновременно обладает целый класс в основном пахучих растений, вызывающих состояние одурманивания или эйфории, а также некоторые вьющиеся растения и имеющие красные плоды.

Согласно общему мнению, этимология термина «дракон» в ев­ропейских языках восходит к греческому drakon, которое имеет связь с глаголом drakein («смотреть»). X. Фриск, подытоживая установившуюся традицию, указывает в своем этимологическом словаре первоначальный корень *dra'(k), родственный санскрит­скому drs со значением «взгляд» ". Столь же красноречив старо­ирландский термин derc («глаз») 12. В древней Греции название drakainis- получила хищная рыба Trachinus draca. Словом drako­nia называли растение из аронниковых {Arum dracunculum), отли­чающееся ядовитостью и характерным темно-красным цветом и издающее запах гниющего мяса. Зловоние Змея как противника громовержца было рассмотрено в одной из работ В. Н. Топорова 13. Отметим, правда, что названный автор выступил против этимоло­гизации древними личного имени одного из драконов — Пифона — через pitha (в пассиве «гнить», «тлеть») . В европейской тра­диции название «драконовое» перешло, в частности, на болотное растение с ярко-красными ягодами {Calla palustrus). У древних греков draco помимо змееобразного животного означало также «ветвь виноградной лозы», а в некоторых случаях деревья, хлебные злаки и растения вообще. Н. Я. Марр в принципе не отвергал индоевропейской этимологии термина «дракон», связанной со зна­чением «взгляд». Кроме того, он обратил внимание на греческое derkomd («гляжу снизу, исподлобья»), в связи с чем привлек па­раллели  из  грузинского,  в частности со словом  tarb   (carb.

Я. Ч.) — «брови» (букв, «очей волосы») 15. В мифопоэтических системах значение «глядеть снизу» представляет определенный интерес в связи с образом дракона, одна из существенных черт которого в индоевропейских и в других традициях заключена в свойстве «смотреть», «видеть».

Этимология названия китайского дракона lung недостаточно ясна. Очевидно, ее следует искать в связи с названием змеи в ти­бетском, тунгусско-маньчжурских, а также в языках Юго-Вос­точной Азии. Интерес может представлять название вьетнамского дракона long (вариант rong), входящее в термин long lanh (long Ianh) («блестеть», «блестящий»). В Китае определение «драко­новые» носят растения, дающие лекарственные вещества: лундань (горечавка — Gentiana scarba); луннао (камфарник — Driobala-nops camphora); лункуй (ядовитый черный паслен — Solatium nigrum); байлун (лютик — Ranunculus sceleraturi); лунъя (ре­пейник азиатский — Agrimonia asialica) и другие ценные растения. Определитель lung входит в названия волокнистых растений, из которых делают циновки (например, ситник — Juncus effu-sus L.), а также в название виноградной лозы — лун (или лун­дянь) 16. Как правило, к драконовым в Китае относятся растения водной среды или вьющиеся.

В китайской мифологии имеются материалы, подтверждающие особую способность видения, излучения из глаз у дракона. В «Ка­талоге гор и морей», составленном в III в., содержится такой текст: «За северо-западным морем, к северу от Красной реки находится гора Отроги Чжан. [Там] живет дух Прямовосседающий [Чжэн-чэн] с человеческим лицом, туловищем змеи и красными, [распо­ложенными один над другим] глазами. Когда он закроет глаза, наступает тьма, откроет — появляется свет. Не ест, не спит, не дышит. Он дарует ветер и дождь. Он освещает Великую Тьму. Его зовут Дракон-Светильник» 17.

Представление об остром зрении дракона, различающем лист травы за сотню ли, свойственно всей китайской фольклорной традиции 18. Дракон относится к существам, которые могут прояв­лять жизнедеятельность как днем, так и ночью. Жизненная сила дракона заключена в его глазах 19. По народным представлениям, у дракона, появляющегося из яйца, глаза развиваются в послед­нюю очередь 20. В истории живописных изображений китайского дракона это его свойство получило особое значение. С ним связана одна из легенд, повествующая о том, как один художник нарисовал дракона, и в тот миг, когда он своей кистью обозначил глаза, комната наполнилась туманом, дракон ожил и исчез, сопровождае­мый раскатами грома. Рассказывают также, что художник Гу Цайши (IV в.) никогда не рисовал драконов с глазами. На вопрос, почему он так делал, художник отвечал: «Если дам глаза, улетит» 21.

На лакированном блюде из Сычуани (I в.), описание которого дал В. Риддел, сделаны симметрические изображения тигра и дра­кона, причем глаза у тигра   (данные в профиль)   прорисованы, а у дракона в глазных орбитах оставлен цвет фона—тускло-оранжевый 22. Только в культовых изображениях, играющих роль оберегов, глаза часто были обозначены. Так, Б. Лауфер обратил внимание на то, что жадеитовые поделки в виде дракона эпохи лань сохранили стилизованный знак глаза    .

В Индии драконьи черты были поделены между нагами и макарами, и это представляет особые трудности для исследования вопроса. Макары, представленные в мифологии цивилизацией долины Инда, четче всего наделены растительными атрибутами (лиана, растущая изо рта, и хвост-растение). Обычно макара   изображается в виде полузмеи-полуслона. Макара является ездо­вым животным (ваханой) Варуны, а поскольку свойства бога и его ваханы почти одинаковы, то можно предположить, что макара обладает особой силой зрения (ведь сам Варуна тысячеглаз).  У Варуны много черт, позволяющих приблизить его к дракону. Он хозяин вод, олицетворяет тайные, магические силы, иногда относится не к дэвам (богам), а к асурам (демонам), любит  пение (любовь к музыке и пению присуща всем драконам, в том числе китайскому, а также древнегреческим — Тифону и Дионису- Загрею, зачарованному звуком погремушки и убитому). Неравно­ душны к музыке и славянские властители водных стихий.

 Характерно, что в поздней индуистской мифологии Варуна  становится локапалой — одним из хранителей стран света. Острое  зрение — черта этих существ.

В индийской традиции змеи-наги в ряде случаев претерпели эволюцию к четырем или восьми локапалам. Возможно, что мифо­логические наги наделены ногами, о чем можно заключить из ин­дийской поговорки: «Только змея может видеть ноги змеи». Здесь вполне уместно вспомнить, что в Китае человек не может увидеть хвоста дракона. Ноги и хвост относятся в мифологии  к хтоническим и потому часто невидимым частям животного.  Особая опасность взгляда нагов многообразно подчеркнута в индийских представлениях и согласуется с повсеместно распро­ страненным верованием в губительность змеиного взгляда.

 Глубокий анализ света и видения в мифологии был дан  О. М. Фрейденберг. Исследовательница показала, что на ранних  стадиях развития человечества в культовой сфере преобладало  зрительное восприятие мира . Свет и зрелище там выступали  основными средствами ориентации в мире 25. Отсюда уникальная роль зрения и глаза в чародействе, в гадании 26.

Представление о глазах не воспринимающих, а испускающих свет, как это показано П. А. Флоренским, господствовало в перво­бытном обществе и в какой-то степени свойственно современности:  глаз представляется сродни органу осязания 27. Аналогичные идеи высказывала и О. М. Фрейденберг 28.

Активное начало света и видения выразилось в их соотнесен­ности с понятиями деятельности и творчества, смысл которых пре­терпел любопытные исторические трансформации. В древнееги­петской мифологии глаз считался подателем жизни. Гор воскрешает своего отца Осириса, дав ему проглотить свой глаз. Люди возникли из слез бога Солнца Ра. Как источник жизни слово «глаз» фонетически было связано с глаголом «быть здоровым». Идеограммой глаза стали обозначать понятие «люди». Этот же знак в идеографическом письме означал «производить», «зачи­нать» и просто «делать» 29.

«Деятельностный» аспект семантики глаза и зрения охватывает среду космического всемогущества и творческого труда, а также труда подневольного. Так, в нововавилонских текстах написание глагола «смотреть» служило для обозначения раба, т.е. «того, кто смотрит в глаза хозяину и ждет распоряжений» 30. И вот уже в иньских надписях древнего Китая иероглиф — рисунок глаза становится обозначением раба наряду с иероглифом «смотреть вдаль»31. Но это конечный результат развития «деятель­ностной» семантики глаза и зрения, на середине же пути стоят значения слова «видеть» в смысле «быть представленным ко двору» в Китае эпохи Инь 32, а также разные оттенки зависимости, отношений младшего к старшему, характерные для средневековой корейской поэзии 33.

Мудрость дракона заключена в его способности быть носителем острого зрения и света. Это свойство дракона приходится отыски­вать в переплетениях бесчисленных сюжетов, где дракон высту­пает как существо тьмы, в образе того или иного животного, заглатывавшего светило или невинную жертву. Убийство дракона солнечным богом, громовержцем, святым или героем легло в ос­нову многих популярных сюжетов, увлекательных повествований, а в ряде случаев — чуть ли не целых мифологических систем. Но как только мы отвлечемся от сюжета, дракон начинает приоб­ретать черты самодостаточности. Он становится важнейшей кон­цептуальной парадигмой, смысл которой концентрирует представ­ления о зрении и свете.

Некоторые мифологические представления прямо указывают на светоносные особенности драконообразных существ. Библия, характеризуя Левиафана, сообщает, что «от его чиханья показы­вается свет; глаза у него — как ресницы зари» (Иов. 41, 10). В «Шан хай цзин» говорится о драконе Чжуине (Освещающем тьму): «Когда смотрит — наступает день, закрывает глаза — опу­скается ночь»34. В «Хуай нань цзы» он назван драконом-све­тильником, имеющим человеческое лицо и туловище дракона, но без ног35.

В европейском мифологическом ареале тема особого зрения драконов раскрыта в сказочном фольклоре. Во французской сказке дракон лишает женщину — кормилицу своего дитя одного глаза или даже зрения вообще за случайно приобретенную ею способность видеть мир драконов36. Иногда нечто подобное слу­чается с рыболовом 37. Смысл этих сказок: драконы видят одина­ково в разных мирах.

В ряде традиций в символике дракона подчеркивается видение снизу, из воды. В исследовании М. И. Никитиной о древнекорейской поэзии убедительно показано, что зрение, видение ритуально соотносится с социально низким положением, где младший направ­ляет усилия на совершенствование облика старшего. Тема рас­крыта автором в плане аграрного мифа о рождении женщины-солнца 38. К этому же семантическому полю можно отнести и представление об озерах как глазах земли. Несомненно, что сходная идея отражена в ассоциации глаз с водой и вообще с источником, что хорошо представлено в петроглифах, например, в Гегамских горах в Армении, датированных III — I тысячелетиями до н. э.39.

С отделением от дракона света он становится существом тьмы. Но древняя связь дракона со светом выражается теперь в стремле­нии дракона к источнику света, в качестве которого может высту­пать сверкающий драгоценный камень, луна или солнце, в Китае и в Японии — «пламенеющая» жемчужина, в древнерусских храмах — окно между двумя геральдическими изображениями драконов 40.

Даже сравнительно поздний иконографический материал ха­рактеризует первоначально светоносную природу дракона, став­шего в ряде религиозных систем существом тьмы. Аналогичную судьбу в христианской традиции пережил Люцифер. Но еще до ограничения дракона царством тьмы уже имелись к этому концеп­туальные предпосылки. О них свидетельствуют характеристики его как существа, которое может становиться невидимым. Таков он в мифологических циклах народов Дальнего Востока, в кельт­ских и французских сказках. Иногда в сказках дракон использует способность делаться невидимым для совершения неблаговидных поступков, например кражи плодов урожая у людей (мотив «свя­щенной кражи»). Собственно кражей является и добыча огня у богов Прометеем, связанным по своему происхождению с дра­конами. Подобные истории, построенные на сюжетности, нужно считать сравнительно поздними в эволюции образа. Но обычная «невидимость» дракона, которая сродни его древнейшей сцени­ческой изобразительности («показывание и исчезновение»}, идет от эпохи становления самого человека, когда в полумраке пещер вокруг «натуральных макетов» разыгрывались мистерии палео­литического человека. В упомянутой сказке дракон наказывает женщину за ее способность видеть драконов. Женщина нужна дракону для воспитания детей. Это указывает на то, что тему дракона-невидимки можно рассматривать в аспекте социально-полового разделения человечества на ранних стадиях его развития.

Анализ темы отношения дракона к свету и видению показывает, что к ней необходимо подходить с двух разных уровней; небесно-космического и хтонического, низменно-земного. Растительные атрибуты дракона обнаруживают те же закономерности. Рас­смотрим их подробнее.

Как уже было отмечено, с драконами ассоциированы пахучие, ядовитые и лекарственные растения. Разработаны растительные аспекты у макары и китайского дракона. В одном японском средне-вековом произведении говорится, что, когда Майтрея будет по­кидать мир, найдя правду Будды, он соберет народ и изложит его учение. Тогда все деревья на земле примут форму золотых драконов и раскроют цветы. Это будет «собрание драконов-цветов»41.

Устойчивая связь растительной орнаментики с образом дра­кона наблюдается в западноевропейских тератологических стилях, а также у восточных славян.

Растительная символика драконов указывает на то, что драко­нов мыслили как дарителей жизни, хранителей вод, а это значит, что они обеспечивали плодородие. Хтонические существа — драконы, змеи и демоны растительности, — как это было отмечено В. Н. Топоровым, играют особую роль в ритуале перехода к новому году. «В ряде традиций в подобных ритуалах происходит сжигание змеи (или ее символа), пепел которой используется в медицинских целях или для увеличения плодородной силы» 42.

Приведем еще несколько примеров, указывающих на «пахучие» атрибуты драконообразных существ. Так, в кампучийской мифо­логии существует образ «принцессы с запахом» драконообразной женщины, которая вышла замуж за земного человека . Этот образ близок к принцессе моря, главе духов вод, одновременно являющейся богиней растительности у индонезийских народов44. Примечательно, что в кашмирских хрониках вождю нагов Таксаке приписывается введение в культуру шафрана. Весной перед нача­лом работы на участках, отведенных под шафран, исполняется обряд поклонения нагу Таксаке 45.

В России макаршей, макаршиным кореньем, змеиным корнем называлась ароматическая ползучая трава из гречишных Poty-gonum bistorta 46. В фольклоре народов Западной Европы есть упоминания о запахе драконов. Например, одурманивающий запах издавали языки дракона в мифе о Тристане. Драконьими атри­бутами наделено растение эстрагон Artemisia dracuncula.

Ароматические коннотации имели образы, близкие к драконам, в древнем Египте. Так, карликовое божество с вытаращенными глазами, представляющее, по всей вероятности, Беса, изображено на изящной парфюмерной ложечке, хранящейся в Музее изобра­зительных искусств им. Пушкина в Москве.

В древней Греции благовонные растения вроде стиракса (Styrax officinalis) и руты, а также плюща, дающего ядовитые плоды, ассоциировались с хтоническими божествами. Стиракс воскуряли при молитвенных обращениях к подземным божествам. Плющ широко использовался в обрядах, посвященных Дионису. Вениками и букетами из руты и мяты обменивались женщины во время обрядов плодородия. Растения с сильным запахом, в частности чеснок, до позднейших времен играли важную роль в обрядах типа русалий у балканских народов 47.

Отношение к руте как к магическому растению, защищающему жизнь человека, распространено от Прибалтики до Средней Азии 48. В. Н. Топоров теме вьющихся растений посвятил работу, где показал, что в мифологическом сознании европейских народов вьющиеся и пахучие растения выступают символами изобилия и плодородия 49.

Помимо приведенных выше примеров пахучих растений, кото­рым приписывались магические свойства, укажем еще на пе­речное растение, распространенное в Океании, — Piper methysti-сит, имеющее узловатый стебель. Жвачка из кавы имеет колос­сальное культовое значение в жизни океанийцев. Согласно одному из мифов, это растение возникло из тела героя, чей предок был змееподобным существом.

«Символических» функций вьющихся и пахучих растений, указывающих прежде всего на земное плодородие, явно недоста­точно, чтобы объяснить их отношение к дракону. Для понимания этой роли мы должны оторваться от земного уровня и увидеть связь этих растений с уровнем небесным, с космосом. Тема связи растения, представленного образом мирового дерева, его особого отношения к Космосу хорошо разработана в этнографической литературе. Эта функция очевидна и для вьющихся растений, стебли которых как бы олицетворяют протяженность, служа связью между удаленными объектами.

Собственно, ту же функцию выполняет и запах растений. Запах ощутим, реален и поэтому принадлежит земному миру. Но в то же время он бесплотен, невидим, летуч и благодаря этим качествам относится к высшему, небесному уровню.

Особое зрение драконов и их мифологическая пахучесть должны рассматриваться как синонимические свойства. Они ха­рактеризуют и образно-понятийную роль дракона — посредника между Землей и Небом. Исходя из вскрытых концептуальных свойств дракона, мы можем понять теперь разнообразный эмпири­ческий материал, касающийся ритуального отношения к зрению и пахучести.

Взаимозависимость этих свойств выражена в практике народов Европы и Азии, в частности в широком использовании для защиты от сглаза руты, лавра, вербены, укропа, полыни, бузины, омелы, мандрагоры, рябины, ивы и других растений, обладающих свой­ствами воздействия на хтонические силы, а также на здоровье человека. Характерно,  что аналогичными свойствами  наделены также жимолость и вьюнок .

Подобные растения служат защитниками от грома и молнии. В Европе этим свойством наделяют особенно прострел (аконит), крапиву и мак, который вообще считается гарантом плодородия и талисманом от колдовского вредительства 51. Эта тема прибли­жается к теме «растительного кода основного мифа», проанали­зированной Топоровым 52.

Особенности ассоциаций хтонических божеств, в частности драконов, с растительным царством объясняют нам эпизоды с опьянением Тиамат и Хатор, а в индийской традиции — пораже­ние Вритры Индрой, когда тот был в состоянии опьянения, вакхи­ческое пьянство Диониса и его виноградной лозы, «драконьи» напитки народов Дальнего Востока и «зеленый змий» в славянской традиции.

Приведенный материал говорит о том, что между зрением, с одной стороны, обонянием и вкушением стимулянтов — с другой, существуют синонимические взаимоотношения. Ароматические растения и стимулянты ликвидируют вредоносный взгляд, но в то же время они вместе со зрением — и характерные атрибуты драконов. В этом смысле драконы реализуют свое разнообразно проявляющееся свойство медиаторов между космическим уровнем {зрение, свет) и хтоническим-земным (ароматы, вино). Дракон в роли медиатора концептуально выступает скорее не как синкре­тическое существо, что имеет место в иконографии, а как существо недифференцированное, сохраняющее цельность первоначального восприятия мира. В этом нужно видеть причину необыкновенной мифологической живучести столь странных, казалось бы, существ.

Дракон, будучи медиатором, посредником между земным уров­нем и небесным, не может принять на себя функции божества. Это существо особого ранга, представляющее живой мир, находя­щийся вне человека, откуда идут импульсы, стимулирующие человека к изображению этого существа в синкретической звери­ной форме с растительными атрибутами, такими, как хвост, переходящий в растение, или растение, выходящее из пасти. Дра­кон своим обликом указывает на взаимную связь космического света и земного растения, воспринимающего этот свет и порож­дающего все земное плодородие. Такая символика дракона легко могла породить новый уровень — символику единения мужского и женского начал. В роли медиатора дракон сообщает челове­честву знание, как, например, китайский дракон, который принес людям письменность, или небесный огонь, как Прометей. Близость дракона к культурному герою подчеркнута аналогией между обычно хищной природой последнего (ягуар, ворон и т. п.) и функ­циями дракона как пожирателя. Эти связи дракона, намеченные лишь контурно, указывают на то, что для понимания этого загадочного образа требуется более глубокий анализ. Но и сей­час мы уже можем сказать, что дракону принадлежит первое место в ряду образов культурных благодетелей человечества, позднее занятое, и часто насильственно, другими персонажами.

Изложенные материалы позволяют прийти к мнению, что дра­кон сопровождал человечество начиная с самых ранних этапов его становления. На нем замкнуты важнейшие институты духов­ного самоопределения человека, трансляции культуры и со­циально-полового регулирования общества.

Эта роль дракона в истории человечества объясняется тем, что он был наделен основными ощущениями человека, что дракону была передана деятельность органов чувств человека. Причем понятие о драконе формировалось главным образом из совокуп­ности деятельности трех из них: зрительного, обонятельного и в меньшей мере слухового (хотя с ним ассоциирован звук в его максимальном выражении — громовых раскатах).Тактильные и вкусовые восприятия для дракона менее харак­терны. Тем не менее они образуют многочисленные мировые сюжеты о съеденных драконом людях, большинство которых в ко­нечном счете все-таки спаслись.

У человека зрительные, обонятельные и слуховые восприятия направлены на удаленные объекты. Осязательные и вкусовые дают информацию о ближайших объектах. Именно это различие мы видим в представлениях о драконе. В понятии дракона отра­зилась ранняя история человека, выделившего себя самого из окружающей природы и себя ей противопоставившего.

Отсюда очевидно, что первоначально дракон был скорее даже не понятием и образом, а ощущением охотника, надевшего на себя шкуру зверя. Палеолитический материал не противоречит этой гипотезе. Дальнейшая эволюция дракона, превращение его в очень емкую метафору внешней по отношению к человеку природы — результат осмысления человеком себя самого, своей творческой деятельности. В бесконечном числе сюжетов эта деятельность была воплощена в актах убийства дракона.

Казалось бы, страны Востока, особенно Дальнего Востока, служат чуть ли не экологической средой образа дракона. Однако это правомерно по отношению к каноническому образу крокодило­подобного существа, наделенного (в Европе только с XII в., в Китае гораздо раньше) крыльями летучей мыши. Концептуаль­ное же значение дракона гораздо полнее раскрывается на мате­риале-Передней Азии и Европы. Там более всего прослеживаются функции дракона как медиатора космического масштаба, сма­занные красочной сюжетностью на Дальнем Востоке, где дракон наделен самыми разнообразными ролями, став персонажем житей­ских историй. Очевидно, феноменальный, в том числе изобрази­тельный, план дракона находится в противоречии с концептуаль­ным планом. Разработка этих планов не могла вестись одновре­менно в одной локальной традиции. Тем необходимее становился обмен между культурами Востока и Запада, в которых разраба­тывались разные стороны образа дракона.

 

1. См.: Desoille R.  Le reve eveille en  psychotherapie. P.,   1945, с   131 —133.

2. Фрвйденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1978, с. 216.

3. Там же, с. 217.

4. Алексеев И. А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, 1980, с. 279, 289, 291.

5. Столяр А. Д. Эволюция формы «натурального макета» в генезисе верхне-                               палеолитического    анимализма. — У    истоков    творчества.    Новосибирск,    1978,
с. 86—105.

6. Budge Е. A. The Babylonian Legends of the Creation.  L.,   1921, с   1—64.

7. Etiade M. Structure et Fonction du mythe. P., 1959, с 483.

 8. Редер Д. Г. Мифологическое мышление и зачатки научного мировоззрения в древнем    Египте. М., 1976, с. 238.

9. Антес Р. Мифология в древнем Египте. — Мифология древнего мира. М.,1977, с. 55—121.

10. Dittrich E. Das Motiv des Tierkampfes in der altchinesischen Kunst. Wies­baden, 1963, с 12.

11. Frisk H. Griechisches etymoiogisches Worterbuch. Heidelberg, 1974, с 414.

12. Websters. New international Dictionary of English Language, 1980, с 1200.

   13. Топоров В. И. Об одном способе сохранения традиции во времени. Имя собственное         в   мифопоэтическом   аспекте. — Проблемы   славянской   этнографии (К 100-летию со  дня рождения Д. К. Зеленина). Л., 1979, с. 143—149.

14. См.: Этимология, 1974. М., 1977, с. 1 — 11.

15. Марр И. Я., Смирнов Я. И, Вишапы. Л., 1931, с. 27.

16. Giles Н. A Chinese-English dictionary. L., 1928, с. 934.

17. Каталог гор и морей (Шан хай цзин). Коммент. Э. М. Яншиной. М., 1977,
с. 125—126.

18. Hayes L. N. The Chinese Dragon. Shanghai, 1923, с 40.

19. Vries   de   J.    Forschungsgeschichte    zur    Mythology.    Freiburg-Munchen, Bd. I, c. 63.

20. Eberhard W. Folktales of China. L., 1965, с 78.

21. Halt K. M. Decorative Motives of Oriental Art. N. Y., 1969, с 15.

22. Riddel W. N. Tiger and Dragon. —Antiquity. 1945, n. 73. с 27.

23. Laufer B. Jade. Chicago, 1912, с 187.

24.Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1978, с. 265, 353 и сл.

25. Там же, с. 310, 319.

26. Там же, с. 188, 358.

27. Флоренский П. Анализ пространственности в художественных произведе­
ниях.— Декоративное искусство СССР. 1982, № 1.-

28. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности.

29. Пиотровский Б. Б. Амулеты в форме глаза в древнем Египте. — Известия
ГАИМК. Т. 9. Вып. 3, 1931, с.  12; Матье М. Э. Древнеегипетский обряд отвер­
зания уст и очей. — Вопросы истории религии и атеизма. Т. 5, М., 1958.

30. Дандамаев М. А. Рабство в Вавилонии. М., 1974, с. 50.

31. Серкина А. А. Опыт дешифровки древнейшего китайского письма. М., 1973,
с. 46, 121.

32. Там же, с. 111.

33. Никитина М. И. Древняя корейская поэзия в связи с ритуалом,. М., 1982,
с. 34, 139 и сл.

34. Каталог гор и морей, с. 99.

35. Там же, с. 188. Коммент. Э. М. Яншиной.

36. Hartland Е. S. The Science of Fairy Tales. L., 1981, с 65—71.

37. Там же, с. 70.

38. Никитина М. И. Древняя корейская поэзия, с. 91 —176.

39. Мартиросян А. А. Первобытные иероглифы Армении и их урарто-армян­
ские двойники. Ер., 1976.

40. Вагнер Г. К- Скульптура Владимиро-Суздальской Руси. М.,  1964, с.  124.

41. Vries de J. Forschungsgeschichte, с. 191.

42. Этимология, с. 11.

   43. Чесное   Я.   В.   Историческая   этнография   стран   Индокитая.   М., 976,
    с. 175—200  .

44. Skeal   W.W.,  Blagdon  С.О. Pagan  Races of Malay Peninsula. Vol.1.
L., 1906, с 349.

45. Autran Ch. L'epopee indoue. P., 1946, с 89.

46. Даль В. Толковый словарь великорусского  языка. Т. 2. М.,  1979, с. 290.

47. Рыбаков Б. А. Русалии и бог Симаргл-Переплут. —СА, 1967, № 2.

48. Снесарев Г. А. К вопросу о происхождении празднества суннаттой в его
среднеазиатском   варианте. — Занятия   и   быт   народов   Средней   Азии.   Средне­
азиатский этнографический сборник. Т. 3. Л., 1971, с. 261.

49. См.: Симпозиум «Античная балканистика». М., 1980, с. 58.

50. Gifford Ed. S. The Evil Eyes., N. Y., 1958, с 75, 77, 87.

51. Зеленин Д. К- «Обыденные» полотенца и обыденные храмы. — Живая ста­
рина. 1911, вып. 1, с. 13—14.

°2 См.: Топоров В. Н. Заметки о растительном коде основного мифа (перец, петрушка и т. п.). — Балканский лингвистический сборник. М., 1977.


Вишап (мифология)

Вишапы, (арм. վիշապներ) в армянских мифах драконы, хтонические существа. Слово иранского происхождения. Иногда выступают также и в антропоморфном облике. Олицетворяют грозу и бурю. Живут в небе, в больших озерах либо на вершинах гор, при чем во время грозы небесные вишапы спускаются вниз, а вишапы гор и озер поднимаются в небо. Большой вишап может поглотить солнце, от чего происходят солнечные затмения. С вишапами борется бог Ваагн. В эпосе, вишапы завладевают водными источниками и заставляют приносить себе в жертву девушек; с ними борются и их побеждают герои. Вишапом был также Аждахак (иранский Аджи-Дахака). Он был героем древнего «грозового» мифа, в котором вишап грозы похищает сестру или жену бога; в эпосе, сюжет был перенесен на Адждахака, армянского царя Тиграна и его сестру Тигрануи. Женой Адждахака и "матерью вишапов" называется при этом Айнуш. Тигран побеждает и убивает Адждахака и уводит вишапов вместе с Айнуш в плен; их потомками считалось иранское население района Арарата - "марды". В эпосе "Випасанк" рассказывается о взаимоотношениях этих вишапидов с легендарными армянскими царями: предводитель и отец Вишапов Аргаван приглашает к себе на обед царя Арташеса с сыновьями и строит против него козни; Арташес, вернувшись в Арташат, посылает сына Мажана с войском для уничтожения Вишапа. Однако тот не выполнил приказания отца; затем вишапов истребляет Артавазд. С утверждением христианства, борющийся с вишапами Ваагн был заменен архангелом Гавриилом (с которым идентифицировался Габриел Хрештак). Гавриил и ангелы вступают в сражение с вишапами, которые во время грозы пытаются поглотить солнце (при этом грозовые тучи - огненные тела Вишапов, гром - их крик, а молния - стрела Габриела Хрештака, посох или прут ангелов). Ангелы вздымают Вишапа к самому солнцу, от лучей которого Вишап превращаются в пепел и сыплется на землю. Вишапом называли также и самого Сатану. Изображениями вишапов стали считаться также каменные изображения рыб, созданные еще в V-III тысячелетиях до нашей эры.

В древней Армении о вишапах знали многие и много; был даже город Вишап у озера Ван, существовал монастырь, носивший имя Вишап-адзор (Вишапово ущелье). Ни город, ни монастырь не сохранились, но остались древние предания и легенды, из которых можно узнать, кто же они такие — вишапы.

Армянский вишап (как и грузинский вешап) был страшным драконом. Считалось, будто он растет всю жизнь и через тысячу лет может стать таким огромным, что пожрет весь мир. К счастью, до такого почтенного возраста ни один вишап не дожил. Но и от более молодых вишапов жди неприятностей. В старину думали, что, когда дракон стрелой взлетает в небо, начинаются разрушительные ураганы. Голодный вишап может проглотить солнце, и наступит затмение. Некоторые вишапы живут в тучах и вызывают грозы. Другие — в подводных дворцах. Но в любом случае водная стихия подвластна вишапам, и используют они свою власть не на пользу людям. 
Однажды, давным-давно, говорит армянская сказка, два богатыря, Санасар и Багдасар, отправились в Зеленый город, славившийся своим богатством и благоденствием. Но, к великому удивлению, нашли на его месте выжженный и безводный край. Попросили они у встречной старухи попить и услышали в ответ: «Да, тут были вода и зелень, потому и город назвали Зеленым, и теперь на горе еще есть ключ, да к нему вишап подошел, ключ запрудил, не дает во-де к городу течь. Мы боимся его, не смеем туда за водою ходить и в неделю раз на корм ему девушку отдаем, чтобы за это воды хоть немного давал». 
Когда настал черед следующей девушке идти в горы к вишапу, Санасар и Багдасар отправились вместе с ней и стали поджидать дракона. 
«И внезапно услышали: гром прогрохотал в горах. Посмотрели — огромный подходит дракон, буйволу вровень его высота, и длиною в пять буйволов он. Еще издали их увидел вишап — на съедение трое к нему пришли. Обрадовался дракон, зубами залязгал, хвостом завертел, разинул пасть, зашипел, к лакомой девушке тихо пополз». Бросились богатыри на вишапа и убили его. «А вишап окровавленный повернулся и сдох, и открылся потока исток, и родник потек, и все тек и тек, люди шли за водой, и каждый вдоволь брать ее мог».  Кроме вишапов-драконов есть и другие. В горах Армении до сих пор находят огромные, достигающие нескольких метров, каменные изображения рыб, созданные очень давно, в У—Ш тысячелетиях до нашей эры. Их тоже называют вишапами. 

Источники:

Ваагн

Ваагн (Вахагн), материал из Википедии — свободной энциклопедии

Текущая версия (не проверялась)

Ваагн (Вахагн) — древнеармянский бог-драконоборец, позднее бог войны и охоты. Также являлся богом Огня и Молнии (Kraki ev Kaytzi). Внешне был крепким молодым юношей с рыжими волосами и огненными глазами. Боролся с Вишапами (Драконами). В имени этого бога содержится тот же индоевропейский корень, что и в имени иранского бога Вертрагна и парфянского Вархагна. В святилище на горе Немруд в Коммагене (Заевфратье), южнее Малатии, он назван Артагнесом и идентифицирован с Гераклом, так же, как и у Фавтоса Бузанда, армянского историка IV векa. Любопытно, что у Мовсеса Хоренаци он выступает в качестве человеческого существа, сына Тиграна Ервандяна (хотя тут же в гимне выяв­ляется его божественная сущность и описывается его рождение из лона при­роды — из ствола огнедышащего тростника), подобно тому, как в греческой мифологии Геракл, с которым Вахагн тут же сопоставляется, был человеком, сыном бога Зевса и смертной Алкмены, и лишь впоследствии был обожествлён и взят на Олимп. В эллинистическую эпоху, Ваагн отождествлялся с Гераклом. Ваагн суровой зимой украл у родоначальника ассирийцев Баршама солому и скрылся в небе. На своем пути он ронял мелкие соломинки и из них образовался Млечный Путь, по-армянски — «дорога соломокрада».

Мкртич Нагаш

Ваагн — бог диц войны, мужества и грозы. Он совокупность четырех стихий — воздуха, земли, воды и огня, древнеармянский драконоборец. В имени этого бога содержится тот же индоевропейский корень, что и в имени иранского бога Вертрагна и парфянского Вархагна. В святилище на горе Немруд в Коммагене (Заевфратье), южнее Малатии, он назван Артагнесом и идентифицирован с Гераклом, так же, как и у Фавтоса Бузанда, армянского историка IV века. Любопытно, что у Мовсеса Хоренаци он выступает в качестве человеческого существа, сына Тиграна Ервандяна (хотя тут же в гимне выявляется его божественная сущность и описывается его рождение из лона природы — из ствола огнедышащего тростника), подобно тому, как в греческой мифологии Геракл, с которым Вахагн тут же сопоставляется, был человеком, сыном бога Зевса и смертной Алкмены, и лишь впоследствии был обожествлён и взят на Олимп. Основной храм Ваагна находился в Аштишате, где культ Ваагна был традиционной прерогативой княжеского рода Вахевуни (или Вахнуни/Вахуни). Основной храм Ваагна находился в Аштишате, где культ Ваагна был традиционной прерогативой княжеского рода Вахевуни (или Вахнуни).

Георгий

По одной из версий, культ святого Георгия, как это часто случалось с христианскими святыми, был выдвинут в противовес языческому культу Диониса (греч. georgos, земледелец), строились храмы на месте прежних святилищ Диониса и отмечались в честь него праздники в дни дионисии. Георгий считается покровителем воинов, земледельцев и пастухов, а в ряде мест — путешественников. В Сербии, Болгарии и Македонии верующие обращаются к нему с молитвами о ниспослании дождя. В Грузии к Георгию обращаются с просьбами о защите от зла, о даровании удачи на охоте, об урожае и приплоде скота, об исцелении от недугов, о чадородии. В Западной Европе считается, что молитвы святому Георгию (Джорджу) помогают избавиться от ядовитых змей и заразных болезней. Святой Георгий известен исламским народам Африки и Ближнего Востока под именами Джирджис и аль-Хадр.

 

Зигфрид

Вопрос об исходном пункте эпической личности Зигфрида ещё не вполне выяснен. Некоторые хотели видеть в нём эпическое отражение воспоминаний об историческом князе херусков Арминии, победителе Вара в Тевтобургском лесу (Гизебрехт, Вигфуссон). Вероятнее всего, что Зигфрид, рядом с Брунгильдой и Гагеном, — носитель центрального мифического мотива саги, к которому впоследствии примкнули другие, отчасти исторические элементы. В основе саги лежит общеиндоевропейский миф (божественный или демонический), который толкуется различно: одни видят в борьбе героя с противниками мифическое выражение смены зимы и лета, другие — света и тьмы, дня и ночи; отсюда отожествление Зигфрида то с богом Бальдром (Лахманн), то с Фрейром (В. Мюллер) или Тором — Донаром, богом грозы; в зависимости от этого Брунгильда понимается либо как весна, либо как солнце, или земная растительность. Есть также учёные (Фишер, Гейнцель), видящие в преданиях о Зигфриде результат слияния нескольких мифов или сказаний.

 

Астхик

По старым преданиям, Астхик считалась покровительницей девушек и беременных женщин. Согласно легенде, Астхик во время купания простирала туман над священной для армян рекой Арацани (нынешний Мурат или Восточный Евфрат), дабы засевшие на берегу молодцы не видели её наготы. Историк Агатангелос отождествляет Астхик с Афродитой, чем определяет её место в пантеоне армянских богов. Интересно и то, что культ Астхик был связан ещё и с орошением садов и полей и снабжением сел водой. Легенды рассказывают о превращении Астхик в рыбу — хорошо сохранившиеся каменные рыбообразные изваяния, называемые вишапами, представляют собой предметы культа Астхик. До сих пор в Армении празднуют праздник Вардавар (дословно: «праздник роз» или, по другой интерпретации — «водная война»), посвящённый Астхик, во время которого люди обливаются водой и дарят друг другу розы. Изначально этот праздник приходился на день летнего солнцестояния (22 июня).

 

Дракон

Хачкар

В доисторический период в горах, у истоков рек, у границ поселений, у дорог воздвигались каменные стелы — «вишапы», которые считают предшественниками хачкаров, — народ представлял их заколдованными героями своих мифов и сказаний. Это была некая разметка земли, обжитой человеком. Они были покрыты резьбой с изображением птиц, шкур и голов баранов, клинописью.

 

Яйла

Яйла́ (тур. Yayla - плато) — летнее горное пастбище, т.е. относительно горизонтальный участок горной местности, имеющий достаточное количество плодородной почвы и влаги в летнее время для выпаса скота. Небольшие яйлы используются пастухами в течение одного-двух дней, на крупные яйлы, представляющие собой небольшие плато, пастухи иногда переселяются на целое лето. В древности в некоторых засушливых местностях яйлам, образующимся вокруг подземных источников, предавалось магическое значение, например на Армянском нагорье в таких местах люди бронзового века устанавливали каменных идолов, называемых вишапами.

 

РЫБА

В.Н. Топоров

// Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. - Т. 2. - С.391-393.

РЫБА. В общих трёхчленных (по вертикали) мифологических схемах вселенной Р. служат основным зооморфным классификатором нижней космической зоны и противопоставлены птицам как классификатору верхней зоны и (менее отчётливо) крупным животным (часто копытным), символизирующим среднюю космическую зону. На основании изображения Р. из Горж-д'Анфер (Дордонь) можно сделать вывод о стремлении помещать такие образы внизу (над Р. находится изображение, иногда толкуемое как голова птицы). В произведениях т. н. мобильного искусства палеолита наиболее частый сюжет (на жезлах с отверстиями) представлен Р. в виде фаллоса. Продолжением этого аспекта «рыбной» темы являются т. н. каменные рыбы из неолитических стоянок и погребений Сибири (им соответствуют более поздние фигурки Р., используемые в качестве приманки и магического средства в промысловой магии; ср. также сибирские наскальные изображения Р., которые, например у хантов, указывают и направление движения Р. Библейский символизм «рыбных» образов в средневековой западноевропейской скульптуре - в известной степени лишь трансформация архаичных каменных Р.

Демиургическая функция Р. проявляется в двух вариантах - активном, когда Р. приносит со дна первозданного океана ил, из которого и создаётся земля, и пассивном, когда Р. (кит, три кита, дельфин и т. п.) является опорой земли. Согласно бурятским представлениям, резкое движение Р.-опоры, плавающей в океане, приводит к землетрясению. У алтайцев землю, созданную Ульгенем, поддерживают три Р.; когда одна Р. опускает голову, начинается наводнение. Более или менее сходные варианты зафиксированы у айнов, японцев и других народов Евразии. Возможно, мотив Р. как опоры земли в океане связан прежде всего с индийскими представлениями о мировой горе посреди океана, повлиявшими, в частности, на центральноазиатские традиции. В тех космогонических версиях, где мировой океан объемлет всю вселенную, солнце объезжает землю вверху на солнечной ладье, внизу - на Р., выступающей в качестве ездового животного солярного божества. Сниженный вариант демиургической функции Р. обнаруживается в преданиях и мифах о потопе, в которых Р. выступает как спаситель жизни, например в индийской традиции (некоторые исследователи связывают этот мотив с наследием автохтонного австроазийского населения) первочеловек Ману поймал Р., которая попросила вырастить её, обещая спасти в будущем Ману от потопа (в ряде версий Р., спасшая Ману, трактуется как воплощение Вишну). Ацтекский Тескатлипока, пожелавший выделиться среди братьев, превратил себя в солнце, а землю населил людьми, сотворёнными из пепла, остальные боги сделали так, что всё было смыто водой и люди превратились в Р. В одной из китайских версий потопа Гунь принимает после гибели облик Р., а из его тела возникает Юй, которому удаётся укротить воды. Р. в Китае была одним из символов богатства.
В ареале распространения мифов и преданий о потопе и особенно на его периферии (Сирия, Палестина, Малая Азия, Закавказье, Иран и др.) хорошо сохраняются следы «рыбной» мифологии и культа Р. Древнейшее свидетельство - шумерский текст (т. н. «Дом рыбы»), представляющий собой монолог (видимо, божества), посвящённый заботам о безопасной жизни Р., для которой строится специальный дом (ср. в этой связи сведения о храмовых бассейнах для Р. на Ближнем Востоке и в Закавказье). Описываются и враги Р. - различные птицы, крокодил, существование которых делает убежище для Р. особенно необходимым. Контекст расширяется, если учесть, что шумерский бог вод Энки, установивший порядок во вселенной, наделяет реки и болота Р. и назначает бога, «любящего Р.» (имя его остаётся нерасшифрованным). Так как у Энки есть свой корабль, то шумерская схема (бог воды на корабле, заботящийся о Р.) оказывается инвертированной по отношению к индийской схеме потопа (Р. заботится о первочеловеке). В локальных вариантах японского мифа о творении бог луны Цукуёми по повелению Аматэрасу спускается на землю, чтобы служить богине пищи Укэмоти: приветствуя бога луны, она поворачивает голову к морю, и из её уст выскакивают различные Р., выступающие здесь уже только как средство поддержания жизни. Вавилонский Эа, соответствующий шумерскому Энки, мог представляться в виде человека-Р. Эа приписывались не только мощь и мудрость, но и целительные способности; известны изображения «рыбообразного» Эа у постели больного ребёнка (ср. роль изображения и фигурок Р. в целебной магии). О широком распространении культа Р. в Закавказье свидетельствует, в частности, использование Р. (например, форели) при лечении разных болезней (в том числе бесплодия). В Закавказье верили в существование особой матери-Р., говорящей человеческим языком; совершали обряд захоронения Р. Здесь же обнаруживаются и следы представлений о Р. как опоре земли (кахетинцы верили, что землетрясения, происходящие от пошатывания огромной чудовищной Р., сулят хороший урожай). Магическое значение имели закавказские типы «рыбного» орнамента (у хевсуров, в Кахетии и др.), использовавшегося в женских одеждах; в этой связи ср. традиционные приёмы изображения Р. на блюдах, тарелках и т. п. [от блюда из Самарры (Двуречье, 5-4-го тыс. до н. э.) до таких десакрализованных образцов, как керамические изделия Б. Палисси (кон. 16 - нач. 17 вв.)]. К этому же кругу явлений относятся табу на называние Р. и употребление их в пищу, ряд ритуалов, связанных с рыбной ловлей. Пережитки культа Р. известны и на Северном Кавказе: в частности, к Р. имеет отношение осетинский Донбеттыр. С Р. связывается и тема умирающего и воскресающего бога плодородия, которая прослеживается в контексте реконструкции афро-евразийского мифа об Ишта-ри (Иштар) и её соответствиях; идеографически один из основных центров культа Иштар Ниневия обозначается как «дом рыбы». Центральный мотив этого мифа связан с самооскоплением (ср. трактат Лукиана «О Сирийской богине», где этот мотив относится к прекрасному юноше Комбабосу, а его действие происходит в Гиераполе, где почиталась Деркето-Атаргатис), причём в ряде вариантов фаллос бросается в воду и проглатывается Р. (в египетской версии Сет бросает детородный член Осириса в Нил и Р. съедает его; ср. также самооскопление Ваты из египетской «Повести о двух братьях»). Имеются различные варианты этого мотива. Например, в грузинской сказке «О девяти сыновьях царя» младший сын берёт живую воду из источника, принадлежащего женщине-Р.; когда юношу убивают и расчленяют, женщина-Р. собирает тело и с помощью воды из источника воскрешает его. В древнееврейской традиции Р. связана с демоном Асмодеем, особенно в его отношениях с Соломоном и Товией (Товия одолевает Асмодея с помощью Р.). В рамках смерти и воскрешения можно рассматривать и историю библейского Ионы, проглоченного Р.; ср. мотив героя, проглатываемого Р., в меланезийской сказке о Камакаджаку (в русской сказке Ивана также проглатывает щука-Р., которая сама его и изрыгает). Во всех этих случаях Р. выступает как некий эквивалент нижнего мира, царства мёртвых (для того чтобы воскреснуть к новой жизни, нужно побывать в нём). Иногда Р. актуализирует образ водного чудовища, похищающего женщину и делающего её своей женой. Таким же олицетворением смерти, тьмы, водного хаоса является и библейский Левиафан, изображаемый не только в виде дракона, но и в виде Р. Согласно библейской традиции, Р. получит мессия и разделит её с праведными в конце мира (в Талмуде мессия обозначается как Dag, «рыба»); второе пришествие мессии произойдёт, когда Сатурн и Юпитер сойдутся в зодиакальном знаке Рыб (три сплетенные Р., образующие треугольник, - распространённый мотив средневековой архитектуры). Иранским соответствием библейскому Левиафану в известной степени является гигантская первозданная Р. Кара, охраняющая мировое дерево (дерево хом-хаома, чаокерена, всеисцеляющее дерево виспобиш), растущее посреди озера Ворукаша (ср. также иранский мотив гигантской Р., плавающей в океане преисподней и несущей на себе быка как опору мира). В числе других фантастических Р. древнеиндийская гибридная макара, самым непосредственным образом связанная с плодородием, или чудо-юдо (чудо морское) русских сказок, нередко обладающее чертами и свойствами Р.; в мифологических представлениях как чудовище рыбьей природы обычно выступает кит. У иранских народов и их соседей Р. считались чистыми существами, благотворно влияющими на человека. Когда один кафир выпустил из лука стрелу в небо, чтобы поразить бога, Р. закрыла его своим телом (жабры - раны Р.). По представлениям народов Северной Сибири, у Р. есть свои покровители, в частности «волосатый отец», пасущий рыбные отары и помогающий рыболовам. Согласно хантыйским преданиям, Р. создал Култатта-Лунг. Ас-талях-Торум (Ас-ях-Торум) - не только бог верховий Оби, но и распорядитель рыбными богатствами. Божество Ауття-Отыр живёт в Обской губе в виде щуки и распоряжается морской Р. Наконец, бог Средней Сосьвы Тахыт-котль-Торум (или Махар-Торум) в детстве был проглочен Р. и принял в её брюхе облик лягушки. Существуют поверья о Р. разных видов как о предках людей и вместе с тем о происхождении Р. из частей человеческого тела. В известной мере с этой точки зрения должны рассматриваться и гибридные человеко-Р. (саамский Аккрува). Впрочем, распределение человеческих и рыбьих черт может быть и иным: у нивхов хозяин моря имеет человеческий облик (старик с седой бородой) и живёт с семьёй в доме, но дом находится под водой; в распоряжении хозяина моря есть икра от разных Р., которую он по мере надобности бросает в море. В ряде африканских традиций Р. - воплощение души умершего человека. В Китае, Индии и некоторых других ареалах Р. символизирует новое рождение; поэтому её образ часто используется в похоронных ритуалах (ср. изображения Р. в древнеегипетских захоронениях). Не случайна в этом отношении «рыбная» метафорика Иисуса Христа, прослеживаемая как на формальном уровне (греческое слово «рыба», расшифровывалось как аббревиатура греческой формулы «Иисус Христос, божий сын, спаситель»), так и по существу [ср. Р. как символ веры, чистоты, девы Марии, а также крещения, причастия (где она заменяется хлебом и вином; в этом же ряду стоит евангельский мотив насыщения Р. и хлебами)]; Иисус Христос иногда называется в ранней христианской литературе «Рыбой» (ср. этот образ в катакомбном искусстве), а христиане «рыбаками»; ср. образ апостолов-рыбарей Петра и Андрея, которых Иисус Христос обещал сделать «ловцами человеков» (Матф. 4, 19); отсюда иносказательная окраска сцен ужения и ловли сетью Р. в средневековом европейском искусстве (ср. также образ Вудды как рыбака). Многочисленны изображения Р. на печатях, медалях, гробницах раннехристианской эпохи.

Р. может символизировать не только плодородие, плодовитость, изобилие (мифопоэтически отмеченным является и образ рыбьей икры), сексуальную силу, мудрость, но и скудость, скупость, равнодушие, сексуальную индифферентность (в связи с особенностями размножения Р.), глупость. Р. - частый персонаж сказочного фольклора. В русских сказках участвуют не только безымянная Р. или Р.-чудо (типа чудо-юдо), но и щука, ёрш, карась, язь, лещ, мень, налим, окунь, осётр, плотичка, сёмга, сиг, сом, сорога, калуга и др.

Некоторые из видов Р. выделены особо. Лосось символизирует изобилие, знание, вдохновение (среди американских индейцев и финно-угорских народов распространено мнение, что во внутренностях лосося находится огонь; ср. проанализированные К. Леви-Стросом индейские мифы об освобождении лососей, которым мешают воздвигаемые койотом речные пороги; лосось - эмблема Фингэла, героя фенианского цикла ирландских легенд). Карп почитается в Китае и Японии за красный цвет (ср. мотив золотой рыбки) и символизирует силу и храбрость, а также упорство в борьбе. Сазан играет особую роль в шаманском ритуале изгнания злых духов. Акула - образ опасности, зла, смерти (в японской мифологии посланец божества; божественная акула Саме помогает тем, кто её почитает) и т. п. В одном ряду с Р. фигурирует в мифопоэтических представлениях и образ дельфина, символизирующий море, морскую силу [дельфин - одна из ипостасей Посейдона (Нептуна), Тритона, эмблема Нереид], свободу, благородство, любовь, удовольствие. Дельфин рассматривается как царственная Р., благожелательная к людям. Он приходит на помощь тонущим (в греческом мифе дельфин спасает Ариона), предупреждает мореплавателей об опасности и т. п. В дельфина превращается Аполлон, Пифон тоже иногда называется дельфином. Ранить дельфина - грех и знак несчастья. Дельфин нередко выступает как носитель душ умерших на острова блаженных (ср. изображения дельфина на похоронных урнах в Древней Греции). В индуизме дельфин - конь Камы. В христианской символике дельфин связывается с Иисусом Христом как творцом и спасителем, с воскресением и спасением. Астральный образ дельфина представлен одноименным созвездием. Изображения дельфина часто встречаются на талисманах и широко используются в геральдике.

Наряду с названными выше в средневековом христианском искусстве получили распространение изображения Ионы, а также Левиафана, представлявшихся в виде Р., дельфина, гиппопотама или фантастического водного животного, а позднее в виде кита. В светской культуре Ренессанса возрождается античный образ Фортуны, выуживающей людей словно Р. из моря житейского. Р. - распространенная и красочная деталь религиозной и социальной полемики эпохи Реформации (особенно в Нидерландах); в искусстве этого времени распространены сцены рыбных рынков и лавок, ловли Р. и т. п., наделённые широким спектром семантических оттенков - от сатиры на человеческую похоть до отзвука споров о церковных таинствах и иерархии. Изображения гигантской Р., пожирающей рыбную мелочь, трактуются как иносказание о неумолимости и верховной мощи Природы. Гностико-алхимическая традиция толкования образа Р. как символа мистического перерождения вновь возникает в 20 в. в околонаучном психоаналитическом оккультизме (К. Г. Юнг посвящает этому символу значительную часть своей работы «Эон») и модернистском искусстве.

М. Н. Соколов.

Лит.: Мещанинов И. И., Каменные статуи рыб - вишапы на Кавказе и в Северной Монголии, «Записки коллегии востоковедов». 1925, т. 1; Марр Н. Я., Смирнов Я. И., Вишапы. в кн.: Труды государственной академии истории материальной культуры, т. 1, Л., 1931; Марр Н. Я., Иштарь (от богини матриархальной Афревразии до героини любви феодальной Европы), в кн.: Яфетический сборник, т. 5, Л„ 1927; Меликсет-Беков Л., Вишапы и вишапоиды Грузии. «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», 1947, т. 15; Пиотровский В. В„ Вишапы. Л., 1939; Окладников А. П., Каменные рыбы, «Советская археология», 1936, № 1; Левин М. Г., Этнографические параллели к неолитическим фигурам рыб, «Советская этнография», 1939, № 2; Робакидзе А. И., К вопросу о некоторых пережитках культа рыбы, «Советская этнография». 1948, № 3; Breuil Н., Saint-Pеrlег R. de. Les poiseons, les batraciens et les reptiles dans 1'art quartenaire, «Archives de l'lnstitut de paleontologie humaine», 1927, Mem. 2, Funk and Wagnalls Standard dictionary of folklore, mythology and legend, v. 1, Chi., 1950; p. 391-92; Jоbes G., Dictionary of mythology, folklore and symbols, v. 1, N. Y.. 1962, p. 239, 459-60, 574-76; v. 2, p. 923, 988, 1231, 1391, 1431; Dоеlgеr F., der heilige Fisch in der antiken Religionen, Bd 1-4, Munster, 1922; Wehrhahn-Stauch L., Christliche Fischsymbolik von den Anfangen bis zum hohen Mittelalter, «Zeitschrift fur Kunstgeschichte», 1972, Bd 35, № 1/2.

 

 

Армянская мифология

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Армянская языческая религия (армянское язычество, армянская мифология) — комплекс индоевропейских воззрений, верований и культов древних армян, существовавший до официального принятия в 301 году царём Трдатом III христианства, до сих сохраняющийся в культуре армян в качестве традиций, и исконного устоя древней культуры.

Содержание

Формирование армянского язычества

Истоки уходят к мифологиям и верованиям племен, населявших Армянское нагорье, участвовавших в этногенезе армянского народа (фракийцы, фригийцы, греки, урумейцы, мушки, вторгшиеся в 12 в. до н. э. в пределы ассирийской провинции Шуприа, хуррито-урартские племена и др.). Мотив ожесточенной борьбы между урумейцами и Ассирией, а с 9 в. - между Урарту и Ассирией в модифицированном виде лег в основу многих древнеармянских мифов. Они складывалась под значительным влиянием иранской культуры (некоторые божества армянского пантеона - иранского происхождения: Арамазд, Анаит и др.), семитских мифологических представлений (см. Баршамин, Нанэ). В эллинистическую эпоху (3-1 вв. до н. э.) древнеармянские божества отождествлялись с античными богами:

Арамазд - с Зевсом, Анаит - с Артемидой, Ваагн - с Гераклом, Астхик - с Афродитой, Нанэ - с Афиной, Михр - с Гефестом, Тир - с Аполлоном или Гермесом.

После официального принятия в Армении христианства (301) появляются новые мифологические образы и сюжеты, древние мифы и верования подвергаются трансформации. Библейские персонажи перенимают функции архаических богов, духов, напр. Иоанн Креститель (армянский Карапет) - Ваагна, Тира, архангел Гавриил (Габриел Хрештак) - Ваагна, духа смерти Гроха. В позднем средневековье частичное воздействие оказали мифологические представления соседних мусульманских народов. Основные сведения об Армянской мифологии сохранились в произведениях древнегреческих, византийских (Платон, Геродот, Ксенофонт, Страбон, Прокопий Кесарийский), средневековых армянских [5 в. - Мовсес Хоренаци, Агатангехос (Агафангел), Езник Кохбаци, 7 в. - Себеос, Анания Ширакаци] авторов, а также в поздней народной традиции. Для древних мифов, переданных в письменной традиции, характерна историзация содержания. Архаические боги и герои преобразовались в них в эпонимов армян, основателей страны и государственности (Хайк, Арам, Ара Гехецик, Ваагн и др.). Мифические события были включены в конкретногеографическую среду. Злые космические или хтонические духи и демоны стали фигурировать как "чужие" этнические вожди, цари или царицы вражеских государств (Аждахак, противник Хайка - Бэл из Вавилона, Баршамин и др.). Борьба между хаосом и космосом трансформировалась в военно-политическую борьбу между армянским и "чужими" народами и государствами - Ассирией, Мидией и др. (война армянского царя Тиграна против мидийского царя Аждахака и др.). Центральный сюжет в древне-армянской мифологии - сопротивление протоармян или армян иноземному порабощению. При демифологизации и историзации архаических мифов и складывании эпоса между различными мифологическими персонажами возникает определенная генеалогическая связь: Арам, один из эпонимов армян, - потомок первопредка Хайка, Ара Гехецик - сын Арама, Анушаван Сосанвер - внук Ара Гехецика. Эпические цари (Тигран, Арташес, Артавазд) считались также потомками Хайка.

В древних мифах прослеживаются элементы тотемизма. По одному мифу, имя княжеского рода Арцрунидов происходит от наименования птицы - орла (арцив), который раскрытыми крыльями заслонил от солнца и дождя спящего юношу - предка этого рода. В "Випасанке" царь маров (мидян) вишап Аждахак выступает их тотемом (согласно народной этимологии, мар - "змея", "вишап"). Тотемические представления проявляются в мифах о Ерванде и Ервазе, родившихся от связи женщины с быком; отец-бык выступает тотемом их рода. В большинстве мифов животные, растения первоначально имели антропоморфный облик. Священными животными выступают бык, олень, медведь, кошка, собака, рыба, священными птицами - аист, ворона, журавль, ласточка, петух. В эпосе "Сасна Црер" ("Давид Сасунский") вестник, посланник богов - ворона (аграв). Вещей птицей, глашатаем утреннего света выступает петух (акахах), воскрешающий людей от временной смерти - сна, отгоняющий духов болезни. В христианизированном мифе он назначается игуменом монастыря св. Георгия, без его клича никакой караван, остановившийся в монастыре, не отправляется в путь. Аист (арагил) фигурирует в мифах как вестник Ара Гехецика, как защитник полей. Согласно древним мифологическим представлениям, два аиста олицетворяют солнце. По некоторым мифам, аисты в своей стране - люди, земледельцы. Когда приходит время, они надевают перья и прилетают в Армению. Перед отлетом убивают одного из своих птенцов и приносят его в жертву богу. Многие мифы посвящены змеям, культ которых издревле был распространен среди народа (особенно почитался уж - лорту, которого считали другом армян и даже называли "армянином"). Считалось, что священные змеи живут в пещерах в своих дворцах, у царей змей на голове - драгоценный камень или золотые рога. У каждого из царей - войско. Священные растения - платан (соси), можжевельник, бригония (лоштак).

Горы в мифах обычно персонифицированы. Согласно одному варианту, горы некогда были людьми исполинских размеров. Будучи братьями, каждое утро, после пробуждения, они затягивали свои пояса, затем приветствовали друг друга. Но, постарев, они не смогли больше рано вставать и здоровались, не затягивая ремней. Бог за нарушение старого обычая наказал братьев, превратив их самих в горы, их пояса - в зеленые долины, их слезы - в родники. В других мифах Масис (Арарат) и Арагац были сестрами, Загрос и Тавр - рогатыми вищапами, борющимися между собой. В версиях, распространенных после принятия христианства, горы Арарат, Сипан, Артос и Арное связываются со всемирным потопом. В армянских мифах огонь и вода также персонифицированы, выступают как сестра и брат. Сестра-огонь поссорилась с братом-водой, поэтому между ними - вечная вражда; вода всегда гасит огонь. По одному варианту, огонь был создан сатаной, ударившим железом по кремню. Этим огнем и стали пользоваться люди. Тогда разгневанный бог создал молнию (огонь божий), которой он карает людей за пользование сатанинским огнем. С огнем связаны культовые церемонии во время свадеб и крестин. В феврале, в праздник терындез, разжигали ритуальные костры. Значительное место занимают астральные сюжеты. В древности официальная религия армян включала культ солнца и луны; их статуи находились в храме в Армавире. Секты солнцепоклонников сохранялись в Армении еще и в 12 в. (мифы о солнце и Ауне см. в статьях Арэв и Лусин). Со звездами был тесно связан культ предков. Так, Хайк - астральный лучник, отождествляющийся с созвездием Орион. Согласно народным поверьям, каждый человек имеет в небесах свою звезду, которая меркнет, когда ему угрожает опасность. Существуют мифы о Млечном пути (согласно одному из них, у убитой женщины-оборотня из груди разбрызгалось на небосклоне молоко), о созвездии Большой Медведицы (семь кумушек, превращенных разгневанным богом в семь звезд). Из явлений природы выделяется грозовая буря. Гроза с багряными тучами уподобляется рождению в муках, гром - крику женщины при родах, происходящих между небом и землей. Персонификация грозовой бури и смерча - вишапы, против которых воюет бог грозы и молнии Вахагн. По другим мифам, распространившимся после принятия армянами христианства, персонификация грома и молнии - пророк Илия (Егиа). Отражения в мифах нашли зарница (блеск брюха большой рыбы на земле, когда она переворачивается на спину), роса (слезы луны или пророка Илии). Ветер или буран связываются со святым Саркисом. Ночную тьму олицетворяют гишерамайрер. Противопоставлением злой ночной тьме является "добрый свет" дня, особенно утренняя заря, уничтожающая ночных злых духов. Персонифицирует утреннюю зарю в народных поверьях "непорочная дева", или "розовая дева" (после распространения христианства - богоматерь). Небо представляет собой город с медными воротами и каменными стенами. У бездонного моря, разделяющего небо и землю, находится рай. У райских ворот течет огненная река, через которую переброшен мост волосинка (мазэ камурч). Под землей находится ад. Измученные в аду души грешников покидают ад, поднимаются по мосту, но он рвется под тяжестью их грехов и души падают в огненную реку. Согласно другому мифу, мост протянут над адом; когда наступит конец света и воскреснут все усопшие, каждый из них должен будет пройти по этому мосту; грешники упадут с него в ад, а праведники перейдут в рай (ср. с мостом чинват в иранской мифологии). Земля, согласно одной версии, находится на рогах быка. Когда он трясет головой, происходит землетрясение. По другой версии, земля окружена телом огромной рыбы (Лекеон или Левиатан), плавающей в мировом океане. Рыба стремится поймать свой хвост, но не может. От ее движений происходят землетрясения. Если удастся рыбе поймать свой хвост, разрушится мир. В эпосе нашли отражение мифы о героях-богоборцах, некоторые из них в наказание заковываются в цепи (Артавазд, Мгер Младший и др.). Терпит поражение и эпический герой Аслан ага, вступивший в борьбу с Габриелем Хрештаком. Получили развитие этногонические мифы (об эпонимах армян Хайке и Араме), мифы о близнецах и культурных героях (Ерванд и Ерваз, Деметр и Гисанэ, Санасар и Багдасар и др.), мифологический мотив о борьбе хаоса с космосом (см. в статьях Вишапы., Вахагн). В эсхатологических мифах прослеживается влияние митраизма и христианства. В "Сасна Црер" бог Михр (восходит к Митре) в образе Мгера Младшего входит в скалу, из которой он выйдет лишь тогда, когда грешный мир разрушится и возродится новый мир (по иному варианту - когда Христос придет на последний суд). По другому мифу, люди постепенно будут уменьшаться и в конце концов превратятся в ачучпачуч, тогда и настанет конец света. Формирование пантеона богов, по всей вероятности, произошло в процессе этногенеза армян, когда создавались первые протоармянские племенные союзы. Возможно, что два мифических предка армян Хайк и Арам были этническими божествами двух мощных племенных союзов (хайасов и арменов), игравших в процессе этногенеза армян решающую роль. К раннеармянскому пантеону богов относятся также Ара Гехецик, Шамирам и др. С созданием первых армянских государственных образований на основе культов древних божеств и под влиянием иранских и семитских представлений формируется новый пантеон богов, возглавленный отцом всех богов Арамаздом.

В культовых центрах древней Армении этим богам были посвящены особые храмы. Значительное место занимают мифы и верования о демонах и злых духах. В архаических мифах и в эпосе "Випасанк" выступают демоны: вишапы, дэвы и каджи. В заговорах, заклинаниях, народных поверьях упоминаются чарки и другие злые духи. Образы и сюжеты армянской мифологии нашли отражение в искусстве и литературе. До нас дошли древнейшие огромные каменные изваяния, имеющие форму рыб, названные в народе "вишапы". Они находились у родников, искусственных водоемов. Начиная с эпохи бронзы встречаются многочисленные изображения, статуи, барельефы мифического оленя, связанного с культом богини-матери, позднее - с христианской богоматерью. При раскопках древнего Арташата обнаружены многочисленные античные терракотовые культовые статуэтки (1-2 вв. н. э.), многие из которых изображают Анахит. В Британском музее находится бронзовая статуя Анаит, найденная в Садахе (на территории современной Турции). Каменный жертвенник бога Михра из городища Двин хранится в Двинском археологическом музее. На средневековых армянских миниатюрах изображены разные мифологические сцены и персонажи (алы, Тьшха, древо жизни, хуш-капарики, мифические животные и др.).

 

Близнечный идол

Армянская мифология и религия формировались на протяжении долгого периода в процессе выделения древних армян из индоевропейской общности народов во II—I тысячелетии до н. э. и во взаимодействии с мифологией и религией соседних народов. Историки выделяют значительный пласт индоевропейской лексики, которая использовалась язычниками как сакральная. Среди параллелей: Дэв и девы и т. д. Среди древнейших культов, имеющих общие индоевропейские и европейские корни, культ орла и льва, почитание Неба и Солнца. Ещё в античности традиционно отождествление славянских божеств с богами и персонажами греко-римской мифологии, имеющих много общего. При расселении армянских племён в VIIX вв. их культура смешивалась с верованиями местных греков, персы и др. народов.

Мировоззрение армян

Характер верований

Верования древних армян, как впрочем, и почти всех праиндоевропейцев связаны с множествами культов(почитаний/поклонений). Основными культами были: культ предков, культ небесных тел (культ Солнца, культ Луны, Культ Неба), поклонение львам, орлам и быкам. Но основным культом конечно было поклонение богам армянского пантеона богов. Верховным богом был общий индоевропейский бог Ар (как начало начал), затем Ванатур. Позднее Богом-Творцом (Созидателем) стал Арамазд (во время армяно-персидских взаимоотношений) затем в эпоху эллинистического влияния он отождествлялся с греческим громовержцем Зевсом.

Мифы древних армян

Источники сведений о мифах

От армянского язычества сохранилось достаточно мало текстов, сборников мифов, армянских сказок и значительных изображений на мифологические темы, но они могут поведать об армянском эпосе,например, «Давид Сасунский» и тд. Памятники народного творчества хранят сведения о верованиях армян, об их молитвах и анимистическом толковании природы. Историко-познавательную и художественную ценность представляют сказки, предания, пословицы, загадки, антуни-песни, песни скитальца — пандухта, а также легенды и сказы («Гайк и Бел», «Ара Прекрасный и Шамирам», «Торк Ангех», «Рождение Ваагна», «Тигран и Аждаак», «Арташес и Артавазд», «Арташес и Сатеник»), в которых отображается борьба армян против чужеземных захватчиков, воспеваются подвиги героев-богатырей, любовь к свободе и независимость. В песенном творчестве особое место занимает поэзия гусанов, продолжавших традиции народной поэзии языческих времен. Художественно своеобразен жанр айрепов, которые в литературной обработке Наапета Кучака (16 в.) вошли в сокровищницу мировой поэзии. Художественной обобщение героическое борьбы армянского народа против иноземного ига дано в героическом эпосе «Давид Сасунский». Ученые так же реконструируют армянскую мифологию по другим различным источникам.

Культы божеств

Главным языческим культом древних армян на Армянском Нагорье было поклонение Солнцу, Луне, Небу и небесным светилам. Из животных культов наиболее известен культ поклонения орлам и львам. Также имело место поклонение (вернее почитание) быкам (волам) , как символа плодородия и трудолюбия.

Храмы и культовые места

Гарни

Карахундж

Масис

Масис, в армянской мифологии - гора (Арарат).

Немруд

Гора Немрут-Даг (Немрут, Немруд, тур. Nemrut Dağ или Nemrut Dağı, арм. նեմրութ) - гора на северо-востоке Турции в области Адыяман (древняя Анатолия). Высота 2150 м над уровнем моря.

На вершине горы распложена гробница правителя Антиоха I Теоса из Коммагены, построенная в 62 до н. э. Гробница украшена огромными каменными статуями 8-9 м высотой. В 1987 археологические памятники на вершине горы включены в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

 

Боги древних армян

Аманор

Аманор - божество, олицетворяющее Новый год.

Анаит (Анахит)

Анаит (Анахит) — богиня-мать, богиня (дицуи) плодородия и любви; дочь (или жена) Арамазда. В армянском фольклоре Анаит изображалась с младенцем в руках, с внешностью и одеянии армянской женщины. Культ Анахит возник в Армении, вероятно, под влиянием распространённого у различных народов Древнего Востока культа богини-матери. Возможно, первоначально Анаит и Астхик были именами одного божества. Постепенно Анаит и Астхик стали почитаться как две различные богини. С именем Анаит стал связываться в первую очередь культ плодородия (в этом сказалось влияние иранской богини Ардвисуры Анахиты.)', изменяется и характер культа Анаит.: он теряет свой первоначально оргиастический характер. Её именуют «великая мать», «великая госпожа», «мать целомудрия», считают покровительницей армян. Культ Анаит был широко распространён в Армении до официального принятия христианства. Ей были посвящены многочисленные храмы (в храме в Ериза, современный Эрзинджан в Турции, была воздвигнута статуя Анаит из золота). Отождествляли Анаит с древнегреческой Артемидой.

Ар

Ар - главный протоармянский (арийский) бог. Ознаменовал могущество Солнца (арм.- арев), соединял в себе черты силы природы, весны и возрождения ("смерть-воскрешение"), позже- черты бога войны.

Аралезы

Аралезы (Арлезы)— в армянской мифологии боги, выглядящие как собаки. Они спускаются с неба чтобы зализать раны убитых в сражении и воскресить их. Так аралезы воскресили Ара прекрасного, убитого Семирамидой. Языческие армяне верили в существование духов-аралезов, содействовавших воскресению павших в бою. Эти духи, по выражению Фавста, сходили и лизали раны убитого на поле сражения, возвращая ему жизнь. Этимология слова «аралез», как пишет Езник, вполне определяет роль этих духов. Оно состоит из «иар» — беспрестанно и «лез-ум» — лизать.

Арамазд

Арамазд — верховный бог в древнеармянском пантеоне, отец богов дицов, Творец. Его имя представляет иранизацию первоначального собственно армянского имени Ара, и происходит от имени иранского Ахура-Мазды (Ормазд), Бога зороастрийцев, являющегося, согласно зороастрийской религии, Всеблагим Творцом мироздания. Его противником, который должен погибнуть в Конце Времен, является Ангхро-Манью (Ахриман), который в армянском язычестве отсутствует, как отсутствует и монотеизм, чем армянская языческая религия принципиально отличается от иранского зороастризма. Мовсес Хоренаци сообщает, что в армянском пантеоне существовало четыре Арамазда. В эллинистический период Арамазд в Армении сопоставлялся с Зевсом.

Арэв (Арэгак)

Арэв, Арэгак — «Солнце», в переносном значении — «жизнь». В армянской мифологии: персонификация Солнца, иногда в виде колеса, излучающего свет, чаще в образе юноши. Согласно мифам, дворец Арэв находится на Востоке, на краю света. Вечером, воспламенённый и усталый, Арэв возвращается к матери (заход Солнца по-армянски — «майрамут», «вход к матери»). Арэв купается, мать вытаскивает его из воды, укладывает в постель, кормит грудью. Отдохнув, он снова пускается в путешествие. По другому мифу, Арэв купается и отдыхает в озере Ван, на дне которого находится его ложе. Перед рассветом ангелы облачают Арэв в огненную одежду. Когда Арэв умывается, горы и равнины покрываются росой. На высокой горе на Востоке поднимаются 12 телохранителей Арэв и огненными посохами ударяют по горе, которая вместе с другими горами преклоняет свою голову перед царём Арэв. Тогда Арэв, голова которого покрыта огненными волосами, поднимается на небо. По некоторым мифам, Арэв сопровождает огромная птица, её крылья раскрыты, чтобы от лучей Арэв не загорелась Земля. Арэв мчится по небосводу, сидя на льве. Лев своим огромным мечом защищает его от злых духов. Культ Арэв с древних времён был распространён среди армян. В V веке до н. э. в жертву богу Солнца приносили лошадей. Ещё в XII веке в Армении существовали сектанты — солнцепоклонники (арэвордик), преследуемые армянской христианской церковью. Восьмой месяц древнеармянского календаря и первый день каждого месяца назывались Арегом (то есть Арэв). Следы культа Арэв сохранились в народных молитвах и клятвах до XX века.

Астхик

Астхик (Астгик или Астлик) (от армян. звёздочка) — в армянской мифологии богиня (дицуи) любви и красоты, возлюбленная бога грозы и молнии Ваагна.

Баршамин

Баршамин, Баршимниа, Баршам, в армянской мифологии божество, выступающее противником богов и героев (Вахагна, Арама и др.). Образ восходит, по-видимому, к западносемитскому Баалшамему, культ которого был распространён в Армении. Построенный в честь Б. храм и статуя из слоновой кости, вывезенная из Месопотамии Тиграном II (1 в. до н. э.) и установленная в селении Тордан (к юго-западу от современного города Эрзинджан в Турции), были разрушены после принятия в Армении христианства (4 в.).

Ванатур

Ванатур - бог (диц) гостеприимности.

Гисанэ

Гисанэ — в армянской мифологии умирающий и воскресающий бог животворящей природы, ипостась Диониса.

Деметр

Имя Деметр, по-видимому, восходит к имени богини Деметры (называвшейся иногда армянами Сандарамет); вероятно, в районе, где стояли идолы Деметра и Гисанэ, у древних армян почиталось божество Сандарамет-Деметр.

Лусин

Лусин (в переводе «Луна») — в армянской мифологии: антропоморфная персонификация Луны.

Нанэ (Нанэа)

Нанэ (Нанэа) в армянской мифологии богиня, дочь верховного Бога-Творца Арамазда.

Михр

Михр(Мгер) (видимо происходит от Митры) - бог (диц) чистоты, доброты и справедливости, бог небесного света и солнца, сын Арамазда.

Спандарамет

Спандарамет (Spandaramet) - у древних армян бог подземелья. Также он был богом царства мертвых. Отождествлялся с древнегреческим богом Аидом.

Тарку

Тарку/Торк (Tarqu/Torq) - у древних армян бог плодородия и растительности

Тир

Тир (Tir) - бог (диц) науки и образования.

Торк Ангех

Торк Ангех (Torq Angegh) - божество, сын Ангеха. Изображался как высокий, уродливый и в то же время обладатель нечеловеческой силы человек.

Тцовинар

Тцовинар(Tzovinar), от арм. "тцов" - "море" (реже её называли "Тцовян", что переводится как "Морская") - богиня моря, воды и дождя.

Герои и Легендарные Монархи

Айк

Айк/Хайк (Hayk) — Высокий и стройный мужчина лет 35, с классическим лицом. Гордый, открытый и немного суровый взгляд. В руках лук и колчан со стрелами за спиной.

Анушаван Сосанвер

Анушаван Сосанвер (от перс. - "Ануширван" и армянского "сосанвер" (сос - «платан» и нвер - «дар, посвящение»)), в армянской мифологии внук Ара Гехецика.

Арагац

Арагац, в армянской мифологии гора (Арагац), сестра Масис (Арарат).

Ара Прекрасный

Ара Гехецик (Ara Geghecik) Ара Прекрасный — Прекрасный и молодой мужчина. В царской одежде и с короной на голове. Светлые волосы и глаза.

Арам

Арам (Aram), в эпосе армян герой, предок - один из эпонимов армян. По его имени, согласно древним преданиям, стала называться другими народами страна армян (греками - Армен, иранцами и сирийцами - Армени(к)).

Артавазд

Артавазд (возможно, от авест. - «бессмертный»), мифологический персонаж армянского эпоса «Випасанк», сын царя Арташеса.

Ерванд и Ерваз

Ерванд и Ерваз (арм. - "Երվանդ և Երվազ", анг. - "Ervand & Ervaz"), Еруанд и Еруаз, в армянской мифологии братья-близнецы, рождённые от связи с быком женщиной из царского рода Аршакуни.

Карапет

Карапет (арм. - "Կարապետ" («предшественник», «предвестник»), в армянской мифологии персонаж, идентифицируемый (после принятия армянами христианства) с Иоанном Крестителем.

Немрут

Немрут, в армянской мифологии иноземный царь, вторгшийся в Армению.

Паапан Хрештак

Паапан Хрештак, в армянской мифологии ангел-хранитель.

Санасар и Багдасар

Санасар и Багдасар (арм. - "Սանասար և Բաղդասար"), Санасар и Абамелик (Аслимелик, Аднамелик), в армянском эпосе «Сасна црер» братья-близнецы, зачатые матерью Тцовинар от выпитых ею двух пригоршней морской воды.

Саркис

Саркис, в армянской мифологии персонаж, идентифицируемый (после принятия армянами христианства) с одноимённым христианским святым.

Шамирам

Шамирам (Shamiram) — Ассирийская царица. Гордая, капризная, с волевым и немного жестоким взглядом, брюнетка. О Шамирам-Семирамиде в древности существовало множество мифов и легенд, часть которых дошла до нас в трудах греческих авторов Ктесия, Диодора и др. По сказаниям Ктесия, Семирамида — дочь богини Деркето, вскормленная и воспитанная голубями, сделавшаяся женой правителя Сирии Онна, отбитая у последнего ассирийским царем Нином и после смерти Нина севшая на ниневийский престол.

Духи и мифические существа

Азаран Бмбул

Азаран Бмбул (Hazaran Bmbul)- в армянских мифах чудесная птица.

Аждаак

Аждаак (Ajdahak) — Человеко-вишап (полудракон).

Айоц лернер

Айоц лернер (Hayoc lerner) («армянские горы») В армянских мифах персонифицированные горы.

Алы

Алы, Алк (Alq – мн., Al – ед.) алк - в мифах армян злые духи, вредящие роженицам и новорождённым.

Амбару

Амбару (Hambaru) — Дух амбаров и хлевов. Требуют к себе доброго отношения, в противном случае мстят хозяевам строений.

Арагил

Арагил (Aragil) («аист») — Защитник полей. Согласно некоторым мифам, в стране своего обитания Арагил — люди, земледельцы; они надевают перья перед перелетом в Армению; улетая из нее, приносят в жертву богу одного из своих птенцов.

Арэваманук

Арэваманук (Arewamanuk) («солнечный юноша») - у армян охотник, наказанный солнцем.

Бахт

Бахт («судьба»), в армянской мифологии персонификация судьбы.

Ачуч-Пачуч

Ачуч-Пачуч (Achoych-Pachoych), Ачоч-Мачоч - в мифах древних армян - карлики, проживающие на краю света; последняя человеческая раса перед концом мира. Согласно поверьям, люди постепенно уменьшаются, достигая в конце концов размера, позволяющего им пройти через игольное ушко.

Вишап

Вишап (Vishap) — Крылатый дракон, с огненной пастью. В армянских мифах, драконы, хтонические существа (в древней Армении изображались в виде огромной рыбы).

Гишерамайрер

Гишерамайрер (Gisheramayrer) — в переводе «Матери ночи». В армянской мифологии: персонификация ночной тьмы, злые ведьмы.

Грох

Грох (Grogh) («пишущий», «записывающий») — В армянских мифах дух смерти, персонификация, ипостась духа смерти Огеара.

Дэв

Дэв, Дайва (авестийский), Див (фарси), Деус — Злой дух, великан покрытый шерстью. Очень напоминает циклопов, но в отличие от них двуглазый.

Даханавар

Даханавар (арм - "Դախանավար") был вампиром (также называемый "Дашнавар"), который проживал в горах Ултиш Альто-тэм.

Джраарс

Джраарс (арм. - "Դձրահառս", анг. - "Djrahars" - буквально - "водяная невеста") - в армянских сказках и легендах - русалка. Русалка - женщина с рыбьим хвостом , живущая под водой и с волосами, похожими на водоросли и морскую тину.

Жук у Жаманак

Жук у Жаманак (Juk u Jamanak) («время») — Персонификация времени. Жук у Жаманак — седовласый старик, сидит на вершине высокой горы (на небе). Держит в руках два клубка — белый и черный. Он спускает по одной стороне горы один клубок, при этом его разматывая, второй клубок он сматывает, поднимая его по другой стороне горы. Когда белый клубок (символизирующий день, дневное небо), разматываясь, доходит до низу, — светлеет и восходит солнце. Когда Жук у Жаманак сматывает белый клубок, а черный (символ ночи, ночного неба), разматывая, спускает вниз, — темнеет и заходит солнце.

Каджи

Кадж(арм.-"Քաջ", анг.-"Qaj" - ед. ч), кадж(-и)(-к) (арм.-"Քաջք", анг.-"Qajq" - мн.ч) - буквально «храбрец», у армян мифологические персонажи - духи бури и ветра.

Кахард

Кахард(арм.-"Կախառդ", анг.-"Kakhard" - ед. ч), Кахарды (арм.-"Կախառդներ", анг.-"Kakhardner" - мн.ч) - в армянской мифологии - ведьма.

Мардагайл

Мардагайл (Mardagayl) («человек-волк») — Человек-оборотень (обычно женщина-оборотень), обладающий способностью превращаться в волка.

Нэанг

Нэанг (Nhang) был обитающим в реках змееподобным монстром со способностями к изменению формы тела. Его обычно связывают с традиционными армянскими драконами (вишап). Существо могло заманить мужчину, приняв облик женщины или превратиться в тюленя и затащить человека в воду, чтобы утопить и выпить его кровь. Слово Нэанг использовалось в древней армянской литературе для всех водных (морских и речных) монстров.

Пай

Пай (Pay) — Дух-хранитель, домовой, леший. В зависимости от отношения к нему, может быть добрым или вредным. Различались разный виды пайев в зависимости от названия:

Тнапай - дух, домовой (от слова "тун" - "дом").

Антарапай — леший (от слова "антар" - "лес"), подобный греческому пану (он также подобен дикому козлу)

Мардапай - дух-хранитель, исходя из названия ( от слова "мард" - "человек" и "пай" - хранить)

Пайапис - возможно, от слова "пис" - "плохой, злой". Буквально можно перевести как злой дух

См.Арам

Пери

Пери (Pheri) — Прекрасная фея. Пери всегда отличается особой красотой, что в некоторых случаях может оказаться губительным для человека.

Пиатэк

Пиатэк (Piatek) - в армянской мифология большое шерстистое млекопитающее с клювом.

Тзук

Тзук (Thzuk) (Թզուկ) - в армянской мифологии - гном или карлик.

Чары

Чары (мн.ч - Чарк/Чары; ед.ч - Чар) (Chars)- в низшей армянской мифологии злые духи.

Эскá

Эскá (мн.ч: арм. - "Հսկաներ",анг. - "Hskaner"; ед.ч: арм. - "Հսկա",анг. - "Hska" ) - в армянской мифологии великаны, исполины или гиганты.

Истоки армянской поэзии

(Предание о Айке и миф о Ваагне)

Армянская мифология Хронология Пантеон армянских богов (дицов) формировался во времена зарождения протоармян, унаследовал и в начальном этапе своего существования сохранял основные элементы язычества индоевропейских (арийских) племен. Начальным культом поклонения являлась некая непостижимая высшая сила, разум, называемый Ар. Физическим воплощением Ар было Солнце (Арев), которому поклонялись древние армяне и называли себя ареворди (арм. чада Солнца). С древнейших времен культ поклонения Солнцу занимал особое место в армянском язычестве, существуя вне времени и вне истории развития язычества.

С течением времени армянский пантеон обновляется, и появляются новые божества, имеющие армянское, а не общеарийское происхождение. Здесь Богом-Творцом, олицетворением высшей силы, главой армянского пантеона выступает Айк, прототип легендарного Айка Лучника. Верховным богом армянского пантеона считался также Ванатур (по мнению Г. Алишана), которого позже заменил Арамазд. Последний же появился под воздействием зороастризма (маздеизма), частично сохраняя исконно армянскую сущность, заключая в себе также элементы зороастризма — Арамазд (в зороастризме верховным богом является Ахура-Мазда). Аналогичным образом исконно армянской богине плодородия и материнста Нар заменила Анаит (в зороастризме богиня плодородия — Адвисура-Анаита), хотя по мнению некоторых ученых (в частности М. Абегяна) Анаит исходит к псевдониму ассирийской богини Иштар — Анату. Армянский пантеон: Ваэ — бог (диц) Солнца. Астхик — богиня (дицуи) любви и воды. Астхик изображалась как прекрасная женщина, часто купаясь в воде обнаженной. По легенде, после любовных встреч Астхик и Ваагна шел дождь, питая поля и сады, принося людям обильный урожай. До сих пор отмечается посвященный Астхик праздник — Вардавар. Нанэ — богиня (дицуи) материнства и мудрости. Тир — бог (диц) науки и образования. Ванатур — бог (диц) гостеприимности. Аманор — божество, олицетворяющее Новый год. Миhр — бог (диц) чистоты, доброты и справедливости. Изображался в виде молодого мужественного человека, борющимся с быком. Сандарамет (Ангех) — бог (диц) подземного царства. Торк Ангех — божество, сын Ангеха. Изображался как высокий, уродливый и в то же время обладатель нечеловеческой силы человек.

Праздники и обряды

 

Языческие праздники: танцующая женщина-птица, гусляр, воинские игры, угощение божества, бег, пир. Прориси изображений древнерусских браслетов XII—XIII вв.

Календарные праздники

Терендез

Праздник Терендез отмечается каждый год 14 февраля. Этот праздник напоминает праздник Влюбленных, т.к. главные его участники – влюбленные и молодожены. А в остальном он похож на русскую Масленицу.

Истоки этого праздника – в древнем ритуале язычников-огнепоклонников. Первоначально он назывался Дерендез, что в переводе с армянского означает «сноп сена перед вашим домом», то есть, пожелание благополучия дому, плодородия земле. После принятия христианства название претерпело изменение, праздник стал называться Терендез, от слова «тере» - хозяин, творец. С тех пор его главные участники – юноши и девушки, молодожены или собирающиеся пожениться в текущем году.

Главный символ действа – костер, через который прыгают молодые пары. Главное – не расцепить рук, тогда союз будет крепким. Пока юноши и девушки прыгают, старшие посыпают их семенами пшеницы и конопли.

Считается, что во время обряда пламя костра обретает особую энергию обновления, новой жизни. Следом за молодежью должны прыгнуть взрослые или бездетные женщины, надеющиеся обзавестись потомством. Затем все участники, взявшись за руки, объединяются в общем танце вокруг плодоносного огня. Пепел от сгоревшего праздничного костра рассыпают по полям, чтобы уродился новый урожай.

Вардавар

В ряду армянских традиционных праздников Вардавар - это, безусловно, самый большой летний праздник, один из главных праздников Армянской Церкви и один из самых любимых в народе. Он отмечается на 98 день после Пасхи. Праздник установлен в честь Преображения Господня, случившегося на горе Фавор. Согласно Библии, Иисус Христос, Спаситель с тремя апостолами: Петром, Иаковом и Иоанном - поднимался на гору Фавор, где им явились пророки Моисей и Илья. Разговаривая с ними, Христос преобразился, а Его одежды стали белее снега.

Однако, этот праздник, несмотря на свою христианскую сущность, сохранил ряд языческих черт. Само слово «Вардавар» имеет разные значения. По преданию Армянской Церкви, св. Григорий Просветитель, первый Католикос Армении назначил праздник Преображения на первый день армянского календаря - 1-е число месяца навасард (11 августа). А в этот день отмечался языческий праздник, и в результате и некоторые его элементы сохранились в обрядах народного празднования Преображения. По аналогии с российскими праздниками, получилось примерно как с днем Ивана Купалы или Ильи Пророка. По одной версии, само название праздника «Вардавар» (или «Вардаматн») восходит своим корнем к слову «вард» (роза) и означает «осыпать розами». В дохристианской Армении Вардавар связывали с богиней любви и красоты Астхик и любовью между нею и богом Ваагн. Даря розы и разливая розовую воду, Астхик сеяла любовь по всей армянской стране, а бог Ваагн, вечно борясь со Злом, охранял и защищал эту любовь. Об этом свидетельствует и другое сказание. Однажды Астхик, услышав о том, что ее возлюбленный ранен, так спешила его увидеть, что пустилась в путь босиком. По дороге, не замечая ничего вокруг, она изранила ноги о кусты роз, и цветы от ее крови стали красными. Вот так красная роза стала символом любви.

Праздник сопровождался традиционными песнями, танцами и играми. Люди дарили друг другу розы, а влюбленные юноши пускали в небо голубей. В храме Астхик паломники возлагали на священное место букеты из роз и совершали жертвоприношения. Если голубь трижды кружился над крышей дома его любимой, осенью ее выдавали замуж. Иная картина наблюдалась в горной местности, где климат сравнительно прохладный. Здесь главная роль отводилась жертвоприношению животных, дальнему паломничеству, веселью. Как и другие традиционные праздники, «Вардавар» также несет в себе смысл плодородия. Люди с двухдневным припасом еды шли к святым источникам, вели с собой украшенных для жертвоприношения животных, которых приносили в жертву, надеясь на милость богов.

По другой из вариантов, слово «Вардавар» состоит из корней «вард (уард)» - «вода» и «вар» - «мыть, поливать», означает «опрыскивать водой», что и составляет смысл праздника. Согласно дошедшей до нас древней легенде, на свете жил богач, требовавший за пользование принадлежащей ему водой отдавать в рабство юных красавиц. Храбрый юноша Вардан победил злодея и освободил девушек. В этот день принято обливаться водой. Праздник начинается с самого раннего утра, все поливают друг друга водой, кто из чего может, невзирая при этом ни на возраст, ни пол, ни на общественное положения. Обижаться или проявлять недовольство нельзя, потому что считается, что в этот день вода обладает целебной силой.

Навасард

По преданию, Айк Ахехнавор (Айк Лучник), вошедший в историю как Айк Наапет (патриарх-родоначальник армянского народа, основатель царской династии Айказуни), разбил в сражении Дюцазнамарт (юго-восточнее озера Ван, среднее течение реки Айоц-дзор) войска ассирийского тирана Бэла и положил начало будущему армянскому государству. Это произошло 11 августа 2492 г. до н. э. (по традиционному армянскому летоисчислению) или в 2107 г. до н. э. (по «Хронологической Таблице» Микаела Чамчяна). Главные новогодние представления происходили на обоих берегах реки Аратзани, на склоне горы Нпат. На торжествах принимали участие царь и царица со своей свитой, полководцы вместе с армянским войском. Сюда приезжали со всех концов Армении. Смысл праздника был не только в веселье, но и в единении народа.

Празднества длились несколько дней. В один из этих дней люди пили сладкие напитки и легкие вина. В день Навасарда пьяных людей практически не было, так как древняя армянская поговорка гласит: «Боги больше всего плевела оставляют на поле пьяницы». На этих праздниках даже еда была умеренной. Из-за разных климатических условий Армении в разных районах на праздничный стол подавались различные блюда. В этих блюдах первое место занимала круглая пшеница, которая росла только в Армении. Армяне на стол клали хлеб, испеченный из этой пшеницы, чтобы языческие боги армян сделали новый год плодородным. Наверное, одна из древних армянских поговорок - в навасард нельзя брать в долг хлеб - является результатом этих традиций. И поэтому всегда старались на праздник положить хлеб, испеченный из пшеницы, выращенной своими руками.

Есть другая древняя поговорка: «без вина придет новый год, без нгатзахика - запаздает». В древности нгатзахик был самой известной приправой. Этот вызывающий аппетит цветок рос на склонах Масиса (Арарата). Его собирали и сушили армяне, живущие в районах Масйацотн и Тжакатк, а потом распространяли по всей Армении. И в каком бы районе ни жил армянин, на Навасард он всегда имел нгатзахик. Эта традиция (применять в новогодних блюдах сушоный нгатзахик) была символом национального единения армян. Нгатзахик связывал всех армян с Масисом - сердцем Родины. Праздник отмечается и в наши дни, и проходит он в языческом храме Гарни.

Путешествие в Навасард

На протяжении долгого исторического отрезка автохтон Армянского нагорья 11 августа праздновал "вселенские" Навасардовские праздники. В нынешнем августе мы отметим 4499-й год День 11 августа (Арег) месяца Навасард отражал Великое завершение полного цикла, знаменующее начало Нового года. Грандиозные торжества устраивались во многих районах нагорья - у подножия горы Нпат, на территории храма Багаван, в долине священной реки Арацани. В жертву наиболее почитаемым культам первого поколения арийских божеств Ваагну и Мхер-Михру подносились тысячи телок и бычков, причем ритуал сопровождался кровепомазанием - обрядом массового раскрашивания лиц самих участников празднеств жертвенной кровью. В числе прочих торжеств устраивались и спортивные состязания в районе святилища Багаван. Подобные церемонии, имевшие место по всему арийскому миру (на древнеиндийском праздник именовался Нава-сарата, на древнеперсидском - Навасарату) , очевидно, восходят к очень древнему единому истоку. В частности, проводились общенародные спортивные игры с участием борцов, мастеров кулачного боя, метателей копья и дисков; устраивались также забеги на колесницах и скачки. С древнейших времен в Армении воспевалась физическая сила, необходимая, как утверждал Мовсес Хоренаци, "для защиты Отечества". Один из главных культов первого поколения народных божеств - Ваагн являлся не только символом Огня (арийское - агни) , но имел и свою антропоморфную ипостась. Обладатель недюжинной мощи, он был приучен только к победам над силами Тьмы, в том числе драконами, за что и был удостоен эпитета Драконоборец. Приписываемые ему подвиги весьма напоминают деяния Геракла, и многие исследователи склонны угадывать в этом древнейшем культе прототип греческого героя; отдельные составляющие эллинского пантеона (тот же бог войны Арес, изначально символизирующий сцену "благого терзания") родом из индоевропейской прародины, локализуемой учеными именно на Армянском нагорье. Великим атлетом слыл и предводитель армянского племени Гайк, поборовший в "первой дуэли человечества" вавилонского титана Бэла. Именно день рождения исполина (11 августа) и отмечался в архаичной Армении как начало Нового года - Навасард. С особой торжественностью проходили соревнования лучников, восхвалявшие великий подвиг патриарха. Путешествие в Навасард можно начать с горы Багарсак. Эта священная гора возвышается всего в 50 км к югу от армянской столицы. Она располагается в предгорьях Гегамского хребта и имеет высоту 1252 метра над уровнем моря. Несмотря на скромные характеристики, Багарсак - одна из вершин арийского мира; название горы восходит к древнейшему понятию индоевропейского бога - "Баг". Округа действительно сохранила много названий от той далекой эпохи: река, которая берет начало на абсолютной высоте 2720 м и имеет протяженность всего в 48 км, и поныне называется Веди - иными словами, "река знаний" древних жрецов Багарсака. Подножие горы - один из центров Навасардовских празднеств. . . Напоминанием той далекой эпохи являются и вещие места Агравакар - "Вороньи камни". Топонимика Армении знает много святых мест - гор, скал, ущелий, родников и "ковчегов", имеющих непосредственное отношение к исповедуемому в древности культу "вещей птицы". На склоне вулкана Арагац и находится одна из таких святынь. Гора Агравакар (Вороний камень) представляет собой вершину, "обреченную на извержение", причем выброс должен быть именно "вороньим". Иными словами, "вещим". Удивительным образом ворон оказывается посредником между сушей и водой. Умирающим в пустыне он приносит воду или съестные припасы. Еще в шумерском эпосе "О Гильгамеше" Утнапишти посылает ворона из своей лодки, на которой он спасается от потопа, узнать, не появилась ли суша. Ласточка и голубь суши не нашли и вернулись, а ворон нашел и потому не вернулся. Именно в шумерской традиции ворон и представлялся "благим вестником", хотя и невернувшимся. Вещая птица сохранит свой статус даже в христианской Армении: в частности, последнего армянского святого Григора Татеваци спасает от змеиного укуса именно этот представитель орнитофауны; в честь ворона и назван родник у Татевского монастыря. "Вороний родник" у Татевского монастыря - лишь один из многих подобных в Армении, наиболее же известная "скала Ворона" находится в Ване. Высеченный на склоне гряды Сим-Сим, этот памятник имеет свои каменные ворота и свою великую легенду. По мнению ученых, именно древнеармянская легенда "О вороньих вратах" впоследствии - уже через арабские сказки "Тысяча и одна ночь" - проникла в Западную Европу и трансформировалась в сказочное "Сезам, отворись!" Европейская традиция "Кунжутных дверей" ориентирована на материальные блага - известна слабость ворона к блестящим предметам. Он якобы обладает несметными сокровищами и способностью их обнаруживать, охраняет клады, спрятанные в земле или скале. В средневековой Европе верили, что в гнезде ворона хранятся невидимые богатства: золото, серебро, каменья; насобирав их, ворон якобы золотит себе голову и хвост. Древний Восток придерживался диаметрально противоположной версии; открытие таинственных врат ассоциировалось с явлением Мессии и нового духовного очищения. Название "Сезам" в большей степени условное; зрелые семена кунжута или сезама, как называют его в ряде стран, даже при легком прикосновении к ним раскрываются с громким треском. В настоящее время кунжут в Армении не культивируется; впрочем, на территории страны еще сохранились многочисленные "вороньи скалы", при подходе к которым так и хочется произнести "Сезам откройся!" Именно Ворон и предвещал начало вселенских Навасардовских празднеств. . . Родина умирает только тогда, когда обживаемый ее народ лишается способности воспроизводить и передавать наследственную информацию. Волею исторических обстоятельств она может долгое время находиться и в оккупации; более того, обживаться пришлыми этническими образованиями, но все равно сохранять свой первородный статус. И даже рассеянная по миру и, казалось бы, лишенная Отечества нация все равно остается Единственным Хозяином, если поколениями не утрачена способность передачи наследственной информации, причем не только эмоциональной, но и познавательной. Стратегическая составляющая процесса познания собственной страны неоспорима, ибо только в этом случае не истощается важнейший идеологический вектор нации. Познавательный процесс - категория в высшей степени серьезная, не предполагающая статичной декоративности и организации формальных празднеств. Особенно важно динамическое действо - путешествие во времени и в пространстве. К сожалению, древнейший и наиболее продолжительный пласт национальной культуры в этом отношении еще не востребован; между тем именно он и является армянским Истоком.

Арис КАЗИНЯН

Аманор

Аманор - Армянский Новый Год - древний праздник с древними традициями, поверьями, символикой. В глубине веков сокрыты мудрость и знание древних, секреты силы, здоровья и красоты. Празднуя традиционный Аманор, вы не просто участвуете в веселом и ярком празднике, но и становитесь частью древней традиции - встречать новый год в гармонии с природой и самим собой, закаладывая основу удачи и благополучия на год предстоящий.

Погребальные обряды

В народных погребальных обычаях сохраняется этика почитания памяти усопших. Поминальные обряды устраиваются в день похорон, на следующий день, на 7-й день, на 40-й день и в годовщину смерти.

Календарь и письменность

Древнеармянское летосчисление

Продолжительность древнеармянского года была принята равной 365 суткам. Таким образом, армянский календарный год был немного короче солнечного (тропического), равного 365,2422 суток. Календарный год делился на 12 месяцев по 30 дней в каждом, при чем в конце года прибавлялось ещё 5 дополнительных дней (30 х 12 + 5 = 365). Месяцы носили следующие названия: Навасарди, Хори, Сахми, Тре, Кхалоц, Арац, Мехекани, Арег, Ахекани, Марери, Доаргац, Хротиц. По своей структуре древнеармянский календарь воспроизводил одну из древнейших календарных систем -- египетскую. Египетский календарь, как мы знаем, также исходил из постоянного количества дней в году (= 365) и, в противоположность Юлианскому календарю, не знал високосных годов. Так же, как и армянский, древне-египетский год складывался из 12 тридцатидневных месяцев с добавлением по их окончании ещё 5 лишних дней. И древне-египетский и древне-армянский календари в одинаковой мере убегали вперед по сравнению с Юлианским. Отставание последнего достигало одних суток в четырёхлетний период, т. к. из каждых четырёх Юлианских лет один был високосным ( = 366, а не 365 суткам). Вследствие этого, египетское и армянское новогодие последовательно передвигались (с интервалами через каждое четырёхлетие) по всем месяцам и дням Юлианского года, при чем в направлении, обратном их естественной последовательности. За 1460 лет египетский и армянский календари опережали Юлианский на целый год ( = 365 суткам).

Действительно, исходя из нарастающей разницы между календарями (египетским и армянским -- с одной стороны, Юлианским -- с другой) в количестве одних суток за четырёхлетие, разница в 365 суток наступит через 1460 лет. Другими славами, 1460 египетских или армянских лет = 1461 Юлианскому году. Через 1460 лет начало египетского или армянского года, обойдя последовательно (в обратном порядке) все числа Юлианского календаря, возвращается, на исходное число. Этот промежуток в 1460 лет древиие египтяне, как мы знаем, называли "Софическим периодом" или "периодом Сотиса". В качестве эры, в древне-армянской хронологии фигурирует дата 11 июля 552 г. европейского летосчисления. Другая армянская хронологическая система берет за свою исходную точку дату на год позже (11 июля 553 г.). Таким образом, приходится говорить о двух видах древнеармяиского летосчисления и при пользовании армянскими источниками предварительно необходимо установить, по какой именно системе они датированы. Большею частью даты даются по счёту от 11 июля 552 г. Поэтому дальнейшие указания по поводу перевода армянских хронологических данных на современное летосчисление будут даны применительно к этой эре.

Если в 552 г. современной эры, когда началось армянское летосчисление, армянское новогодие (1-ое навасарди 1-го года) совпало с 11 июля Юлианского календаря, то через четыре года (в 556 г. н. э.) оно придется на 10 июля, через восемь лет (в 560 г. н. э.) --на 9 июля, через 12 лет (в 564 г. н. э.) -- на 8 июля и т. д. ..., через 1460 лет (в 2012 г. н. э.) -- снова на 11 июля1. Поэтому, когда мы встречаем в источнике какую-либо армянскую дату (например, 5 хротиц 835 г.), то для её перевода на европейское летосчисление мы прежде всего должны установить, на какое число, месяц и год Юлианского календаря падает начало (1-ое навасарди) интересующего нас армянского года. Мы знаем, что армянской эрой является 11 июля 552 г. Поэтому, если бы армянский календарный год по своей продолжительности был равен Юлианскому, то новогодие (1-ое навасарди) армянского 835 г. совпало бы с 11 июля 1387 г.

Действительно, 11 июля 552 г. (армянская эра) + 835 = 11 июля 1387 г. Но (поскольку армянский год короче Юлианского, нам необходимо выяснить, на сколько суток армянский календарь опередил Юлианский за время до наступления той армянской даты, которую мы рассматриваем (835 г.). Если за каждые четыре года разница между армянским и Юлианским календарями выражается в одних сутках, то за 835 лет она достигнет 208 суток (835 : 4 = = 208, остаток отбрасываем). Учитывая подобное отставание Юлианского календаря, мы естественно должны внести поправку в ту дату (11 июля 1387 г.), которая получилась в результате предварительного перевода 835 г. армянской эры без учета (разницы двух календарей. Очевидно, начало 835 армянского года совпадет не с 11 июля 1357 г. н. э., а с датой, имевшей место на 208 суток ранее 11 июля 1357 г. - 208 суток = 15 декабря 1356г. Если 1 навасарди 835 армянского года соответствует 15 декабря 1386 г. н. э., то зная это, уже не трудно произвести перевод на нашу эру даты 5 хротиц 835 г. армянской эры. Для этого следует вычислить, каким по счёту днём от начала армянского года (от 1-го навасарди) является 5 число месяца хротиц и отсчитать найденное количество дней от 15 декабря 1386 г. н. э. ( = 1 навасарди 835 г. армянского летосчисления). 5 хротиц -- 335-й день от начала армянского года. 15 декабря 1386 г. + 335 суток = 15 ноября 1387 г.

Дни недели

В языческие времена Армяне, как и Греки или Римляне, называли дни недели по именам солнца, луны и известных тогда пяти планет.

1. Арегаки — Воскресенье

2. Лусни — Понедельник

3. Грати — Вторник

4. Пайлацуи — Среда

5. Луснтаги — Четверг

6. Арусьяки — Пятница

7. Ереваки — Суббота

Месяцы

Что касается месяцев, у армян их было 13, как у персов или египтян. 12 месяцев по 30 дней в каждом и 13-й месяц, в котором могло быть 5 или 6 дней в зависимости от того високосный год или нет.

1. Навасард — 30 дней

2. Гор — 30 дней

3. Сам — 30 дней

4. Тре — 30 дней

5. Кагоц — 30 дней

6. Аряц — 30 дней

7. Мегеки — 30 дней

8. Ареги — 30 дней

9. Агеки — 30 дней

10. Марери — 30 дней

11. Маргац — 30 дней

12. Гротиц — 30 дней

13. Авельяц — 5(6) дней

Дни месяца

Примечательно, что в древнеармянском календаре, не только месяцы, но и дни месяца имели свои названия. Каждый день назывался по имени одного из богов армянского пантеона.

1. Арег

2. Гранд

3. Арам

4. Маргар

5. Агранк

6. Мадег

7. Астгик

8. Мигр

9. Дзопабер

10. Мурц

11. Ерезкан

12. Ани

13. Пархар

14. Ванат

15. Арамазд

16. Мани

17. Асак

18. Масис

19. Анаит

20. Арагац

21. Гргор

22. Кордуик

23. Цмак

24. Луснак

25. Црон

26. Нпат

27. Ваагн

28. Сеин

29. Вараг

30. Гишеравар

Часы

24 часа суток также имели свои собственные названия.

Ночные часы

1. Хавараканн

2. Агджамугджн

3. Мтацьялн

4. Шагувотн

5. Камавотн

6. Баваканн

7. Гавтапьялн

8. Гизкан

9. Лусачемн

10. Аравотн

11. Лусапайлн

12. Пайлацумн

Дневные часы

13. Айгн

14. Цайгн

15. Зоряцьялн

16. Чарагайтьялн

17. Шаравигьялн

18. Еркратесн

19. Шантакалн

20. Гракатн

21. Гуртапьялн

22. Тагантьялн

23. Араварн

24. Арпогн

Литература

Исследования по армянской этнографии

Текущая версия (не проверялась)

Бэл, бел (аккадск. - владыка, господин) — в религиях Древней Месопотамии обозначение верховного бога. Применялось по отношению к шумерского богу Энлилю, одному из троицы космических богов (Ану, Энлиль, Эа), а позднее являлось обозначением Мардука, бога города Вавилона.

Содержание

Античная традиция

Греки воспринимали это имя как собственное. Согласно Геродоту, это бог [1]. Его храм в Вавилоне [2] (или дворец [3]). Он же индийский бог, отождествлявшийся с Гераклом [4].

Согласно античным авторам, на колеснице персидского царя размещались статуи Нина и Бела [5]. Дарию перед битвой при Иссе приснилось, что Александр входит в храм Бела и исчезает [6]. Статуя Бела в Вавилоне уничтожена персами, и Александра просили ее восстановить [7]. По Гекатею Абдерскому, Александр приказал восстановить храм Бела, и только евреи не подчинились [8]. Его святилище пытался ограбить Антиох Великий [9]. См. Нонн. Деяния Диониса XL 402.

Евгемеризм

Царь Вавилона согласно Евгемеру. Оказал гостеприимство Зевсу [10]. Получил имя от египтянина Бела, сына Ливии [11]. Отец Фронии, прадед Кассиопеи [12]. Согласно историку Фаллосу, Бел - основатель Вавилона, воевал с титанами против Зевса [13]. Гробница Бела (т. е. храм Мардука) в виде пирамиды находилась в Вавилоне, ее срыл Ксеркс I [14] (или её открыл Ксеркс [15]).

Армянская мифология

В мифах древних армян Бэл являлся противником-великаном (исполином) из страны великанов (предположительно) легендарного Хайка-Наапета(Прародителя). В итоге великан Бэл был повержен стрелой Хайка.

Примечания

  1. Геродот. История I 181; III 158
  2. Павсаний. Описание Эллады I 16, 3
  3. Курций Руф. История Александра Великого V 1, 24
  4. Цицерон. О природе богов III 42
  5. Курций Руф. История Александра Великого III 3, 16
  6. Плутарх. Александр 18
  7. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека XVII 112, 3
  8. Иосиф Флавий. О древности еврейского народа I 22
  9. Страбон. География XVI 1, 18 (стр.744)
  10. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека VI, фр.1
  11. Павсаний. Описание Эллады IV 23, 10
  12. Гесиод. Перечень женщин, фр.137 М.-У.
  13. Комментарий Д.О.Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.182
  14. Страбон. География XVI 1, 5 (стр.738)
  15. Элиан. Пёстрые рассказы XIII 3

Баал

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Текущая версия (не проверялась)

 

Баа́л (первоначально Балу (общесемит. b’l, букв. «хозяин», «владыка»), Ваа́л (греческая транскрипция), во множественном числе Ваали́м, Бел (ассиро-вавилонское) — переводится как «господин», «владыка») — древнее западносемитское божество, почитавшееся в Финикии, Палестине и Сирии как бог плодородия, вод, войны, неба и прочего. Верховный бог в Финикии. Его жена — Баалит.

Содержание

История

Первоначально имя Баал было нарицательным обозначением божества того или иного племени, потом местности (Баал Тира, Баал Сидона и др.), в это время его святилища приурочивались к источникам, лесам и горам. Позже Баала считали богом солнечного света, немного спустя он стал творцом всего мира, Вселенной, затем бог-оплодотворитель. Практически во все времена культ Баала сопровождался сладострастными оргиями, причём при этом жрецы в экстазе наносили себе порезы и раны на различных частях тела, чаще всего на запястье и ладонях. В Финикии центр культа был в Тире, отсюда он распространился и в древнем Израильском царстве (при Иезавели) и в Иудее, несмотря на борьбу пророков (в особенности Ильи). Почитался Баал и в финикийском государстве Карфагене (имя Ганибал, точнее Хаани-Баал, означает «любимец Баала»);через финикийцев и карфагенян постепенно во XX-X веке до н. э. культ Баала распространился далеко на Запад (в Египет, Испанию и др.). Император Гелиогабал (Элагабал) перенёс культ его в Рим.

Библия, Иудаизм против Ваала

В древнем Израиле слово "баал" ("ваал") как титул Яхве было заимствовано у хананеев вместе с другими эпитетами. Однако реакция пророков на употребление этого имени была особенно сильной, поскольку существовала опасность смешения этого титула с именем хананейского бога бури, который обычно именовался именно так.

 

"Иоас сказал всем приступившим к нему: вам ли вступаться за Ваала, вам ли защищать его? кто вступится за Ваала, тот будет предан смерти в это же утро; если он Бог, то пусть сам вступится за себя, потому что он разрушил его жертвенник".

(Суд.6:31)

 

Разновидности

Баал в «Гоетии»

В «Гоетии» Баал (согласно Рудду на ивр. באל‎), он же Баел или Баил — первый из семидесяти двух демонов, король, правящий на востоке, и управляющей более чем 66 легионами адских духов. Он появляется в различных видах: иногда как кот, иногда как жаба, иногда как человек, а иногда во всех этих образах сразу и имеет хриплый голос.

В массовой культуре

Литература

 

АРМЯНСКАЯ КУЛЬТУРА

МАРР Н.

Армянская студенческая молодежь Парижа через своего председателя А. Котикяна обратилась ко мне с просьбой прочитать лекцию по одному из интересующих меня вопросов прошлого Армении. Я выразил свою благодарность за это чрезвычайно лестное для меня приглашение, благодарю также всех присутствующих и заранее прошу простить меня за то, что я в течение часа с четвертью злоупотреблю вашим вниманием.

Признаюсь, что чуть ли не с самого мига обращения ко мне я впал в раздумья о том, как мне исполнить эту обязанность, не говоря уже о языке: помимо того, что обычный язык моих лекций русский, по происхождению я не имею чести быть армянином, и присутствующие, понятно, должны проявить снисходительность, слыша армянскую речь из уст чужого человека.

Но озабоченность моя касается больше другого - выбора темы лекции. Дело не в том, что занимающие меня ныне научные вопросы претендуют на всемирное значение и что я, погрузившись в широкие объятья доисторической культуры Европы, Африки и Азии или Евро-Афро-Азии, целиком отдался изучению человечества как говорящей сущности и особенно языка первообитателей Европы.

Дело в том, что и культурное прошлое Армении, по нашему убеждению, нельзя представлять и даже непозволительно изучать иначе, чем как существенную и творческую часть всемирной культурной общности. Армянская нация, та самая армянская нация, для которой нынешние господствующие силы затрудняются определить место на земном шаре для самостоятельной спокойной жизни и отказывают в самом этом праве, не видят даже усыпанную тысячами и тысячами великолепных культурных памятников исконную обетованную землю армян, где жил этот народ, неразрывными и неопровержимыми узами связанный со всем цивилизованным человечеством и особенно с народами Европы, - эта самая армянская нация не только облагораживает их, но и является важнейшим звеном для изучения возникновения и путей развития всех их культур.

Но вот задача: как за полтора часа изложить столь сложные проблемы популярным языком, если материал этот своим богатством может стать предметом курса, рассчитанного на несколько лет! Какими волшебными средствами даже просто объяснить все это вам, моим слушателям, представляющим широкие слои общественности, когда я и сам, увы, все еще почти не нахожу общего языка, научного языка, даже в ученом мире и вместе с немногочисленными своими учениками чувствую себя изолированными, подобно тому, как ныне распорядилась судьба самим армянским народом, живущим в невыразимом ужасе и невыносимом одиночестве... Поэтому залогом того, что сегодняшняя моя лекция с самого начала останется без последствий и даже обречена на неудачу, надо считать не только мое личное нежелание, но и это самое обстоятельство. Однако если я все же согласился на это нелегкое для меня дело, то ободряясь только и только тем слабым проблеском надежды, что если у нас даже и нет общего научного языка, то нас хотя бы воодушевляет и устремляет вперед то самое драгоценное и общее, что является единственной силой культуры и прогресса - любовь к одному и тому же предмету, к армянскому языку, армянскому народу. Вас - благодаря вашему армянскому происхождению, меня же - мои научные, чисто абстрактно-научные стремления.

Что же это за научные стремления? В названии лекции отмечено: "по данным языкознания". Неужели относительно армянского языка наше языкознание достигло такого прогресса, что с его помощью мы в состоянии определить не только цивилизаторскую роль армянского народа, но и выявить доисторические связи и даже сами корни его культурной самобытности?

Мы, ученые, придерживаемся разных представлений о корнях и доисторических связях культуры. Касаясь вопросов международного права, известный русский историк профессор Ростовцев со справедливым сомнением относится к тому разделению, которое многие проводят между связанными неоспоримыми узами древним классическим периодом и средними веками: "Современные государственность, религия и культура в основах своих есть часть классического мира, внимают ему, и вся наша интеллигенция посчитала бы абсолютной тайной секрет своего развития, если б не знала, что основы ее созданы в классические века" (Ростовцев М. Международные отношения и международное право в древнем мире (Современные записки), Париж, 1921, стр.129).

Но почему предполагать корни нашей европейской цивилизации именно в классическом мире, а не в более древних веках, будь то в том же Средиземноморье или в пределах Междуречья? По нашему мнению, основы или корни новых периодов вроде бы нет нужды относить в самые отдаленные времена.

Корни или основы только появляющихся культурных явлений, как и созидающий их дух, находятся в среде именно своего времени, но связи этих основ могут увести нас далеко, очень далеко, дальше древнего и древнейшего цивилизованного мира, приведя нас к предысторическим и доисторическим временам, родоплеменные пласты и общественные творческие элементы которых, как и пережитки древних языков, все еще продолжают сохранять свою жизненную силу в массе народа.

Господствующее в языкознании направление, разворачивая свои исследования на основе прежде всего самых совершенных, то есть флективных, так называемых индоевропейских языков и создавая их великолепно разработанные сравнительные грамматики, занималось национальными языками, имеющими историческое значение для цивилизации, поскольку развитие их, живое или мертвое, было письменным, то есть достаточно искусственным. Созданный этой наукой праязык, как давно известно, не существовал никогда. А племенное развитие языков и предысторические и доисторические этапы их творческого становления оказались упущенными из виду.

Считалось, что следы первобытно-племенной или доисторической, а тем более предысторической общественной жизни в нынешних языках не сохранились или же сохранились у так называемых диких племен Америки и Африки. Что же касается цивилизованных народов, из числа которых нельзя исключать армян, то все они обладают развитыми в совершенстве языками.

Однако от внимания науки ускользнуло одно. Языки никогда не возникают из одного источника, но из многих источников, от их скрещивания, от соединения и слияния многих племенных языков. Действия этого закона возникновения и развития языка не избежали и индоевропейские языки. Даже наоборот, - именно этому закону обязаны они своим совершенством.

Чем больше скрещиваний, тем выше совершенство. Если же это скрещивание происходит между языками рас или семейств, то чем больше скрещиваний, тем большего совершенства достигает язык и тем больше бросается в глаза отход от первотипов, утеря доисторической естественности. Поэтому для истинного языкознания, если не употреблять вместо слова "филология" более подходящее "энтология", - то есть для энтологического языкознания, они имеют гораздо меньшее значение и часто вообще непригодны. Но существует отдельная группа языков, некогда это была вселенски распостраненная семья, а ныне - лишь разбросанные по миру немногочисленные языки, которые сохранили девственную чистоту своей семьи: языки эти, многократно скрещиваясь с родственными себе, в соответствии с общим законом человеческой речи избежали слияния с языками чуждых себе народов и сохранили как многочисленные и разнообразные пережитки древнейших времен, так и даже творческий источник первичных языков - девственную инстинктивность.

Некоторое представление об особенностях, названии и значении этой самостоятельной, названной яфетической, семьи может дать моя опубликованная на русском языке книжка "Кавказ и Третий племенной элемент в создании средиземноморской культуры".

Дать этим языкам условное название яфетических побудили особые причины. Уже с древних времен изолированные эти языки сохранились ныне только на Кавказе и еще в Азии, на Памире за Гиндукушем, и в стране басков между Испанией и Францией. С древнейших времен существовали десятки письменных языков, часть из них клинописные. К той же яфетической семье принадлежал и этрусский язык. Если благодаря многочисленным материальным находкам одни археологи доказали существование пра-эллинского или догреческого культурного мира и показали широкую сферу этого доисторического мира, то другие пытаются выяснить это с помощью доступных им методов языкознания и с помощью исторических свидетельств о некоей неопределенной "асианической" семье. Среди них и весьма смелый французский ученый Autra, который подразделяет яфетическое языкознание на несколько длительных периодов, начиная с доисторических времен. Он отмечает творческую роль яфетического побережья, в том числе и египетского, подводит нас к древнейшей эпохе существования "словесного" или "говорящего" человечества - к древнекаменному веку, палеолиту.

Поскольку рассмотреть историческую действительность близких нам времен и народов невозможно без того, чтобы не задеть чувствительные националистические струны, эти пережитки варварской эпохи, наши современные международные отношения естественным образом побуждают нас, ученых, вести свои поиски увлекая за собой и вас - в самые древние и дальние места, где, может быть, нам и удастся найти столь необходимое нам местечко (foyer), спокойно поговорить об армянской культуре и высказать наши соображения "по данным языкознания".

В настоящих обстоятельствах эти мои соображения могут показаться легендой, выдумками, но разве жизнь, наша жизнь и жизнь армян не та же легенда, ужасная легенда? Культура тоже легенда - это одна из самых манящих и прекрасных легенд жизни. И мой разум ученого вовсе не смущается тем, что яфетология не только объясняет самые знаменитые, благородные и прекрасные легенды человечества, предания греков и евреев, но и благодаря методам языкознания и данным языка показывает всю их реальность.

Что же такое язык? Это раскрытие и правда внутренней жизни человека, не просто речь устная или письменная, но и величественный памятник как материальной, так и общественно-духовной жизни человечества. Скульптурное чудо монастыря Ахтамар, разрушенное, говорят, в двадцатом веке, хасиндж система самоуправления Ани, Двинский и Шаапиванский соборы, подвиги и мученическая смерть Варданидов, девять великолепных, с изумительным мастерством перекинутых через реку Ахурян мостов, обслуживающих мировую торговлю, и тысячи других творений армянского народа в самой Армении и вне ее, - что это, как не армянский язык, понимаемый в своем обычном значении, свидетельствует именно об этом. Сохранив в себе особенности языка первобытного человечества, он доказывает нам, что язык это сумма не только слов, но и дел; язык, как это понимает яфетология, - не одни лишь слова. Не зря в армянском ban (бан) означает не только слово, как и в греческом "логос" значит одновременно дело или предмет. И это обстоятельство явственно отражает ашхарабар - современный армянский язык - через такие выражения, как inc ban (инч бан) - что за дело, banjo[ (бантох) "бездеятельный", banwor (банвор) - "рабочий" и другие. Яфетология уже раскрыла происхождение этого слова, оно означает и "глаголить", и "совершать деяние", и "созидать".

И естественно, что армянское культурное строительство, армянская культура одновременно есть и строительство армянского языка - и не только армянского, но и всех тех, что имели с ним тесные творческие контакты. Следовательно, данная проблема имеет не только чисто армянское национальное значение. Разумеется, ни одна культура не может быть понята без воздействия нации на нацию и обратных взаимных влияний, но армянская культура занимает в этом вопросе особое место. Находясь в самом центре узла мировых межнациональных отношений не только современного, живого мира, но и ныне мертвых культурных народов древности, армяне были первыми, кто еще в средние века понял все значение общечеловеческих интересов и осознал идею всемирной истории дело, безусловно, огромное, и не только огромное, но и тяжелое, а для вас, армян, и тяжелейшее. Но вы, армяне, не должны отказываться от вашей исторической роли и удовлетворяться лишь отдельными, чисто внутринациональными интересами. Любая великая историческая роль, как и любое творчество и создание, - это в мировой среде сплошная мука, но ведь все великое действительно рождается в муках. Какие страшные муки испытывал сто тридцать лет назад Саят-Нова! Ознакомьтесь с его биографией. Но какие чарующие песни писал он! Живя в кругу грузинской царской семьи, он, армянский певец, пел и на армянском, и на грузинском, и на турецком и персидском языках, создавая порою интернациональные стихи: армяно-грузинские, армяно-грузино-турецкие, армяно-грузино-турецко-персидские, находя в природе своей армянской национальности и собственной исторической культуры близкие и созвучные сердцу каждого народа мелодии, чувства, идеи, а не только слова.

Армяне, в XVII и XVIII веках пропагандирующие европейские достижения, должны были создать два фронта. Первый - развитие своих национальных особенностей и самобытной культуры с помощью собственных творческих сил, на основе традиционных элементов национальной цивилизации и родного языка. Второй - привнесение имеющего мировое значение европейского просвещения и его усовершенствованных средств. Среди восточных народов армяне были не только первыми, но и единственными, кто основал в Европе научные заведения для обеспечения усвоения европейской культуры. Напомню подвижничество Мхитаристов, хотя и подчеркну одновременно, что в тот период церковь была единственным учреждением, воплощавшим в себе национальные идеи и интересы. А еще через сто лет опять-таки именно армяне оказались создателями Лазаревского института.

Утверждаясь в центрах европейского просвещения, в их древней и новой культурной среде, армяне не ленились основывать собственные культурные очаги и в Передней Азии, способствуя тем самым расширению международных культурных связей и облегчая приход сюда цивилизации. И каковы бы ни были первоначальные цели и задачи при основании этих очагов цивилизации, внимание наше в подобных делах привлекает прежде всего созидательный дух армянского народа, его инициатива и предприимчивость во благо международного культурного развития.

И эта международная созидательная роль армян ничуть не умаляется от того, что тираны, в свою собственность или в собственность господствующего класса превратившие гений армянской нации, заставляли его служить интересам своего государства, принуждая армянский народ к этому неслыханной жестокостью и насилием. Вы, конечно, помните, как Шах-Аббас, желая улучшить торговые сношения своей державы с Европой, целиком разорил процветающий и великолепный армянский город и переселил в Иран его жителей, не только многоопытных в торговых делах, но и обладавших тонким художественным вкусом.

О былом пышном городе на берегу Аракса свидетельствуют ныне лишь потрясающе прекрасные резные хачкары на древнем кладбище, да и те большей частью обращены в щебень при строительстве железнодорожного моста и проходящей мимо дороги и лишь редкие из них попали в тот или иной музей. А что такое в армянском зодчестве хачкар? Заветнейший памятник обладающего тончайшими чувствами народа, всех его слоев - от высшего до низшего, памятник, в котором отражается каждый шаг развития национального зодчества и нередко сочетаются оба течения армянской архитектуры - духовное и светское. Воистину, хачкар есть "память отчей земли", с необычайной силой и точностью выражающая дух армянского искусства. Это - четвертая трансформация древнейших армянских скульптурных памятников. Первая форма - это найденные в Гегамских горах огромные каменные изваяния рыб, "вишапы", высеченные за четыре-пять тысячелетий до Рождества Христова. Вторая форма - плоские колонны или стелы ванских царей. Третья резные колонны с изображениями раннехристианского периода, вплоть до IX века. И после всего этого, наконец, он - хачкар!

Политические и экономические катаклизмы из страны в страну гонят, по всему миру рассеивают этот удивительными художественными и литературными способностями наделенный народ-просветитель, которой всюду несет с собой искусство, высокий художественный вкус и свет науки и знаний - и далеко на север, давая в Польше толчок расцвету ювелирного дела, и далеко на юг, приобщая эфиопский народ к участию в мировом литературном движении. Живя в иноязычной среде вне Армении, армяне переводили на местные языки свою давно уже, со времен Ани ставшую народной национальную литературу, проникавшую в чужеземные народы и становящуюся доступной даже низшим их слоям. Армянские народные книги были первыми в своем роде, которые способствовали сближению образованных сфер разных народов - от арабоязычного Междуречья и сирийских стран до самых Кавказских гор. Прекрасная армянская архитектура продолжала развиваться в самой Армении и после падения Ани: восстанавливались поврежденные при прежних нашествиях церкви и строились новые; в ответ на непрекращающиеся насилия и притеснения армяне являли своим поработителям величественные и облагораживающие образцы зодчества, тонко и гармонично сочетая в этой каменной музыке особенности архитектурных стилей самых разных народов.

Но еще более непреходящими, хотя и поздно получившими национальное признание памятниками культуры стали созданные в те же кризисные времена стихи средневековых армянских поэтов о любви и космической тоске. Какая ясность и чистота переливов тончайших чувств, насыщенных глубочайшей и горькой мудростью тысячелетних переживаний, какая чарующая музыка! Один из этих поэтов, сам изумленный гармонией своего слога, представляет себя на этом свете безумцем, погруженным в мечтания, но разве не таков удел всех философов в этом мире?.. И не стоит удивляться, что переводы Валерия Брюсова не только способствовали признанию и оценке художественного вкуса армянского народа русской общественностью, но и заложили идейные основы родства в самых высоких творческих сферах человечества. Великолепное издание французских переводов, осуществленное высокочтимым Чопаняном, придаст новый толчок изучению армянских раритетов. Однако являются ли эти дошедшие до нас писания подлинными оригиналами? Увы. Они отнюдь не в полном виде являют нам результат и плоды тысячелетней национальной традиции, унаследованной от народных певцов и сказителей.

По мнению одного из французских ученых, "Любовь составляет, а музыка выражает одно и то же сердечное стремление к тому безграничному, неохватному и безмерному, которое бессильны выразить слова и которое ясно и четко не могут представить даже мысль и разум. Обе они пробуждают в нас идею такого счастья, что жизнь не в силах вместить и воплотить ее, и обе побуждают нас выйти из преходящих, суетных и условных границ нашей личности, возбуждают в нас мысли о смерти". (Paris G. Poemes et legendes du moyen age, 1900, p.p.179-180).

Уже одно то, что знаток пения считался в Киликии философом, то есть ученым, помогает нам представить уровень развития музыки в Армении и осознать то важное значение, которое придавалось ей. Особенное значение приобретает для нас даже неповторимое армянское церковное песнопение, истоки которого мы напрасно будем искать вне армянских родовых, национальных традиций.

Но наиболее сильно стремление к беспредельности и неохватности выражает наряду с музыкой именно архитектура, с особой любовью лелеемая в Армении.

И тут мы вступаем в анийский период армянской культуры. Армянские писатели, первыми ясно и точно воспринимавшие и воплощавшие в действительность идею всемирной истории, удивительно гармонировали с духом и стилем этого блестящего средневекового города, имевшего важное значение для мировой торговли и общечеловеческой культуры. Здесь высокого уровня достигла и церковная, и светская литература. Несколько стилей и течений только в церковной архитектуре: традиционный, модерн, пышно-халкедонский и нарочито суровый антихалкедонский со скупой и строгой каменной резьбой. И не только чисто христианские строения, но даже мусульманские молельни несли на себе печать национальной армянской самобытности - именно армянской, с чертами, присущими именно местной, ширакской архитектуре. Приводит в изумление количество церквей, но еще больше то, что ни одно из этих культовых строений не похоже на другое - у каждой церкви свой уникальный облик, повсюду удивительная самостоятельность - даже в осмыслении планировки. И что сказать о роскошнейшем, а порой нарочито скупом резном убранстве храмов? Какое богатство творческой фантазии! Откуда оно? Из чужеземных стран? Да, в мелких деталях. Из предыдущего периода? Но в предшествующую эпоху господствовала феодальная архитектура, царили совершенно иные направления, более величественного стиля, знаменатели иного рода самобытности. Такие же безначальные и загадочные, но так же поражающие воображение неисчерпаемостью творческой фантазии. И рядом с архитектурой - вновь поэзия.

Откуда эта самобытность, скажем, - самобытность Нарекаци? Отнюдь не от греков. Может, от сирийцев, персов или арабов? Отнюдь! Может, хотя бы подковообразные арки заимствованы у арабов? Никогда! Подковообразная арка в Армении господствовала задолго до арабов. Нарекаци, как и вся чисто церковня музыка, архитектура, общественные учреждения, отмечен печатью оригинальной самостоятельности - как и его чудесный язык. Достаточно вспомнить перевод Библии - и какой перевод, каким великолепным слогом! Притом не один - два или три перевода.

Можно подумать, что хотя бы этот перевод не может быть самостоятельным. Но нет! Ничего подобного древнему армянскому переводу - если не считать зависящего от армянского народа - не увидим мы у других христианских народов. Это перевод и одновременно - роскошная сокровищница языческих пережитков армянского народа, бесценных армянских народных языческих пословиц, сверх меры наделяющих армянский перевод духом национальной самобытности. Первые армянские переводчики, независимые от сирийцев и греков, унаследовали, разумеется, все технические приемы, а также восприятие новой национальной религии от своих языческих народных жрецов и пророков, которые становились христианскими священниками и проповедниками, - от тех самых пророков и жрецов, которые в другой культурной среде порождали дервишей, челебов и магов со всей пестротой их религиозных воззрений - явление, родственное институту кельтских друидов, сыгравших важную роль в истории Западной Европы.

Говоря о памятниках материальной и духовно-поэтической культуры VI-VIII веков, мы не должны забывать о самом величественном и самом абстрактном творении этого периода, самом ярком свидетельстве личного творчества армянского народа - речь идет о создании отдельной религии, собственной веры. Мы не станем останавливаться на всех тех тончайших методах, что были нужны и необходимы как для возведения этого величественного строения, так и для защиты его от тысяч всевозможных внешних и внутренних посягательств. Какая философская глубина оригинального постижения божьей благодати, какое изумительное мышление в достижении этой цели, какой потрясающий героизм, проникновение в самые сложные идеи и счастливые находки слов! Но в данную минуту нас интересуют тот массовый материал и вытекающий из него стимул к творчеству, которые среди всего национального многообразия населяющих планету народов выбрали именно армян, в некоторые периоды превращая их в самых ревностных поборников церкви. Были ли этот материал и этот побудительный дух привнесенными извне? Вовсе нет! Пришедшие от сирийских христиан и Византии новые идеи и импульсы должны были быть приспособлены к местному языческому наследию, к глубочайшим религиозным стремлениям и традициям народа.

И совершенно естественно, что когда этот неисчерпаемый народный источник, создатель армянской национальной религии и церкви, утратил непосредственную связь с христианством, обретшим полное господство, то он нашел в среде простонародья сочувственную среду и новое широкое поприще, породив как в самой Армении, так и вне ее целый ряд так называемых ересей. Среди этого обилия ересей, выросших на армянской почве, особый размах приобрело павликианское движение. Упомянем вскользь и то, что архонтизм, первоначальная форма манихейского учения, процветал в Армении уже в IV веке. И распространение манихейской культуры в Средней Азии выявляет его очевидное родство и общие грани с событиями армяно-грузинской церкви. Вам должно быть известно, каким преследованиям государственной верхушки и господствующей национальной церкви подвергались в восьмом-одиннадцатом веках последователи и приверженцы той же древней народной религии в Армении. Достаточно вспомнить хотя бы все сказанное и сделанное Григором Магистросом. Для него и его единомышленников это были всего лишь еретики и раскольники, достойные только смерти, тогда как то были люди чуткой и ищущей души, зовущей к новым дерзаниям, и инициирующая роль их видна в нарождающихся религиозных движениях, выходящих далеко за пределы Армении: и в христианской Европе, куда на Балканский полуостров ссылались целые армии еретиков, и в развитии дервишизма в доставшейся исламу Малой Азии.

Армянское влияние ощущается не только в искусстве сельджуков Малой Азии, но и - задолго до того - в архитектуре Византии и особенно Древней Руси, во всяком случае, здесь очевидны общие с армянскими художественные вкусы, унаследованные из одного и того же доисторического источника. Начало армянской исторической жизни всегда связано с городами: сначала с родовыми языческими святилищами, впоследствии торжищами, но всегда крепостями - Тосп-Ван, Армавир, Арташат, Двин, Ани... Мы вполне можем продолжить этот ряд городов, созданных энергичной торговой и ремесленной деятельностью армян, даже выйдя за границы самой Армении. Но пусть лучше ряд этот продолжат те благодарные нации, которые в свое время не поленились перенять этот созидательный призыв армянского народа. И речь ведь не об одном, двух или трех народах, о нет! То были теснейшие контакты со всеми цивилизованными народами - персами, арабами, сирийцами, греками. Здесь я не буду останавливаться на культурных связях с грузинами, протекавшими в особых условиях.

Огромное количество переводов с греческого - из литературы не только христианской, но и классической Греции. Благодаря армянским переводам спаслись утерянные было жемчужины христианской литературы. И даже больше. В века одичания Европы армянский народ своими переводами с греческого оказал общечеловеческой европейской цивилизации неоценимую услугу: он не только сберег памятники классической литературы, но и, являясь энергичным поборником грековедения, способствовал изучению этого языка на Западе и даже в самой Греции!

В те века цивилизация в Европе переживала глубокий упадок. Не лучшим было положение и в Северной и Центральной Италии. Григорий Великий, самый знаменитый из римских пап, весьма значительно укрепивший власть патриархов Рима, совершенно не знал греческого языка - ярчайший пример крайне низкого уровня образования на Западе. Через двести лет, когда даровитый и ученый испанец Claudius, епископос Туринский, на соборе итальянских епископов, названном им congregatio asinorum (то есть собором ослов), выступил с обоснованием собственной иконоборческой точки зрения, для защиты принципа иконопочитания был призван ирландский монах Dungal. "Два ученых соперника, то есть испанец Claudius и ирландец Dungal, которые столкнулись друг с другом на ломбардской земле, были представителями тех двух стран, которые оказались единственными прибежищами греко-романского образования в начале VII века, когда это образование вступило на Западе на путь упадка".

То же самое, что в западной стороне делали испанцы и ирланды, в восточной стороне делали армяне и соседствующие с ними сирийцы, обогащая здесь грекологические изыскания как иранскими, так и чисто национальными элементами общей человеческой культуры. Они, эти четыре несущих наиболее яркую и глубокую яфетическую печать народа, окаймляющие древнюю культурную среду Европы, сохранили традиции ее цивилизации и обеспечили новый прогресс человечества, взяв на себя воспитание темного средневекового варварства и испытав все тяготы ее деспотизма. Не выдержав давления восточных врагов, сирийцы пали жертвой своей культурной роли, исчезли бесследно, превратившись в арабов. Армяне же продолжали свою наставническую миссию, облагораживая своей кровью национальный тип поработителей и своим созидательным духом оплодотворяя их общественную жизнь.

Кто из соседних и даже далеких народов не пользовался культурными благами армянской нации, его идущими от сказителей и дошедшими до ашугов песнями, его достигшей бесподобной высоты архитектурой, тем уникальным лингвистическим талантом армян, который превратил переводческое ремесло в возвышенное исскусство - блестящий сплав науки и художества! Армянский народ еще в древние эпохи создал целый ряд переводческих школ, а для собственной оригинальной словености унаследовал от народных сказителей готовый роскошный литературный язык, да и в новые времена разработал из живых диалектов целых два литературных языка.

  * * *

Изучение языка мы ведем в двух направлениях: сравнительном и антологическом, или палеонтологическом. Однако эта самая палеонтология обладает в нашей науке самостоятельным бытием и собственными методами изучения; она совершенно независима от филологического языкознания и основанной на нем сравнительной грамматики, а также от истории и относящейся к ней сугубо палеонтологии или археологии . Речь вовсе не о том, что при освещении вопросов происхождения языка или соотношения его частей яфетолог выдвигает новые положения и как-то иначе доказывает истинность этих своих положений. Яфетолог не удовлетворяется, например, одной лишь констатацией родства слов, пусть даже это родство проявляется со всей очевидностью и в отношении фонетических законов, и в смысловом значении. Армянский язык, будучи двоеродным или индоевропейско-яфетическим, хранителем древнейших состояний, века и тысячелетия питаемым, с одной стороны, литературой, а с другой - живыми диалектами и даже различными живыми языками, а значит, являясь неисчерпаемой сокровищницей и кладезем творческой среды, обладает, бесспорно, богатейшим словарем и возможностями для выражения идей.

Однако чисто яфетический пласт армянского языка до своего смешения с индоевропейским представлял собой отнюдь не язык первобытного уровня, этакого саженца-дичка - еще в бытность свою чисто яфетическим он являл собой ухоженное и тщательно выращенное плодовое дерево, своего рода многократно привитый и скрещенный гибрид. В его сложном содержании слиты не два, а несколько - не меньше пяти - яфетических языков. Вот почему, помимо индоевропейского пласта, мы видим в армянском языке поразительное лексическое богатство и неограниченный выбор выразительных форм. Уже создав и развив самостоятельную историческую культуру, армянский народ употребил это свое лексическое богатство для придания каждому слову отдельного особого оттенка значения, как, например, словам an]n (андзн), fogi (оги) и ,ounc (шунч). Сейчас я не буду останавливаться на том, которое из них идет из грабара, а какое из ашхарабара. Всем вам известно, что an]n в грабаре между прочим означает и "душа". И действительно, все три этих слова в устах яфетидов одинаково означают "дух" или "дыхание", все они равно яфетические слова, и мы сейчас знаем и то, что каждое из них присуще конкретному яфетическому народу.

То же самое видим мы и в морфологии, и в грамматике. Вполне вероятно, что вы и по сей день не догадываетесь, что даже склонение в армянском языке - склонение какого хотите типа полно яфетических пережитков. Такое же явление наблюдается и в местоимениях. Возьмем форму дательного падежа местоимений in] (индз) - "мне", q;x (кез) - "тебе", m;x (мез) - "нам", ];x (дзез) - "вам", где звук "з" представляет собой пережиток яфетического окончания дательного падежа: ме-з, ке-з, дзе-з (что же касается звука "дз", то он представляет высокую яфетическую ступень "з" - в точном соответствии с требованиями яфетической фонетики цан-мигрельской группы: ин-з, ин-дз).

Чтобы эти сложные вопросы стали более понятными, возьмем, к примеру, окончания множественного числа ;ar-hr4 q4 z. Здесь тоже излишне что-либо указывать. Вам должно быть известно, которое из них присуще грабару, а которое ашхарабару. Отмечу лишь, что звуки q (q) и z (ts) в грабаре являются не просто указателями множественного числа, но и падежными окончаниями в ряде падежей: q - для именительного, а z - для целой группы падежей родительного, дательного и отложительного.

Не менее интересно и то, что точно такое расположение падежей наблюдается, между прочим, и в древнем грузинском, где по одну сторону также находится именительный, а по другую родительный, дательный и отложительный, и эту вторую группу представляет то же армянское падежное окончание - b (b). Еще более любопытно подобное же уже объясненное и известное явление в абхазском языке. Несмотря на то, что абхазский язык не имеет склонения по падежам, он образует две формы множественного числа с помощью все тех же известных по грабару окончаний q (q) и z (ts), однако абхазский, будучи по характеру более первичным и выявляя больщую близость к доисторическим состояниям, подразделяет формы множественного числа по естественным типам предметов: z (ts) употребляется в словах, выражающих существа разумные, наделенные сознанием и чувствующие, а q (q) - для слов, выражающих понятия одушевленные или неодушевленные, но лишенные разума.

Онтологические исследования показали, что приведенные выше слова an]n (андзн), fogi (оги), ,ounc (шунч) обозначали не различные, а лишь одно понятие так же, как для придания словам единого смысла и для выражения чисто множества служили в армянском и особенно в грабаре получившие особое значение звуки q (q) и z (ts), а также окончание hr (ранее ;ar). Однако в доисторические времена, в период такого примитивного использования, они принадлежали трем отдельным племенам, трем различным племенным объединениям яфетической семьи.

Представив вашему вниманию три отдельных слова или различные способы словообразования, мы имели целью облегчить для вас восприятие явления. По этим нескольким отдельным примерам вовсе не следует предполагать, что яфетическая часть армянского языка представляла собой лишь тройственное сочетание и что в естественно унаследованной соответствующей структуре выражены пласты лишь трех доисторических племенных языков. Наоборот, яфетическая часть характеризуется, разумеется, не тремя, а большим количеством пластов, и именно эта очевидная реальность способствовала самостоятельному формированию сравнительного метода яфетического языкознания. Изучая армянский язык, особенно грабар во всей его цельности, мы сравниваем его различные составные пласты с соответствующими слоями других родственных языков, поскольку и они, эти родственные языки, обрели сложный состав еще прежде исторических времен - в доисторическую эпоху. Несмешанного, нескрещенного с другими языка в мире нет и не было, чистый язык - плод романтического научного мировоззрения. И естественно, что когда мы в яфетических языках других местностей ищем, например, указанные для армянского языка яфетические признаки множественного числа, то, разумеется, не везде можем подтвердить их существование в той же самой совокупности, поскольку понимаем, что их распространение и отдельное либо совместное наличие зависит от расположения соответственных племенных пластов. Характерное для множественного числа в армянском окончании ;-arar) мы достоверно обнаруживаем в этрусском языке, однако эта находка еще ничего не доказывает и в любом случае не определяет происхождения окончания. Чтобы узнать, какому именно народу в действительности принадлежит образование множественного числа с помощью окончания ;rr), следует выявить в этрусском и армянском тот племенной пласт, через который и проникло в них это окончание. Армянское окончание множественного числа q (q) мы находим в баскском, однако и баскский язык представляет собой сложную составную структуру, слияние нескольких племенных языков, поэтому требуется отдельное исследование для определения исконного хозяина этого организующего словообразовательного признака. Метод решения такой сложной задачи известен.

Родство между географически столь далеко друг от друга отстоящими языками, как армянский и баскский, неизбежно уводит нас в доисторические эпохи жизни человечества, каждая из которых длилась с момента возникновения человека десятки тысяч лет и приводила к таким глубоким изменениям в языке, что современное языкознание не имеет и представления об эволютивном пути и постепенном их развитии. Сформировавшаяся позже со всеми своими ответвлениями семья древних европейских языков уже не обладала теми естественными признаками, на основе которых можно было бы выявить и объяснить глубоко осевшие - простите за неловкое выражение - явления и коренные преобразования, возникшие в результате скрещивания.

Своими богатейшими пережитками времен зари человеческого творчества, неожиданной, порой ошеломляющей древностью, этими очевидными свидетельствами и признаками следов, сохранившихся от различных исторических эпох, яфетические языки открывают нам широкую и светлую дорогу, позволяющую не только пробить брешь в стене, скрывающей от нас сравнительно новейшее явление возникновения греческого языка и проникнуть в череду веков культурной жизни Египта или Средиземноморья, но и разглядеть за ними кажущиеся беспредельными и безграничными пространства многих языкотворческих эпох - каждая из них со своими далями и перспективами. И в ходе этих исследований мы находим в яфетических пластах армянского языка - или, точнее говоря, по крайней мере двух самостоятельных армянских языков, так называемых грабара и ашхарабара, - целый ряд редкостных архаизмов. Они теснейшими психологическими нитями связывают армянский народ не только с оставшимися от древних времен и ныне разбросанными различными яфетическими народами, но и со всем культурным человечеством, коренными слоями средиземноморского европейского человечества - с самого момента возникновения человеческой речи. И освещая эти древнейшие эпохи, не думайте, что важными фактами нас снабжает только грабар. О нет! Благодатным запасом одаряет нас в этом вопросе и дошедший до наших дней живым ашхарабар, и его многочисленные живые диалекты. Во многих случаях именно он и оказывается единственным помощником.

Один пример из склонения. Склонение возникло в яфетических языках двумя способами. Первый - с помощью местоимений, хотя считаю нужным предупредить, что и местоимение раньше было именем. И вообще система взаимоотношения местоимений разработана позднее, в качестве обратного значения тех слов, которые выражались местоимениями. Второй тип склонения, особенно в родительном, яфетиды разработали совершенно естественным путем, в качестве знака используя слово ordi - "сын". Оно вам должно быть известно и в именах числительных: порядковые числительные это прилагательные числа. Для их адъективизации использована частица ord, например: fing;rord4 w;z;rord. Это то же самое слово ord и в том же самом значении "сын". Однако слов со значением "сын" в яфетических языках много, можно сказать, столько же, сколько было главных первобытных племен дочеловеческой семьи. И мы уже видели, что для образования множественного числа используется такое же слово со значением "сын". Так, например, звук q (q), образующий в древнеармянском множественное число, является остатком или рудиментом, своеобразным пережитком слова .in - хин-и (qin) или иногда .i - хи (chi) видим мы в значении "сын" в яфетическом языке клинообразных надписей Вана. (Синонимичными, хотя и иного происхождения, являются и -ко или -коп и др.)

Однако одним из слов, выражающих значение "сын", является и man "ман" или wan "ван", которое в своем племенном языке служит, с одной стороны, для образования множественного числа, например, энтонимов - Гард-ман-ек, Аг-ван (Al-van) и т.д., а с другой стороны, с помощью той же частицы ван в первичном склонении образовывался родительный падеж. И пережитками этого доисторического явления предстают в современном армянском такие формы родительного падежа, как tar-wan "тар-ван" - года, ]m;5-wan "дзмер-ван" - зимы, a5awot-wan "аравотван" - утра и др. И сейчас становится понятным, почему в баскском, том осколке яфетического языка на границе между Испанией и Францией, частица -ко выступает как окончание родительного падежа, особенно характерное для прилагательных: как и в других яфетических языках гортанной группы, в первичной форме -ко означало "сын" и до сих пор сохранилось среди горцев Кавказа, у черкесов и абхазов - как в неизменной форме -ко, так и в форме -ка с тем же значением "сын", или в качестве независимого собственного имени, или как окончание слов, выражающих отношения родства. Абхазо-черкеско-баскское слово, означающие "сын", и частица, образующая родительный падеж, играли некогда, в доисторической период, важную роль на занятых яфетическими племенами скифов и лигуров пространствах южной Европы - от реки Дон до границ Испании. Следовательно, оно предстает как ближайшая копия лигурийских и скифских форм. Избегая, однако, касаться этой сложной истории, по ряду причин хочу в контексте сегодняшней лекции указать на очень вероятный пережиток этого явления в славянских языках, в частности русском. Я имею в виду именно окончание -го родительного падежа прилагательных в русском языке, удовлетворительное объяснение которого славяноведы ищут до сих пор.

Однако в данную минуту нас интересует не это чисто яфетическое слово, а определенный тип морфологии, то одинаковое образование родительного падежа, унаследованное со времен древнейшей истории человечества и вошедшее в армянский и баскский языки через определенный яфетический пласт, конкретный яфетический язык.

Числительные сегодня представляют совершенно абстрактные понятия, а в доисторические времена идеи чисел воспринимались через предметы, обозначаемые ими. Разумеется, в те времена и о самих предметах человек имел иные представления. Так, например, благодаря ряду пережитков мы видим, что понятия "голова", "гора", "вершина" и "небо" выражались одним и тем же словом, и в те же древнейшие времена и "небо", и "голову" представляли точно так же, как и "гору" - островерхими, в виде двух сходящихся сторон на общем основании, то есть в виде треугольника. И действительно, слово, обозначающее все эти понятия, стало выражать и понятие "три". Однако если в большинстве яфетических языков для числа "три" использовалось слово "sam" и различные его племенные варианты, то в армянском и баскском для понятий "гора", "голова" и "небо" применялось другое яфетическое слово ter/her или 6ir/her, из которых возникает множественное число в баскском heru(r') и множественное число в армянском er-eq или ir-eq, в единственном ;5- (и her/hir). Я хорошо знаю, что армянское ;r;q "ерек" - три, производит от индоевропейского или латинского tre. Однако числительные созданы не индоевропейцами - они получили их от яфетидов в качестве готовых культурных условных понятий и слов.

Слова 6ir- "цир" и 6;r - "цер", двойники этого числительного, сохранились в армянском в форме 6ir, однако армяне давно уже не используют это собственное диалектно-племенное "цир" в смысле "небо". С давних уже пор это слово, как и другая его форма "тре" в грузинском, означает "окружность", "круглую линию" - взамен идущего из предыдущих веков понятия "небо". Однако в баскском соответствующее слово в форме множественного числа до сих пор сохранилось как обозначение "неба".

Армянский и баскский имеют между собой не только тесное родство в части яфетического материала, но и сохранили большой ряд оставшихся в неприкосновенности слов, таких, как "камень" - qar: har-i>kar-i, id. "овес" - gari: gari (troment), "душа" - fogi: ays-e ("aize"), в значении искры, молнии ka\6 ka\6-aki (кайц, кайцаки) - e-kayz ("e-kaitz"), (tempete), (orage), бедро, бедра - axdr4 axdr;r - (аздр, аздрер) (cuisse)-i-ster id, производное от g;, (гэш-труп), ранее gaym id от прилагательного car (чар-злой) - car ("char") и т.д. и т.п.

Здесь нет времени и возможности останавливаться на изменениях, совершающихся согласно законам яфетической фонетики, не стану даже останавливаться на случае, когда звук "с" совершает в своем ряду трансформацию от s до своей противоположности, например, когда армянский sourb - святой, в соседнем яфетическом языке, грузинском, является основной прилагательного trph-el от turph - справедливый. Будучи скрещением многих племенных языков, армянский и сам сохраняет корни слов яфетического пласта в форме, трансформируемой согласно произношению языка племени, из которого заимствовалось слово. Так, например, основа "сур" слова "сурб" - святой, у племен с гортанным языком звучит как "кур", что в сочетании с частицей "ма" в ашхарабаре приводит к образованию слова с тем же значением "святой, чистый" - я имею в виду прилагательное "макур" (<magor). В то же время в соответствующем пласте баскского языка в неизменности сохраняется основа sur-(/zur) прилагательного "белый" (zur-i/"churi"). Естественно, что другой, гортанный пласт баскского, вместо s<z во многих родственных армянских словах, таких, как sourb (сурб - святой), faz (ац - хлеб), da5n (дарн - горький) и т.д., дает слова с g.

В баскском сохранились характерные основы имеющихся в армянском и яфетических по происхождению глаголов, такие, как i=an;l (иджанел - спускаться) или i=n;l (иджнел), в ашхарабаре a5n;l (арнел), в грабаре a5noul(арнул), то есть an;l (делать), - сохранились и как глаголы (ya. d-i e-d, - иджанел, ar-tu/arn-ul - арнул), и как имена собственные (/har. hal. (некая форма), ml-de, a-hal и т.д.).

Сохранившиеся в армянском яфетические пережитки высказывают близкое родство с баскским и с точки зрения грамматики, особенно в склонении, в частности, склонении местоимений, как наименее искаженном. Выясняется та особенность имен нарицательных в древнеармянском, что большая часть их оснований завершается определенным гласным. Однако близкое многообразное родство баскского и армянского в их яфетической части в данный момент представляет для нас интерес не в отношении их тесных уз. Еще только выявляющиеся языковые связи между столь далекими народами, как армяне и баски, открывают перед нами почти невероятную перспективу выделить пласты их племенных составляющих. Отведем несколько тысяч лет на те времена, когда армянский народ уже находился на поприще мирового исторического соперничества. Однако сколькими тысячелетиями измерить тот период, в течение которого из скрещения двух семей, индоевропейского и яфетического, формировался сложный составной тип армянского языка? А во сколько раз более длительным должен быть тот период, когда тем же перекрестным взаимовлияниям подвергалось некогда чисто яфетическое население на пространствах от Армении до Пиренейского полуострова! А значит, именно в эту эпоху появились все совершенные типы скрещенных языков, в том числе и классические - греческий и латинский, сохранившиеся до наших дней и выглядящие в глазах ученых однородными и монолитными по своей природе. Тем не менее, и они представляют двусоставные (hylvide) языки. Так, например, по ряду морфологических признаков с несомненностью следует, что целый ряд таких простых слов в греческом, как "психи" - душа, "адельфос" - брат, "таласса" или "понтос" - море являются по происхождению чисто яфетическими. Однако следует предположить, что до этого длительного периода в той же самой среде протекал и другой, еще более длительный этап, в течение которого через то же скрещивание - скрещивание простых племенных языков сформировались такие сложные образования, как яфетическая часть армянского и баскского языков. Основой для характеризации составных пластов армянского и баскского служат нам в точности повторяющиеся и в Армении у армянского народа, и на Пиренейском полуострове у баскского народа названия яфетических племен и народов.

Следует учесть также три длительные эпохи самостоятельного развития, характеризующиеся морфологическими революциями в языке - синтетического, агглютинативного и флективного. Бездонные времена и безмерные пространства. Но мы ведь знаем, что время и пространство являются, несомненно, особыми факторами, стимулирующими развитие человеческого языка, а вовсе не незначительными обстоятельствами.

Понятно, что пережитки яфетических языков дают нам возможность восстановить некий язык, который является типом более древнего, более первичного языка, нежели даже языки самых диких нынешних племен. Если слова, обозначающие "слеза", оказываются сложными и значат "вода, текущая из глаз", то это уже само по себе свидетельствует о том, что некогда и яфетические языки находились на том же уровне развития, что и языки туземцев Америки, и никак иначе. О том же говорит и обозначение "луны" и "солнца" с помощью слов, которые, согласно яфетологии, обозначали "глаз". Однако методы яфетического языкознания уводят к несравненно более глубоким, более первичным материям. Тщательное изучение языка приводит нас к той первоначальной секунде, когда язык и племя представляли нераздельное целое, явление общего порядка. Язык был естественной самопроизвольной продукцией племени, вне рамок племени не существовало человеческого самопознания и самоощущения - тогда было не "я" и "мы", а лишь "мы" и "они"... Да и под "мы" никогда не подразумевалось существо не своего племени: "мы" - это только и исключительно "наше племя".

Однако анализ этого реального и этнонимичного языка, подводящий нас к вытекающему исключительно из природы творчеству, одновременно приводит нас и к основанной на принципе, самопроизвольным продуктом которой является и морфология языка. Не только окончания и перепозитивные частицы, префиксы, но и сами союзы в предложении были самостоятельными словами, отражавшими общинно-родовую структуру. Мы уже имели повод показать, что для образования родительного падежа использовалось слово со значением "сын". Напомню здесь же, что в ту отдаленную эпоху даже союз "и" является словом, означавшим "брат". Так, например, выражение "охотник и собака" звучало и понималось как "охотник-брат-собака". Союз ;u - "и" в армянском имел то же значение, наследием из яфетического языка спирантного типа является и более древнее ";u fu". Но еще более глубокая, еще более далекая, еще более изначальная эпоха языкотворчества открывается перед нами и во времена племенного тотемизма, когда племя отождествляло себя с заветным священным предметом или существом, и даже доплеменного строя, а еще несколько предшествующих периодов приводят нас к палеолиту или векам древнекаменного бытия человека. Первостепенное и более очевидное значение яфетическая часть армянского языка приобретает со времен неолитической или новокаменной культуры.

Именно в эти времена вошли в армянский язык названия злаков: gari "гари" - ячмень, zor;an "цореан" - пщеница, faz"ац" - хлеб, а также слова gini "гини" - вино и a\gi "айги" - сад, как, впрочем, и названия домашних животных: ;x "ез" - вол, zoul "цул" - бык, ]i "дзи" - лошадь, ;riwar "еривар" - конь, =ori "джори" - мул, h, "эш" - осел, ,oun "шун" - собака. Из той же самой эпохи происходят, разумеется, и названия металлов: oski "воски" - золото, ar6aj "арцат" - серебро, p[in] "пхиндз" - медь, а заодно и бронза, ;rkaj "еркат" - железо.

С этих времен обрели права гражданства слова ;rkin "еркин" - небо и ;rkir "еркир" - земля, представляющие два различных варианта слова ;rkaj "еркат" и в те времена понимаемые как "твердь верхняя" (небо) и "твердь нижняя" (земля). Из той же неолитической эпохи унаследованы большей частью слова, относящиеся к магии и ведовству. В любом случае они имеют яфетическое происхождение, в том числе и margar; "маргарэ" пророк, буквально означающее "знаток звезд, астролог", karap;t "карапет" - предтеча - также языческий бог сарматского по происхождению или арамейского тотемического армянского племени "Armenil" (шипящая племенная форма слова "карапет" сохранилась в сванском языке: "цармат" - бог, а в искаженном произношении "цармарт" и в значении "идолопоклонник" - в грузинском), впоследствии, в христианскую эпоху, ставший эпитетом Иоанна Крестителя, а также слово astwa6 "аствац" или aspa6 "аспац" - Бог, языческое божество охоты, которому посвящен был первейший пост воздержания от мяса, разумеется, мяса охотничьей дичи.

Разумеется, вместе с языческими богами армянский народ в качестве наследия получил от яфетической семьи и свою удивительную мифологию, к сожалению, дошедшую до нас лишь в разрозненных фрагментах, как, например, космического характера отрывок, посвященный "вишапам" и, увы, лишь несколькими строчками приведенный у Хоренаци. Просто сказка, легенда, не так ли? Но эти вишапы и их потомки из народных преданий, с осуждением упоминаемые армянским историком, получают в двадцатом веке совершенно иную оценку с тех пор, как в Гегамских горах были обнаружены "вишапы" - огромные изваяния каменных рыб, памятники по меньшей мере пятого тысячелетия до Рождества Христова. "Вишап", являющийся формой множественного числа яфетического бога "веш" или "виш", имел в Армении множество мест поклонения, в том числе и Ошакан, оставшийся таковым и в христианские времена. Многочисленные пережиточные предания о вишапах со времен Ванского царства до наших дней предоставляют неисчерпаемый материал для изучения Армении, Грузии, всего Кавказа и земель далеко к северу от них.

Представителем поклоняющегося вишапу племени является один из трех братьев-героев, о строительной деятельности которых ценную легенду приводит Зеноб Глак. Три брата-героя - Куар, Миле и Хореан на месте города Вишап в Тароне строят город Куарс. Легенда эта рождена скифской традицией. Вариант этой же легенды русские приспособили к основанию своего древнейшего города, Киева. Мы имеем в виду включенную в русскую летопись легенду о братьях Кие, Щеке и Хориве. Исконно яфетическое племя скифов, растворившееся среди армян и русских, оставило каждому из них в наследство по варианту своего древнего предания. Обратите внимание и на то, что от скифской культуры дошли до нас наиболее значительные памятники, что подтверждают и раскопки в южной России. Однако до нас дошли и более древние жемчужины яфетического поэтического наследия - история о влюбленных, некогда олицетворяющих различные состояния и перевоплощения природы. Этот роман о любви приводит нас к древней первооснове ныне поставленного на парижской сцене "Тристана и Изольды". Сохранившаяся и в древнегрузинском переводе старинная персидская история о любви "Вас и Камин" на Востоке и роман "Тристан и Изольда" на Западе являются двумя ветвями общего яфетического дерева.

Но речь сейчас не о сходствах, а о генеалогии самого романа. Вместе с яфетическими племенными элементами он был распространен повсюду, от Средней Азии до Британских островов, в том числе, разумеется, и среди кельтов, тесно соприкасавшихся с яфетидами. И тем не менее этот роман является продуктом тотемического творчества двух определенных яфетических племен - главным образом этрусков или пеласгов и фессалийцев или италиков. А этруски и пеласги - это то же самое, что урарты или рштунии. Точно так же доисторические племена фессалийцев или италиков представляют собой не что иное, как "Ал-уан" или "Ал-ан" - множественное число от "ал".

Этот роман был исконным во всех тех местах, где баски или марды вступали в прочные контакты с яфетическими племенами этрусков и италиков, то есть в пределах пеласгов и фессалийцев, или с яфетическими племенами этрусков и италиков Кавказа, следовательно, в среде урартов-рштуниев и албан - в Армении, где осколками того же романа являются предания об Ара и Шамирам с их псами-аралезами и даже притча "О брошенных в море бусах Шамирам". К тому же мифологическому циклу относится легенда о Сатеник, царевне аланской, а знаменитый отрывок языческого гимна

В муках родин небеса и земля,
В муках родин и море пурпурное -

посвящено именно Тристану-Ваагну, олицетворению солнца.

Река, море, вода, - естественные элементы в мифологической стихии, ибо Тристан, будучи именем бога-тотема этрусков, в обычной речи означает "солнышко", а "исол-д" и "сартеник" являются уменьшительно-ласкательными обозначениями водной стихии. А хранителем мифологической традиции в Армении было, как и в Европе, действительно кельтское племя. Обитатели армянской области Go[-jan (Гох-тан) или Kol-ten, сберегшие это предание, представляли собой одноименное с кельтскими и такое же яфетическое племя - хорошо известный древний народ, некогда населявший берега Черного моря.

Великолепный знаток средневековой литературы Gaston Paris говорит: "В истории мировой литературы нет более потрясающего явления, чем то, как горсточка небольшого народа, загнанная за моря, да и там оттесненная, зажатая в уголок своих владений - речь идет об ирландцах, - покорила своей поэзией романскую и германскую Европу, одолела своих победителей и даже тех, кому само их имя было неведомо, внушила им свои идеалы, своих героев и свою музыку, в которых он находил восторг своего воображения и утешение своих болей. Эта ныне мертвая мифологическая литература, породив поколения эпигонов, очаровала не только средние века. Современная поэзия доподлинно несет на себе печать (empreignee) ее души и обязана ей существенными своими элементами".

Видный ученый не ошибся, однако он невольно исказил действительное положение вещей, поскольку горизонты его этнографических познаний оказались ограниченными рамками одной лишь Европы, а панораму доисторической кельтской эпохи он доводил едва до первобытной греческой древности. Кельты, особенно яфетические кельты, были лишь хранителями этих мифологических традиций. "Тристан и Изольда" - плод трех яфетических племенных сред. Являясь яфетическим наследием, эта чудесная мифология - первоначально посвященный богам сборник гусанских песен - представляла собой картину общественных нравов яфетических или смешавшихся с яфетическими племенами народов. На Востоке это был армянский народ - такая же малая горсточка народа, также презираемого в логовах невежества, десятикратно более ирландцев ограбленного и угнетаемого врагами, эксплуатирующими его животворящие руки, некогда тоже оттесненного с родных берегов Средиземного и Черного морей в теснины, да и там загнанного в дальный угол своего последнего пристанища, а в нашем двадцатом веке изгнанного даже оттуда и обреченного на ужас смерти и рассеяния... И он, этот "народ малый", как скульптурно четко выразился Хоренаци об армянской нации, был не просто одним из наследников одной лишь яфетической мифологии - он был и есть старейший первовоспреемник всего рожденного общечеловеческим источником культурного наследия, верным хранителем, щедрым сеятелем и терпеливым взращивателем всей совокупности этих традиций на Востоке и Западе!

И разве может быть не горько, что мы отнюдь не видим понимания этой очевидной действительности? Нет понимания, осознания того, какие сказочные горизонты для изучения слова и речи, этих важнейших орудий человеческой культуры и цивилизации открывают одни лишь языковые сокровища этого удивительного народа и какие беспредельные возможности таят они для выяснения корней и культурных связей собственного и многих других народов!.. "Обильна жатва, но нет жнецов", - этими словами хотел бы я закончить свою лекцию и обратиться к вам, армянам, армянской молодежи с призывом: "Придите, новые светочи науки, и давайте работать вместе!" Но мой призыв прозвучал бы фальшиво. Куда прийти и как работать?

Всякая вещь существует не потому, что является самодостаточной реальностью, а потому, что хотя бы разумная часть человечества признает ее и, признав, дарует право на существование. Не только все сказанное здесь, но и пути и методы, приводящие к изложенным мной выводам, все еще незнакомы европейской науке. И для такого незнания есть свои причины, ибо вся литература, касающаяся яфетологии, написана только на русском языке. Наша наука во всей присущей ей новизне подходов выросла из ростка европейского привоя на древе российской науки, в русском Назарете - Петрограде, и даже в эту самую минуту она развивается там благодаря усилиям моих убеленных сединами или юных ученых коллег. Какие нелепые легенды поведал я вам, не правда ли? Что ж, ваше право сетовать. Я занял ваше время легендами, извлеченными из легендарных же времен, а значит, мне ничего не остается больше, как извиниться перед вами: простите, служба!...

Ковры

Армен Меружанян
Газета "Ноев Ковчег"
,  http://forum.vardanank.org/lofiversion/index.php/t568.html

 

Наверное ни кому не приходило в голову почему у армян принято вешать ковры на стену. Практически в каждом доме наблюдается такое явление. Все дело в том, что еще издавна ковры в жизни армян занимали то же место, что сегодня иконы у православных. Т.е. ковры первоначально вешали только на стены, стелить ковер на стол или на пол не разрешался, для этого существовали своего рода половики. Одним словом, ковры, включающие в себе множество знаков, имеют некий религиозный, а может и энергетический, символ. Идея и стилистика ковров теснейшим образом переплетена с армянской дохристианской верой, и наверное уходит своими корнями еще в эпоху шаманизма, когда люди впервые начали изображать символы Бога, защиты, удачи, славы, жертвы, предков и т.п. на своих одеяниях из шкур диких животных. С изобретением ткачества, это все плавно перешло на такни. Сакральные (божественные, солярные, астральные и другие) символы и орнаменты изображались в равной степени как на одеждах, так и на коврах. Но все же ковры отличались особой святостью.

Вероятнее всего, наши предки считали, что повешанный на стену в доме ковер с сакральными знаками защищал семью, деровал успех и благоденствие. В этом смысле, разумеется, что такие ковры не стелились на пол или на стол. Половики и скатерти, хотя и могли также иметь некоторые защитные и удачливые знаки, но не имели символов Бога, предков, света и т.п., посольку по таким символам ходить или есть с них было бы святотатством. Важно отметить, что ковры вешались не на всякую стенку, а на \"главную\", на которую в древности вешалось также оружие, а позже - портреты и фотографии предков.Наиболее распространенными символами ковров являются символы Бога, который в древнеармянской вере часто отождествлялся со светом, а потом и с солнцем и звездами. Этот символ - крест и кресообразные знаки (включая свастику и многоконечные звезды). Тот же символ перешел в христианство в виде креста. Ковры часто изображали микрокосм с Богом в центре.

Другим распространенным знаком является вишап - дракон. Вишап далеко не всегда считается злым. В армянской вере вообще не было понятия абсолютного зла (наподобие ближневосточного \"сатаны\"). Вишап воплощал лишь стихию, которая могла быть злой, но могла и оказаться доброй. Так вот, есть отдельный подвид армянских ковров - вишапагорг, т.е. \"драконоковры\", ковры с изображением драконов.
Разумеется, дракон изображался символически - в виде своеобразных сороконожек. Основной культовой целью вишапагорга была, вероятнее всего, защита дома и отпугивание злонамеренных сил. Вот два изображения вишапагоргов. Обратите внимание, что сами вишапы изображены по краям, но никогда не в центре ковра-мира. Этим опять же отмечается защитная функция вишапов (защищать окраины-границы мира от внещних врагов). Важно не путать вишапов с изображениями другого сакрального знака - мирового древа, сакрального центра мира. Мировое древо довольно распространенный сюжет в религиях разных народов. Оно наблюдается как в арийских мифологиях (скажем, священный ясень Иггдрасиль у викингов, символ дуба у славян), так и в семитских (мировое древо вавилонян и ассирийцев и минора иудеев). У армян-ариев мировое древо чаще всего отождествляется с платановым деревом, отличающемся белизной кроны, а потому чистотой и святостью. На армянских коврах есть также множество других символов и орнаментов. Некоторые изображения эпизодичные, т.е. могут \"рассказать\" об определенных событиях, которые имели место в прошлом - сцены охоты, сражения и т.п.. Другие - лишь отдельные символы, скажем предка, оружия (меч, копье, стрела, щит). Отдельные изображения очень распространены, но их значение не совсем понятно. Скажем, изображение двуглавых существ (коней?) - это довольно часто встречающийся мотив на армянских коврах. Но что это за существа - можно только гадать: кентавры (гандхарваны). Близнецы (которые в арийских мифах всегда связаны с конями - сравните ведических Ашвинов, греческих диоскуров, армянских эпических героев). Волшебные кони (скажем, Джалали из Сасна Црер).

Некоторые правила армянских ковров я уже изложил выше (цветовая гамма, значение и порядок символов и т.п.). Но есть одно, пожалуй самое фундаментальное отличие армянских (и некоторых других исконно кавказских ковров) от арабо-тюркских: на армянских коврах практически не было конкретных изображений чего-либо, а были лишь симовлы. Все - Бог, свет, солнце, звезды, драконы, люди, растения - изображалось в символической форме. Символика подтверждает архаичность, древность армянского коврового искусства. А на исконно исламских (арабских, тюркских) коврах изображения деревьев, листьев, цветов, хлопка, фруктов - все это не отличалось особой символичностью и изображалось в более бытовом виде. Ткачи воспроизводили узоры по памяти, что приводило к свободной импровизации. Орнаменты армянских ковров очень разнообразны. В конце 13 века начинают ткать известные армянские ковры "дракон" или вишапагорги – одни из наиболее оригинальных и абстрактных творений в ткацком искусстве, на которых было изображение дракона, в окружении животных и растений. Позднее появляются армянские ковры с древом жизни, в композиции которых выделяются стройные деревья. В XVII веке возникает растительно-геометрический тип ковров, центральная розетка которых украшается беспокойным и пышным растительным декором, а по свободным полям ткутся стилизованные плавающие утки, птицы со сложенными крыльями, кони. В композициях некоторых ковров важное место занимает орёл, а также крест, являющийся важнейшим элементом орнаментов армянского средневековья. http://www.gudman-stroy.ru/article2/?gs=page&productID=597

Аштишат — город в древней Армении (ныне село Дерик, Турция), был расположен в Тароне на южном склоне горы Карке, справа от притока Евфрата Арацани. Древний языческий храмовый город (название которого происходит от слова йашт«жертвоприношение»), а в дальнейшем христианский центр. Этот город упоминается Мовсесом Хоренаци и называется им «местом жертвоприношений». В Аштишате существовало святилище бога Вахагна, должность верховного жреца которого принадлежала представителям нахарарского рода Вахуни, потомкам, как считал Мовсес Хоренаци, этого бога. Здесь также находился храм богини Астхик. В Аштишате Григорий Просветитель построил первую соборную церковь на месте разрушенных языческих храмов, а затем и монастырь. В 356 г. здесь состоялся Аштишатский собор, Армянской Апостольской Церкви. Аштишат вместе с частью Тарона принадлежал роду Григория Просветителя.

Литература

Аждахак, http://myths.kulichki.ru/enc/item/f00/s00/a000090.shtml

Аждахак, у армян вишап (дракон). Соответствует иранскому Ажи-Дахака. В древнем «грозовом» мифе вишап грозы похищает сестру или жену бога грозы и держит её у себя; эти роли в эпосе «Випасанк» играют А., Тигран и Тигрануи. А.- царь маров (мидян; согласно народной этимологии мар - «змея, вишап»); выступает противником армянского царя Тиграна. Опасаясь Тиграна, покорившего многие народы, А. замышляет убить его. Добившись руки Тигрануи - сестры Тиграна, А. рассчитывает использовать её для его умерщвления. Однако Тигрануи тайно даёт знать брату о готовящемся против него заговоре. Тигран, узнав о коварстве А., идёт на него войной, высвобождает сестру, убивает А. в бою, берёт в плен первую жену А. Ануйш (мать вишапов) и множество маров, которых переселяет в Армению, к востоку от Масиса. Сказание, отражающее исторические события (завоевание Тиграном II столицы Великой Мидии Экбатаны; брак царя Малой Мидии, союзника армян, с дочерью Тиграна), включает и чисто мифологический материал.

Источники: Мифологический словарь/Гл.ред. Е.М. Мелетинский - М.: Советская энциклопедия, 1990 г.- 672 с. http://ru.wikipedia.org/wiki

Звездный атлас, астроном Ян Гевелий

В 1690 г. выходит в свет звездный атлас польского астронома Яна Гевелия. В "пустоты" между древними созвездиями Гевелий поместил еще 11 созвездий (Жираф, Муха, Единорог, Голубь, Гончие Псы, Лисичка, Ящерица, Секстант, Малый Лев, Рысь и Щит). Интересно отметить, что, именуя эти созвездия, Гевелий руководствовался весьма оригинальными соображениями. Как он сам объяснял, например, созвездию Рыси он присвоил это имя потому, что в области, которую занимает это созвездие, звезды настолько слабы, что "нужно иметь глаза рыси, чтобы их увидеть и различить". Однако Гевелий очень скромно оценивал свою работу в отношении добавленных им созвездий. Он писал: "Тот, кто недоволен моим выбором, может нарисовать здесь что-то другое, то, что ему нравится, но в любом случае эта большая пустота на небе не должна остаться не заполненной".

http://sigils.ru/symbols/bogina.html

Ахтамар, http://slovari.yandex.ru/dict/bse/article/00005/47700.htm

Ахтамар, остров на оз. Ван (ныне на территории Турции), резиденция армянских царей Арцрунидов (10—11 вв.). Сохранились: уникальный памятник армянского средневекового зодчества — церковь Святого креста (915—921, зодчий Мануэл), украшенная фресками и богатейшей резьбой по камню (рельефы на светские и библейские сюжеты, звериный и растительный орнамент), руины порта (10 в.).

Лит.: Арутюнян В.М. и Сафарян С.А. Памятники армянского зодчества, М., 1951, с. 49—50; Der Nersessian S., Aghfamar. Church of the Holy Cross, Camb. (Mass.), 1965.